— Имение уничтожено в пожаре, все члены дома убиты… Странно.

Упоминание было кратким, весь род вырезан под корень неизвестными, скорее всего заклинателями тёмного пути. В перечне погибших Лань Юэ нашла знакомые уже имена: Ван Лин Сюэ и Ван Цинь, единственная дочь Ван Мэй Ци и Ван Мин Тао. Звёздочке было всего четыре года… Столько же было и ей, Лань Юэ, когда она попала сюда на воспитание. Нет, пожалуй, это слишком невероятная история. Лань И Чэнь не был похож на тех людей, кто просто так спасает чужих детей, даже если знал их родителей. А если он был на стороне убийц, тогда и вовсе всё теряет смысл. Поняв, что ничего больше не найдёт, Лань Юэ покосилась в сторону другой книги. «Трактат о великих мечах и ином волшебном оружии в пяти частях» Лю Сяо, легендарного бессмертного учёного, так и манил взяться за него. Она пробежалась взглядом по названиям оружия в надежде отыскать интересующие её имена. Среди перечня тёмных мечей нашлось знакомое имя — Поцелуй Полуночи, меч, с которым не расставался Морх. Оружие демонической природы, способное похищать души убитых. Но это всё не то…

Лань Юэ уже потеряла надежду найти хоть что-нибудь, пока в последней пятой части не наткнулась на упоминание полулегендарного Сун Ливеня, древнего бессмертного героя.

«Владел он Рукой Неба, мечом столь великой мощи, которую не в силах выдержать ни один человек или бессмертный, чьих духовных сил было недостаточно. И, хоть Сун Ливень был прославленный герой, полубог, сила клинка постепенно истощала и его. Когда он понял, что теряет контроль и способен принести миру зло, поскольку рано или поздно сойдёт с ума, призвал своих самых прославленных учеников. Сун Ливень разделил Руку Неба надвое, белую половину и чёрную. Белый меч, в коий заключена сила вод, ветров и слепящего света, был отдан в руки ученице светлого пути, и она назвала его Летящий Снег. Чёрный меч, обладающий властью над подземным огнём и тьмой, был отдан в руки ученику тёмного пути, и он назвал его Плетью Теней. Так родились брат и сестра, две части одного целого, и с тех пор их владельцы связаны линией крови, любви или нерушимой верности клятвы побратимства. Ни один из них не в силах убить другого, но вместе они умножают собственную мощь. Они никогда не расстанутся и всегда найдут друг друга, и в том их благословение или проклятие. Даже после смерти, перерождаясь, они встречаются снова, кем бы ни были.»

Далее говорилось, что потомки этих легендарных учеников часто вступали друг с другом в брак. Чёрный меч передавался в клане Ши Цзяо Инь по линии наследования от одного заклинателя к другому — к тому или той, что докажет, что является возрождённым предком, либо оплатит право владения смертью. Белый же всегда наследовала женщина, следующая реинкарнация духа ученицы Сун Ливеня из клана Шанчжоу Ван.

— Проклятье! — воскликнула Лань Юэ, нарушив тишину библиотеки.

Далее обрывалась, фрагмент был не полон. Ох зря, зря она спала на уроках истории, чем регулярно вызывала недовольство наставников! Прочитанное не укладывалось в голове. Даже если автор приукрасил историю, как это часто делали, когда речь заходила о легендарной эпохе, совпадений слишком много.

Звёздочка Цинь.

Вспомнила она скрипучий голос старой Нэн. Нет. Это невозможно.

Стараясь успокоить дух и мысли, где рождались всё новые предположения, одно абсурднее другого, Лань Юэ вскочила, едва не смахнув на пол старый трактат. Клан Ван… клан Инь… Ей обязательно нужно узнать о них больше — и, может, тогда разум прояснится, как гладь горного озера в безветренный день.

Скользя между длинных книжных полок, Лань Юэ добралась туда, где хранились записи о родословной малых и больших кланов. История семьи Ван нашлась довольно быстро — и оказалась полна достойнейших деяний, потомки ученицы Сун Ливеня не посрамили великую прародительницу. Это и Ван Цисян, что сразилась с могучим и злобным духом воды и победила его, и Ван Жэнь, покорившая белого дракона, а после вознёсшаяся к небожителям, и Ван Фэйцзюнь, прославленный генерал… Правда в последние пару столетий клан Ван оскудел на героев — пусть в летописи и сохранились имена сильных заклинателей, среди которых была и Ван Лин Сюэ, их подвиги не могли сравниться с заслугами предков.

