Цзяо Ян дёрнул плечом, скидывая её ладонь:

— Ладно, — наконец пробурчал он, — доживайте ваши жалкие жизни, сколько вам там осталось… до завтра?

Он рассмеялся и, сопровождаемый ненавидящими взглядами, пошёл прочь. Лань Юэ ничего не оставалось, как пойти за ним.

Их приютил ветхий заброшенный дом на самом краю бездны. Он стоял поодаль от городских улиц, напоминая угрюмого отшельника, отколовшийся от стайного большинства. Прямо как Цзяо Ян и Лань Юэ…

Старая дверь нехотя открылась, тревожно проскрипев по подгнившим доскам. За ней оказалась пыльная серая комната с на удивление сохранившимся очагом. Цзяо Ян развёл огонь, и вокруг стало теплей. Если прикрыть глаза, можно даже представить, что находишься в своём собственном доме, где можно укрыться от всех забот. Поддавшись наваждению, Лань Юэ начала наводить порядок — ей хотелось создать немного уюта в эти мгновения краткой передышки. Цзяо Ян почувствовал дуновение ветра.

— Ты жульничаешь! — возмутился он, наблюдая за тем, как клубы пыли и паутина исчезают по мановению руки.

— А ты предлагаешь мне убираться самой?

— О, прости, — Цзяо Ян, прищурился, — я забыл, что ты никогда в жизни в руки швабру не брала.

— Хозяйка из меня никудышная, ты прав.

В доме повисло неловкое молчание, будто вот-вот разразится ссора, но вместо этого они только рассмеялись. Вытряхнув на освобождённый стол скудные остатки припасов, Цзяо Ян после непродолжительных поисков нашёл почти целый котелок и занялся ужином. Вряд ли тот суп можно было назвать вершиной кулинарного искусства, но по крайне мере он обещал быть горячим и сытным.

Лань Юэ исчезла куда-то совсем ненадолго, а когда вернулась, вместе с ней в дом пришёл аромат душистых трав. То, что Цзяо Ян походя принял за поросший бурьяном двор, оказалось старым аптекарским садом. Запах свежесрезанных мяты, чабреца и душицы заполнил всё пространство.

— Смотри, сколько тут всего, — Лань Юэ стояла, перебирая пальцами душистый букет. — Будь у нас больше времени, я бы нашла что-то поизысканнее, но… Как есть.

В стареньком старательно отмытом чайнике снова за много лет был травяной чай. Лань Юэ задумчиво провела пальцем по сколу на крышечке. Интересно, куда исчез старый хозяин дома? Почему его так никто и не заселил?

— Готово! — Цзяо Ян с торжественным видом поставил на стол суп, разлитый в потёртые миски. — Давно мне не приходилось что-то варить. Надеюсь, моя скромная стряпня не оскорбит вкуса госпожи?

— Я же просила, — Лань Юэ нахмурилась, — не называй меня так.

— Ну прости, — Цзяо Ян накрыл её ладонь своей. — Я не виноват, что ты первая заговорила про «изысканность».

Лань Юэ ничего не ответила, только слабо улыбнулась. Надо было держаться, нельзя позволять иллюзии покоя одурманить разум. И всё же, когда она смотрела на скромное убранство старого дома, ей казалось, что комната, где они сидят, уютнее дворцовых покоев, в которых она привыкла жить. И это было так странно. В ссылке она ненавидела тот дом, куда её поселили. Она не любила простую еду, тем более дорожную, но сейчас этот суп и чай из собранных у дома трав казались самыми вкусными. Будто перед скорой смертью всё казалось намного лучше, чем было на самом деле. Или правда было так?

— Зачем это всё? — задумчиво спросила она, поставив чашку с чаем на стол.

— Зачем что? — Цзяо Ян перёвел взгляд с почти опустевшей миски на её лицо. — Зачем есть? Зачем этот чай? Даже заклинателям необходимо подкреплять свои силы…

— Зачем столько смертей, — уточнила Лань Юэ. Цзяо Ян поперхнулся чаем. — Я имею в виду… Скольких мы уже убили из тех, кого отправили за нами? Сколько убьём ещё? Насколько надо желать заполучить это, — она кивнула головой в сторону прислонённых к стене мечей, — чтобы жертвовать десятками жизней собственных людей? И эти люди в городе, они сами готовы умереть, если отказались покинуть его.

