— Как такое возможно?.. — в панике прошептала она. Неужели Лю Хуань обернулся мстительным духом, чтобы преследовать её?

Чьи то руки крепко обхватили Лю Вэнцянь со спины. Она едва сдержала крик, который мог сделать ещё хуже. Было так жутко и тревожно, сразу и не поймешь, что эти объятия полны тепла и нежности.

— Что такое Цянь-Цянь? — ласковый голос Гуанхуня чуть унял её беспокойство. — Что с тобой, любимая?

— Я видела Лю Хуаня… там… — Лю Вэньцянь бестолково махнула рукой куда-то в сторону леса. Взглянула ещё раз — никого.

— Брось, — он властно развернул её к себе и обхватил лицо ладонями. — Твой муженёк мёртв, я видел тело собственными глазами.

— Да, но… — робко возразила Вэньцянь, хотя больше всего ей хотелось просто поверить его спокойствию, — я слышала, тело исчезло! А вдруг…

Открылась дверь в дом и Лю Вэньцянь вздрогнула.

— Ожил побыстрее, чтобы увидеть всё своими глазами, дорогая Цянь-Цянь.

Женщина коротко взвизгнула и обмякла на руках бледного от ужаса любовника.

Старое кладбище вдалеке за городской чертой, по большей части заброшенное и поросшее бурьяном, вряд ли можно было назвать хорошим местом для посиделок наедине, но и Цзяо Ян, и Лань Юэ находили его довольно милым. Удобно устроившись на каменной крышке наполовину ушедшей в землю гробницы, они откупорили первые кувшины вина, собираясь отметить сегодняшнее приключении.

— Нет, ты видела их рожи? — рассмеялся Цзяо Ян, сделав целых два глотка подряд. — Будет им уроком, что не стоит доверять такое важное дело, как убийство, посторонним!

— Это было занимательно, — Лань Юэ согласно кивнула и потянулась за своим кувшинчиком.

Она смотрела куда-то вдаль, где ветер колыхал высокую траву. С юга надвигалась гроза, поблескивая сполохами молний вдалеке. Лань Юэ уже не прятала своё лицо и позволила ветру немного растрепать причёску, которая всегда должна быть идеальной.

— Что ты будешь делать дальше? — спросила она Цзяо Яна, зная, что её собственная судьба расписана наперёд.

Легенды о вечных возлюбленных остаются лишь на страницах книг, в жизни всё иначе.

— То же, что и всегда, — он с виду беспечно пожал плечами, но в голосе проскользнула какая-то затаённая горечь, — буду бродить по свету, охотиться на людей и тратить деньги на вино и конфеты. Только я и моя свобода. А ты?

— Выйду замуж и буду хорошей женой, — она скривилась. — Отец говорит, это всего лишь формальность и я могу завести себе любовника, которого буду любить. Мужа любить не обязательно, верно?

— Ты всегда можешь поступить, как госпожа Лю, — ехидно подсказал Цзяо Ян. — И лучший убийца Поднебесной будет к твоим услугам.

Он театрально указал на себя сразу двумя руками. Лань Юэ рассмеялась и тут же посерьёзнела:

— Чан Сяолун не похож на господина Лю. Он мне не нравится и ему нужно от меня только одно, — Лань Юэ выпила ещё вина в надежде, что это немного успокоит её. — Он заберёт мой меч, мою свободу и даже имя. Лань Юэ исчезнет для мира навсегда. И я боюсь, что первым избавится от меня именно он.

Лань Юэ со злостью разбила пустой кувшинчик о соседнее надгробие.

— Тогда что не даёт тебе исчезнуть прямо сейчас? — услышала она, и этот вопрос задел потаённые струны души. — Что ты потеряешь, кроме своих цепей? Или…

Всё-таки бродяжья привычка взяла над Цзяо Яном верх, съязвил в конце:

— … или ты думаешь, что умереть во дворце лучше, чем жить в дороге?

— В дороге или в постоянных бегах большая разница, — поправила его Лань Юэ, пропустив шпильку мимо ушей. — И, — она немного помолчала, задумавшись, чтобы подобрать слова, — человек, который растил меня с детства, не заслужил такого неуважения к себе. Я ему обязана всем, каким бы он ни был, и люблю его по-своему. Как отца.

— Ты продолжишь его любить, даже если я скажу, что этот человек убил твою семью? Настоящую семью, я имею в виду…

Неожиданно стало зябко, как промозглым осенним вечером. Вокруг Лань Юэ возникла холодная аура её меча, с чьим духом и силой она постепенно роднилась всё сильнее.

