Цзяо Ян театрально понизил голос:
— Она стояла у догоревшего костра. В белом траурном ханьфу, растрёпанная и бледная. Почти прозрачная — сквозь её очертания я видел дальнюю стену. Призрачная женщина силилась что-то сказать, но не могла, поскольку ей отрезали язык. Отчаявшись, она просто подошла ко мне — веришь-нет, даже мне тогда сделалось не по себе — захотелось бежать, куда глаза глядят. Но я заставил себя остаться на месте, и она положила к моим ногам этот меч. Потом улыбнулась, словно благословляя, и исчезла. С тех пор мы неразлучны. Я назвал его «огонь и мрак» и долго изучал течение ци вокруг него. И учился повторять. Что до потери контроля… — он ухмыльнулся, один уголок губ поднялся чуть выше другого, — вероятно я просто не доживу до этого момента. А если всё-таки доживу, то разбушевавшиеся тёмные силы — это совершенно не моя проблема.
— Ты специально это придумал, чтобы девушкам рассказывать? — Лань Юэ легонько пихнула его локтем в бок.
Он рассмеялся:
— Были бы бы девушки, которые готовы слушать мои россказни, может быть и приукрасил. А так, что толку? Поэтому правда и ничего кроме правды.
— Как же так, неужели никому не интересно тебя послушать? — его ответ удивил Лань Юэ.
Может быть, Цзяо Ян и не был разодет как молодой господин богатого клана, но он красив, а девушки это ценят порой больше, чем роскошный внешний вид. Лань Юэ была уверена, что он знает немало интересных историй, к тому же, очень складно говорит и уж точно умеет развеселить.
— Ну… — Цзяо Ян взглянул на неё задумчиво и внимательно, — Гораздо чаще меня слушают в последний раз в своей жизни.
А потом рассмеялся звонко и весело, но Лань Юэ заметила в его глазах какой-то нездоровый блеск.
— Ладно, я тебе верю, — она решила, что пришла пора менять тему, — но понять не могу, зачем призрак отдал меч именно тебе. Отдала бы она его первому встречному или же тут что-то более сложное, м?
— Я не знаю, кто она, даже имени клана. В замке были таблички с гербами, но их все скололи — как будто хотели, чтобы о его жителях никто и никогда не вспомнил. Но… — улыбка Цзяо Яна стала загадочной и немного сумасшедшей: — каждый раз, когда меч вонзается в плоть какому-нибудь грубияну, я думаю, что ей бы это понравилось.
Они прошли еще немного, тропа стала заметно круче, завернув к холму.
Лань Юэ смотрела на Цзяо Яна. В его истории было много недосказанного, а что-то он наверняка и приукрасил, уж слишком она невероятна. Наверное, лезть в душу человеку, которого она видит в третий раз в жизни, стоило бы счесть жутко неприличным, но она не удержалась:
— Говоря о тёмном пути, ты сказал, что «не доживёшь»… Многие заклинатели хотят достичь бессмертия, а ты нет? Или. может быть, ты хотел бы достичь величия и могущества? Власти?
— Чего бы я хотел? — он мечтательно посмотрел на горизонт. — Чтобы мне больше никогда не приходилось думать, на что купить конфеты и вино. Чтобы встречные недотёпы не обзывали меня презрительно «бродягой», а опустив глаза убирались с глаз долой. Чтобы моё умение… вести дела действительно ценили, а не попрекали у всех на глазах, а потом пользовались, когда никто не видит. Кажется, это называют — быть свободным. Это и есть то, чего я хочу.
— Заказчики не очень-то щедры, верно? А порой, поди, и обманывают… Тебе бы не пришлось думать об этом, присоединись ты к влиятельному клану…
Лань Юэ задумалась. А что если ей удастся привлечь Цзяо Яна на их сторону? Его умения очень пригодились бы, а клан прикрывал от закона своими силами. Не пришлось бы бродить по свету и постоянно рисковать. Так ведь гораздо проще, когда тебе есть, куда возвращаться. Но свободнее ли ты сам, когда каждый твой шаг воля эксцентричных господ? Да, клан проследит, чтобы не обманули, а то и сам накажет такого наглеца, но… Лань Юэ вздохнула. Как это удивительно: он, который действительно свободен, как ветер, мечтает о свободе!