Отложив книгу, Лань Юэ приступила к поискам записей о Ши Цзяо Инь. И не нашла… ничего. Она просматривала одну летопись за другой, но кто-то будто специально уничтожал любое упоминание. На эту же мысль наталкивало и то, что в особенно старых книгах встречались вырванные страницы.

Лишь ближе к рассвету в самом дальнем углу библиотеки Лань Юэ попался манускрипт, туго перевязанный лентой и запечатанный. «Спрятать и предать забвению». Насколько она знала, такими печатями отмечали особо опасные чары, которые никогда не должны вернуться в этот мир, их никогда не ставили из праздности или случайно. Лань Юэ сжала книгу пальцами, борясь с собой — и быстро, чтобы не передумать, сорвала печать.

С первых строк она поняла, что не ошиблась: в книге говорилось, что заклинатели семьи Инь всегда были необычайно сильны и могущественны, но источником их силы была «темнейшая тьма». Жители окрестных деревень изредка бесследно пропадали, а из замка потом доносились безумные крики… летописец не поскупился на описания ужасных ритуалов. Они были странными и чуждыми и, на взгляд Лань Юэ, лишены какого-либо смысла, казалось даже, что их просто выдумали, чтобы подчеркнуть ужасающие деяния клана, но даже ко многому привыкшей заклинательнице становилось от этих описаний не по себе. Ши Цзяо Инь слишком далеко зашли по неправедному пути.

В какой-то момент другие кланы объединились, чтобы истребить всё семейство, а имя их предать забвению. Любопытно, но… именно с того же самого времени всё реже в летописях стали встречаться упоминания о героях клана Ван.

Тихий шорох вывел Лань Юэ из оцепенения. Был ли то ученик, решивший позаниматься ранним утром или птица, задевшая крылом музыку ветра? Как бы там ни было, Лань Юэ не могла допустить, чтобы её поймали с запретным текстом в руках. Она поскорее задвинула его к дальнему краю полки и, погасив огонь, поспешила уйти по тёмным коридорам.

За годы своих скитаний Цзяо Ян уяснил для себя закономерность, что женщины, прибегая к услугам наёмников для сомнительных дел, гораздо чаще, чем мужчины, пытаются строить из себя невесть кого. Могут начать кичиться родословной или угрожать карами небожителей, если что-то пойдёт не так…

Лю Вэньцянь была именно из таких, причём особенно вздорных. Если бы Цзяо Ян взялся договариваться с ней сам, то уже презрительно ушёл бы — или проткнул мечом, по настроению. На счастье госпожи Лю, сейчас он просто стоял в стороне, облачённый в безликий серый ханьфу, какие носят рабочие или слуги, и с умеренной скукой наблюдал за спектаклем. Спокойствием и достоинством, с которыми главарь небольшой группировки Шань Бинь внимал истеричным речам заказчицы, можно было лишь восхититься.

За минувшие дни Цзяо Ян нисколько не изменил своего мнения насчёт работы в одиночку, но «не привлекать внимания» было условием, обещав исполнять которое он смог хоть ненадолго вырваться из замка клана Цинь. Признаться, сперва ему даже понравилось чувствовать себя частью богатой и влиятельной семьи — носить золотую парчу, прогуливаться по комнатам, где каждая колонна, каждый гобелен кричали о достатке и самодовольстве хозяина, каждый вечер наслаждаться ужином не менее, чем из трёх блюд. Но то, что при взгляде со дна казалось немыслимой благодатью, на поверку оказалась не более, чем… удобным. Цзяо Ян быстро наигрался и пришёл к выводу, что вся это роскошь, всё это золото совсем не стоят мучительного безделья, когда каждый день подчинён строгому распорядку и похож на предыдущий.

Ссорится с Хэнъяо было невыгодно, а потому Цзяо Ян стоически терпел его извечные: «мало информации», «надо ждать», «сейчас не время» — но однажды не выдержал. Ранним утром ввалился прямо в спальню главы Цинь и заявил, что начнет убивать слуг за любую мелочь, например, за плохо помытый стакан, если его немедленно отсюда не выпустят.