Вендела

Могут ли поступки ваших близких определить ваш выбор в этой жизни?

Психологи, учителя, учебники самопомощи, все средства, к которым обращаются люди, утверждают одно и то же. Нет. Они учат прощать обиды, исправлять ошибки, уходить из токсичных отношений и искать лучшее будущее. Люди верят, что этот путь открывает перед ними новые возможности.

Для эйги эйнхамр все иначе. Любой из нас — мужчина, женщина, ребенок — лишь часть семьи, малый листочек на ветке, одной из многих, формирующих род и растущих из ствола племени. Семья дает нам силу и знание, намного превосходящие людские, род — защиту, племя — возможность передать свою кровь потомкам. Семья отвечает за тебя перед другими семьями, а те, в свою очередь, за каждый твой проступок спросят с твоего отца, брата или сына.

Поэтому долг каждого эйги — умножать силу семьи. Из века в век это делалось тремя способами — через войну, торговлю и браки. Соединить две семьи, близкие по богатству и влиянию, родить детей, объединяющих в себе лучшие черты обеих фамилий — важнейшая задача женщины. Девушка, сделавшая правильный выбор, получала на всю оставшуюся жизнь защиту мужа в дополнение к защите своих кровных родственников.

Но женщина, чей муж был в раздоре с тестем или шурином, должна была решать, стать ли ей вдовой или сиротой при живом супруге и отце. Все героини саг выбирали свою родную кровь. Так Гудрун, дочь Гьюки, убила своего мужа Атли и детей от него, чтобы отомстить за гибель братьев. Так же поступила и Сигню, дочь Вёльсунга.

Хорошо, что этот обычай стал такой же сказкой, как и сами саги. По крайней мере, в Свитьоде[1] он был под запретом больше семи веков, когда все племя эйги оказалось на грани уничтожения, и ценен был каждый из них. Но в Гренланде, говорила бабушка, старые обычаи еще живы, а мы родом с этого ледяного острова. Там похоронены наши предки, там корни нашего наследия. И пусть моя мать вышла замуж за мужчину из семьи Турхан[2], ничем особо не прославившейся, я помнила, что в моих жилах течет кровь Рауда[3], а она гуще, чем даже у Инглингов и Хорфагеров.

Пусть они были конунгами и королями и веками воевали с противниками и друг с другом за корону и земли, зато мой предок Эйрик Рыжий прошел на своих кораблях через ледяной океан и нашел для своих людей новую землю — наш Гренланд. Вот так.

А его сыновья Лейф Счастливый и Торвальд Мореход открыли землю Винланд, которую люди спустя 500 лет почему-то назвали Америкой. У них была еще сестра Фрейдис, которая тоже побывала в Винланде и собственным умом добилась богатства и силы, но так как сделала она это не самым благородным образом, то о ней в семье предпочитали не вспоминать. Только моя бабушка Дэгрун Рауда говорила, что я похожа на Фрейдис, и только тогда, когда я плохо себя вела.

А еще бабушка говорила, что мы когда-нибудь вернемся домой в Гренланд. Там под снегом и льдом растут травы, дающие вечную молодость, там женщны до сих пор поют сейды[4] под звон туго натянутой нити, там небо так низко опускается над землей, что на него можно запрыгнуть, надо только подняться на самую высокую гору. Поэтому храни свое сердце, как самое большое сокровище, потому что, оставив его в Свитьоде, ты никогда не сможешь вернуться домой.

Хранить свое сердце от любви и дружбы проще простого, когда никто тебя не замечает. Конечно, Вендела не была для сверстников — что людей, что эйги — совсем уж пустым местом. Просто некрасивой и неинтересной девочкой в синих джинсах, мужской футболке и широкой клетчатой рубашке. Нет, волосы у нее были красивые, да. Но бабушка строго-настрого запретила показывать их посторонним, поэтому в любое время года, даже в самые жаркие дни Вендела носила шапку. Ну, некоторые поп-звезды, и даже кое-кто из девочек в школе, носили такие же (когда ленились мыть волосы), так что она была не в обиде. Удобно, практично, и мальчишки не дергают за косы.