— Присоединиться к влиятельному клану? Ходить в расфуфыренном ханьфу и поплевывать на простолюдинов? — Цзяо Ян удивленно изогнул бровь. — Не смеши меня. В нашем мире, где слишком любят кичиться заслугами предков до пятидесятого колена, куда бы я ни пристроился, чего бы не добился, я всегда останусь безродной выскочкой, которую можно использовать, но уважать не обязательно. А я их даже убить не смогу, поскольку какие-то-там правила клана это запрещают. Так что нет. Забавный совет — но нет.
Он вдруг приобнял её за плечо и прошептал на ухо:
— Я сам отберу у этого мира мою свободу и мои конфеты. И никто, слышишь, Лань Юэ, никто не будет мне говорить, как мне себя вести и что делать.
И так же резко отстранился. Сделал приглашающий жест в сторону тревожно поскрипывающих ворот, до которых они наконец добрались.
— А вот и поместье. Ну что, зададим жару местным призракам?
Лань Юэ нервно повела плечом. Тон Цзяо Яна ей очень не понравился и она мысленно отругала себя, что позволила его очарованию взять верх настолько, чтобы забыть об опасности. Если реальность и вполовину не так страшна, как рассказы о нём, Цзяо Ян убьёт не моргнув глазом и будет всё так же весело улыбаться, закидывая очередное пирожное в рот. От мрачных мыслей отвлёк тихий плач.
— Призраки? — повторила она за ним и прислушалась.
Нет, всё-таки ветер. В этом месте он завывал так, что впору его спутать со стонами и плачем, именно это слышат простые люди и принимают за голоса призраков. Лань Юэ не чувствовала тёмной ци, которая обычно окружает неупокоенные души. Цзяо Ян так же был спокоен, даже беззаботен.
Не без усилий они открыли тяжёлые створки ворот. Несмотря на то, что серебристая краска слезла и облупилась, а дерево от дождей и времени начало гнить, они всё ещё сохраняли мрачное величие. Изнутри просторного двора повеяло затхлостью. Когда-то в нём был разбит прекрасный сад с прудом и мостиками. Многочисленные кусты роз пожухли, листья на них стали вялыми и тёмными, а сорняки разрослись так бурно, что кое-где трава начала пробиваться через каменную плитку, которой были выложены дорожки.
На террасе у входа в главное здание печально сидели каменные львы со следами сажи на белом мраморе. Одному из них на морде кто-то написал неприличное слово, Лань Юэ провела пальцами по размазанной краске. Надо же, кто-то попытался стереть эту надпись, но безуспешно.
— Здесь был пожар? — спросила она у тишины заброшенного поместья.
Обгоревшее дерево говорило само за себя. Внутри дома обрушились обугленные балки, кое-где провалилась крыша. Мебель была разломана и сожжена, а всё хоть сколько-нибудь ценное давно растащили те, кто сжёг поместье и те, кто поживился тут после.
— Как думаешь, — спросила она Цзяо Яна, — за что их сожгли? Насколько мне известно, здесь давно не было войн, это мирная земля.
А Цзяо Ян тем временем, пригнувшись, прошел под покосившейся аркой, ведущей в главный дом. Крыша местами обвалилась, ветер гонял по с годами отсыревшему полу пыль вперемежку с черной сажей.
На стенах — том, что от них осталось — если очень сильно присмотреться, можно было увидеть красивую резьбу и остатки росписей, в основном птиц и цветов.
Услышав вопрос Лань Юэ, он отвлекся от изучения живописи и небрежно ответил:
— Даже предполагать не возьмусь. Если так прикинуть, всегда есть за что.
Когда девушка присоединилась к нему в печальном полуразрушенном зале, Цзяо Ян вдруг задумчиво произнес:
— Ты не находишь это забавным? Кто-то отстраивает себе поместья, тратится на резчиков, чтобы нанести на стены эти замысловатые узоры, облагораживает свое жилище много лет — а потом приходит кто-то и пфф! Всё сгорает. Остается лишь пепел.
Он провел пальцами по деревянному стеблю цветка, обвивающего остатки колонны:
— Наверное, если владелец выживает, ему становится очень паршиво от того, что столько трудов просто исчезло вникуда… — он поднял палец, передразнивая умудренного жизнью наставника и весомо закончил: — Поэтому мудрый заклинатель всё своё носит с собой!
