— Что это?

— Дорогая, — за спиной заклинательницы возник чёрный силуэт, — надо спрашивать кто это.

Всё произошло так быстро, что никто не успел среагировать. Отрубленная голова девушки описала дугу и упала в чёрную воду. Следом рухнуло тело, щедро орошая кровью проклятую землю. Из туманов на заклинательниц набросились призванные чужой магией болотные твари. Лань Юэ зажмурилась, слушая крики и хруст костей.

— Вставай, красавица, — ей помогли подняться и ободряюще похлопали по спине. — Даже в обморок не упала, можешь собой гордиться.

Лань Юэ увидела перед собой Морха, он лучезарно улыбался как ни в чём не бывало, будто они были на обычной прогулке. Поляна была пуста, лишь кое-где можно было заметить обрывки ткани или чью-то кисть.

— К-кого ты призвал сюда?

— Дружочков, которые скучают в этих болотах. Видишь ли, лежать на дне занятие весьма печальное. Идём, — Морх взял её за руку и повёл по невесть откуда появившейся тропе.

Лань Юэ была готова поклясться, что её тут не было! Но Морх умел найти общий язык с болотами и легко видел скрытые от других пути. Может быть и не зря его звали болотным отродьем те, кому не везло с ним столкнуться.

— Куда ты меня ведёшь? — спросила Лань Юэ.

— В безопасное место…

Безопасным местом, о котором говорил Морх, оказался замок клана Цинь, куда её привели инкогнито. Хэнъяо лично встретил Лань Юэ и клятвенно заверил, что в этих землях ей совершенно нечего опасаться и соседям он её не выдаст.

— И в чём же ваша выгода? — спросила она прямо.

Цинь Хэнъяо улыбнулся одними глазами:

— Если я скажу вам, что желаю восстановить справедливость, вы, госпожа Лань, всё равно мне не поверите. Или вам было бы угодно, чтобы я обращался по другой фамилии? Но простите мою невежливость, вы устали с дороги, а я донимаю гостью разговорами.

Господин Цинь велел отвести Лань Юэ в уже подготовленные покои, отмыть от болотной жижи, переодеть, накормить и дать выспаться столько времени, сколько госпоже будет угодно. Сопротивляться сил уже не было, от последних событий кругом шла голова.

На следующее утро они долго беседовали с Хэнъяо на террасе у пруда с бамбуковым фонтаном. Господин Цинь находил это место достаточно умиротворяющим и уединённым для бесед и распития сливового вина. Скрывать, что именно он спрятал у себя Цзяо Яна после побега, Хэнъяо не стал — не видел никакого смысла. Как не стал он скрывать и то, что известно ему чрезмерно многое, да не всякое мудро открывать слишком рано. Холодный расчёт.

— Я нисколько не врал вам, — говорил он, — вы ведь и не спрашивали меня, знаю ли я хоть что-то о вашем происхождении.

— Вы безусловно правы, господин Цинь, — ответила Лань Юэ. К вину и завтраку она не прикоснулась. — Я бы не хотела обременять вас, мне лишь нужно знать, где сейчас Цзяо Ян, и я тут же покину ваши земли.

Цинь Хэнъяо покачал головой:

— Вы стали менее осмотрительны с нашей последней встречи. Сейчас вас ищут все, путешествовать небезопасно даже инкогнито. Подождите немного, хотя бы пару недель.

— Господин Цинь так мягко намекает, что я пленница здесь?

— О нет, что вы, ни в коем случае.

Так прошли две недели. Они много разговаривали, но ничего нового из того, о чём Лань Юэ ещё не знала, Цинь Хэнъяо ей не открыл. Лишь предупреждал о том, что им вдвоём с Цзяо Яном путешествовать крайне опасно. Смертельно опасно. Их враги не успокоятся до тех пор, пока не убьют обоих. И конечно, конечно, Цинь Хэнъяо не мог препятствовать воле Лань Юэ, она свободная женщина, более не связанная ни с кем никакими клятвами, но всё же считал своим долгом не скрывать опасностей, которые её ждут. Впрочем, о том, где сейчас Цзяо Ян он не спешил говорить.

Когда две недели прошли, Лань Юэ настойчиво уговорили остаться ещё — слишком рано. Однако, в середине лета после долгой беседы с Морхом, в глубокой ночи она ушла. Сбежала. Если Хэнъяо не желал помогать в поисках, она сама найдёт Цзяо Яна. Они всегда встречались раньше, найдут друг друга и в этот раз…

Цинь Хэнъяо слово, однако сдержал, и действительно не стал ни посылать за ней людей, ни препятствовать как-то ещё.