— Ну ты скажешь тоже… — хмыкнул Цзяо Ян, наконец откашлявшись. — Помнишь, ты однажды спросила, почему я не хочу присоединиться к какому-нибудь знаменитому клану? Вот ответ, Лань Юэ, перед тобой — их главам плевать на своих точно так же, как на безродных бродяг. Они ставят себе цель: богатство, власть или влияние — а такие дурачки, как те, что идут за нами по пятам, отдают за это жизни. Не жалей их — они сами выбрали такой путь.

— Я тоже так делала когда-то, — Лань Юэ поёжилась.

Вечерело. К ночи похолодает сильнее, несмотря на лето. Они переместились ближе к очагу, постелив на пол старую циновку и накинув поверх неё свои же плащи. Цзяо Ян подкинул в огонь доски от разобранного стула. Огонь потрескивал так мирно, будто и не оставалось у них всего ничего до момента, когда всё закончится. Ночь, да, если повезёт, день.

— Завтра… — начала Лань Юэ, но Цзяо Ян приложил палец к её губам.

— Завтра не наступит никогда, помнишь? Сегодня, это всё, что у нас есть.

Он смотрел на её лицо, пытаясь запомнить каждую черту, эту лёгкую улыбку, тень печали в прекрасных глазах. А после притянул к себе и поцеловал, жарко и отчаянно, словно пытался одним поцелуем рассказать всё, что не успел.

Я тебя тоже…

Мысль в ответ на несказанное вслух. Лань Юэ нравилось, когда он целовал её вот так, как в последний раз. О том, что он действительно может быть последним, она старалась не думать. Лань Юэ старалась запомнить всё до малейшего касания. Она прервала поцелуй на мгновение лишь для того, чтобы пересесть на его бёдра. Цзяо Ян тут же воспользовался этой возможностью, чтобы теснее прижать Лань Юэ к себе. Она сняла пояс и потянулась рукой к завязкам платья, пальцы дрожали. Цзяо Ян мягко отстранил её руку — ему нравилось каждый раз самому побеждать эти завязки, которые удерживали ткань, такую ненужную, такую мешающую. Наконец шелк заскользил вниз, и Цзяо Ян с наслаждением провел кончиками пальцев по спине Лань Юэ. Она вздрогнула от холодного прикосновения и зябко повела плечом.

— Не честно, — выдохнула Лань Юэ ему в губы и развязала пояс, отбросив его в сторону.

Распахнув чёрный шэньи, она стянула его с плеч Цзяо Яна, оставив в тонких нижних одеждах.

— А что, если я сделаю вот так?

Цзяо Ян осторожно, но крепко перехватил Лань Юэ за поясницу, и не давай той воспротивиться, положил на плащ поближе к огню, чтобы самому оказаться сверху.

— Так теплее?

Он завёл её руки за голову, удерживая за запястья и хитро улыбался, глядя в глаза. В распоясанных чёрных одеждах Цзяо Ян навис над Лань Юэ как коршун над своей добычей. Свободной рукой он провёл ладонью по старому поцелую пламени. Лань Юэ больше не тревожило такое самоуправство — наверное, она правда научилась относиться к своему шраму, как к боевой награде. Цзяо Ян коснулся губами её ключиц, дразня. Он спускался всё ниже, и увлекшись, освободил руки Лань Юэ.

Каждое прикосновение горячих губ расцветало огненным цветком внутри, жаром растекаясь по телу. Промозглая зябкость отступала, а вместе с ней и страхи, они сгорали в этом океане пламени, всепоглощающем и покорённом. Лань Юэ, прежде неприступная и холодная, обнажила перед ним не только тело, но и душу.

Цзяо Ян вновь потянулся к её шее, легонько прикусив. Лань Юэ шумно выдохнула, а затем, почувствовав, что он ослабил контроль, ловко оказалась сверху. Теперь она пленила Цзяо Яна, прижав его руки к полу, и он мог лишь любоваться восхитительной линией груди, освобождённой от платья. Ей не терпелось стать его целиком, без остатка, впустив в себя дикое первозданное пламя. Лань Юэ смотрела на Цзяо Яна сверху вниз, чуть прикрыв глаза, в его ответном взгляде она видела бездну, но бездну принадлежащую ей одной. И он позволил ей завладеть им, взять его огонь первой.

Но эта власть не могла длиться вечно, Цзяо Ян притянул Лань Юэ к себе, желая быть к ней так близко, как только возможно, и не разрывая их связи, перевернул на спину, отвоевав своё господство…

В этой игре они оба находили сладкое упоение — они были словно огонь и лёд, соединившихся в страстном танце, где ни один не мог покорить другого. В миг, когда они были едины, казалось, что ничто в этом мире не сможет разлучить их, ни время, ни судьба.