А еще ей нельзя было глядеть в глаза мужчинам, и мальчикам тоже. Бабушка смотрела в кипящий котел, и увидела там несчастье, которое обязательно случится с Венделой, если она посмотрит мужчине-эйги в глаза. Это тоже было просто, потому что из мужчин вокруг не было никого, кроме отца. В дом к ним никто не ходил, подруг у нее не было, соответственно, старших братьев подруг тоже.

Но что самое обидное, не было даже жениха. Бабушка твердила, что когда они уедут в Гренланд, все изменится. Там она станет первой красавицей, и отбоя от женихов не будет. Ну да, конечно. Вендела уже прочитала статью в Википедии, и кое-что знала о тех женихах. Пятьдесят тысяч эскимосов на пять тысяч людей-данов и горстку эйги. Если вычесть женатых, детей и стариков шансы на более-менее приемлемое замужество стремились к нулю.

А уж таких, как Греттир Валлин, там не было наверняка. И вообще, второго такого, как Греттир во всем мире не было.

Почти у каждой девочки в школьном шкафчике была приклеена на внутренней стороне дверцы фотография одного из двенадцати побратимов Орвара Хорфагера. Они были как герои из саг, которые не смирились с узурпатором, захватившим власть в Стае. Они принесли клятву мести, стали изгоями, они боролись и, в конце концов, победили. А еще все они были такими красивыми… Девочки постоянно щебетали, какие милые ямочки на щеках у Кьяртана, какой квадратный подбородок у Боле, какие волнистые волосы у Харальда. Но красивее Греттира, с его строгими бровями и суровым ртом все равно не было никого. Это Вендела знала точно.

Она захлопнула свой шкафчик и улыбнулась — за дверцей стоял Финн с опущенными в карманы широких джинсов руками и розой в зубах.

— Ф фнем фофденья.

Она взяла розу и понюхала — никакого запаха, тепличный цветок.

— Фпафибо.

Финн оттолкнулся плечом от стены и подошел ближе:

— Ну и как тебе это?

— Что?

— Быть шестнадцатилетней?

— Еще не разобралась, — улыбнулась Вендела. — С утра было приятно, но ведь день еще не закончился.

Утром она проснулась от стука в дверь. Зря стучали, она давно не спала. Встать с постели и умыться мешал только заведенный много лет назад семейный обычай.

— Входите уже.

Дверь открылась, и на пороге возникли отец с мамой бабушка и брат Тим. Бабушка держала поднос с тортом и чашкой горячего, густого шоколада. Никто во всем Мальме не умел так варить шоколад, как бабушка — густой, нежный, без единого комочка, да еще с шапкой взбитых сливок. Такая же белоснежная и сладкая пена покрывала торт, а из нее торчали горящие свечи — шестнадцать штук. Потом они спели «Многие лета» и закончили четырехкратным «ура!».

Да, день еще не закончился, потому что вечером Венделу ждал целый пир, а еще могли прийти гости. Вендела слышала, как об этих гостях вчера говорили мама с отцом, но так и не поняла, к добру они или наоборот. Просто отец сказал: «Если Кнут не придет, то я свободен, и мы сможем решить это дело сами». А мама вздохнула и сказала: «Даже не представляю, что я скажу Дэгрун».

То, что в их семье всегда были секреты, Вендела поняла очень рано. И дело было не только в том, что Турханды жили сами по себе. Бабушка с мамой выделялись даже на фоне консервативных женщин-эйги. Да, многие замужние женщины Стаи носили длинные платья и платки, но те платки были больше похожи на украшение, а платья шились в самых престижных ателье.

Дэгрун и Гутрун повязывали платки так, что ни один волосок не выбивался на волю, а ведь у них были такие красивые волосы: у бабушки цвета только что начищенного серебра, а у мамы как красное золото. А еще они носили в косах цветы и душистые травы, хоть их никто и не видел, и эти цветы не увядали никогда. Если бы не эта густая седина, бабушку можно было бы принять за молодую женщину — такой ровной была ее осанка и легкой походка.