— Что ты сказал? — Лань Юэ вскочила с места и схватила Цзяо Яна за ворот. — Повтори!

— Я сказал, — глядя ей прямо в глаза, произнёс Цзяо Ян, — что Чан Сяолун и Лань И Чэнь спланировали и организовали нападение на поместье клана Ван. Первого пытались судить объединённым судом кланов, второй вовсе избежал обвинений по попустительству бывшего главы Цинь, что приходился нынешнему отцом. Из сгоревшего дома они забрали девочку лет четырёх в надежде, что она сможет отыскать фамильный меч, утерянный в пылу сражения…

— Почему я должна в это поверить? — спросила Лань Юэ.

В памяти всплывали странные сны, видения и подслушанный разговор Лань И Чэня с Чан Сяолуном, которого она не должна была слышать. Записи в библиотеке и отрывки легенд — всё это сложилось в цельную картину. И всё же, слов слишком мало, чтобы можно было предъявить их.

— У тебя нет никаких доказательств!

Она наконец отпустила Цзяо Яна и отвернулась, переводя дух. Ветер усиливался и уже слышны были раскаты грома. Вечер, который должен был быть игривым и тёплым, переставал таковым быть.

— В том-то и дело, что есть.

Подойдя со спины, Цзяо Ян вложил в её руки кинжал в расписных ножнах. Художник с потрясающим искусством изобразил белого сокола — герб владык Ланшаня. На эфесе было выгравировано имя Лань И Чэня. Это его клинок, и в этом нет никаких сомнений. Можно было бы сказать, что его могли украсть, но следы гари, которые так и не смогли убрать с ножен, говорили сами за себя. Лань Юэ опустилась на колени прямо в траву, которой поросли могилы. Она смотрела на кинжал в одной руке, а другой меланхолично отламывала мелкие белые цветы, что росли тут в изобилии.

— Этот жёлтый павлин всё знал и как всегда утаивал! Все эти годы… Мне врали всю мою жизнь.

Летящий Снег издал тихий мелодичный звон в надежде успокоить свою хозяйку. Лань Юэ хотелось лечь здесь и так остаться среди тихих безмолвных могил.

— Так если вся твоя жизнь — ложь, — сейчас, во власти мрачных мыслей, он как никогда напоминал Лань Юэ демона-искусителя, — то тем более не стоит за неё цепляться. Позволь мне показать тебе свободу.

И пусть душа её хотела ответить: «да!», разум Лань Юэ не мог так просто принять, как только что он буквально уничтожил всё, на чём держалось её мировоззрение. А потому ответ прозвучал язвительно и даже зло:

— Оправдываешь свое имя? Сжигаешь всё на своём пути, да, «Океан Пламени»? И кто только догадался назвать тебя с такой точностью?

— Яном меня назвала старушка, которая как-то угостила конфетами, — кажется, вспышка его ничуть не смутила, — а я запомнил и привык. Остальные обращались ко мне не иначе, как беспризорник или голодранец. А «Цзяо» было вышито на ленточке, которая просто была со мной, сколько себя помню. Золотые иероглифы на чёрной ткани растрепались от времени и утратили всякий смысл, кроме этого. Я приклеил её на крестовину меча на память. Вот, смотри…

Призвав Огонь и мрак, Цзяо Ян опустился на траву рядом с Лань Юэ, будто правда просто собирался показать меч. А сам, пользуясь случаем осторожно обнял свободной рукой её за плечи. Лань Юэ бросила на ленту беглый взгляд.

— Я видела эти цвета и знаки. Недавно, — она позволила Цзяо Яну обнять себя крепче. — В трактате о великом клане Ши Цзяо Инь, их запретных ритуалах и оружии. Получается, ты…

— … получается, я принц в бегах, — не стал спорить он.

— Ты, я посмотрю, не сильно удивлён, — у Лань Юэ уже не было сил хоть как-то реагировать на происходящее.

— Хэнъяо постоянно бормотал какие-то бредни о моём происхождении, так что я, считай, уже сам догадался. Правда, пожалуй, мне бы не хотелось, чтобы меня называли «Инь Ян»… Звучит ужасно.

Лань Юэ рассмеялась:

— Это не самое страшное. По семейным традициям нам пришлось бы пожениться, как ты себе такое представляешь? Чувствуешь в себе дух древнего ученика Сун Ливеня? Мы не отстанем друг от друга ни в этой, ни в следующей жизни.