— Однажды на кургане Ху… — Чжао Сянь развёл руками, будто накладывал проклятье, — мы столкнулись с ужасной степной магией. Когда мы сломали плиту, что закрывала вход, навстречу вырвался ветер, который почему-то пах песком и морем…

Другие расхитители могил рассмеялись, они слушали эту жуткую историю уже не один раз, более того — принимали непосредственное участие, и, кажется, вспоминали её скорее, как забавную байку, нежели что-то в самом деле страшное.

— А, это там мы нашли тот проклятый золотой амулет? Такой с камешками? — перебил один. — Красивый был, хоть и степнячий…

— Да, — поддержал его товарищ, — хорошо, что мы его купцу какому-то быстро продали. А то, говорят, он приносит жуткие несчастья…

— Того, которого песчаные коты через пару недель съели? А они в тех краях отродясь не водились…

— Вот видишь! Правда проклятый!

— Да какое там! Сосед на земли его давно глаз положил, имение расширить хотел. А за деньги и кота тебе привезут, и лошадь…

— Да курган тот — сущая ерунда! Вот помните кладбище старой династии? Ух, как мы тогда от призраков чуть ноги унесли. Я аж штаны потерял…

— Зато отстирывать не пришлось!

Новый взрыв хохота. Цзяо Ян находил компанию расхитителей могил по-своему приятной. Ему нравилось отсутствие нравоучений о праведном пути, как-никак сами не без греха, — и лёгкое отношение к смерти. В банде Чжао Сяня, включая его самого, было несколько не то, чтобы сильных, но всё-таки заклинателей, из-за чего им удалось продержаться, пожалуй, слишком долго для людей подобных занятий — чаще даже тех, кто избежал преследования властей, настигали неупокоенные духи.

Маленький обоз из двух повозок странствовал от гробницы к гробнице, избегая наезженных многолюдных дорог. А по вечерам, в которые не выпадало работы, расхитители могил, как сейчас, жгли костры, пели песни и рассказывали истории. Чем не праздник, когда день прошёл, а ты всё ещё жив?

— Цзяо-сюн! Расскажи и ты что-нибудь! — окликнул его кто-то слева.

— Ну… — Цзяо Ян задумался напоказ, — однажды меня бросили в тюрьму. Это была никудышная тюрьма, надо заметить, большой колодец с выщербленным стенами. Да в такой удержишь разве что дряхлого старика! А в то время мой меч…

— Меч?.. — вопрос соседа прозвучал робко и боязливо. — Зачем тебе меч сейчас?

Цзяо Ян сам не мог однозначно сказать, почему Огонь и мрак вдруг возник в ладони. От клинка расходились слабые — пока слабые — волны тёмной ци. Будто бы меч хотел что-то сказать. Будто… звал за собой.

— Что-то не так.

Лица присутствующих мгновенно сделались серьёзными, они потянулись к острым киркам, которые никогда не откладывали слишком далеко.

— Пойду проверю.

Не слушая ни благословений, ни советов, что крикнули в спину, Цзяо Ян направился к роще неподалёку. Пульсация ауры меча становилась всё отчётливей — пока Огонь и мрак не дождался ответа. Вдалеке среди, переплетения ветвей, замерцал крохотный белый огонёк.

Он не стал окликать её, чужие чары могли бы ввести в заблуждение его, но не меч, не стал ничего говорить — потому что впервые в жизни не сумел придумать остроумных слов. Просто шёл вперёд, всё ускоряя шаг, чтобы сразу заключить в объятия. Лань Юэ, его Лань Юэ вернулась к нему. Насовсем.

В ночи они сидели у костра, в который заботливо подбрасывали поленья. Чжао Сянь встретил их готовыми к броску талисманами, но одного жеста хватило, чтобы он расслабился и пригласил к огню. Лань Юэ неторопливо потягивала подогретое рисовое вино из видавшей виды кружки, и на душе у неё было спокойно, как не бывало давно. Она позволила себе на эту ночь отбросить мрачные воспоминания, которые слишком долго лежали на плечах тяжёлым грузом. Сейчас она могла просто наслаждаться тишиной ночи, треском огня и ощущением свободы, которое наконец обрела.