…И неужели моего отца ждёт та же судьба, что и Элеодора?

— Но легенда заканчивается по-разному, — вдруг сказал Рэй. — Кто-то говорит, что в последние свои минуты Элеодор сделал благородный выбор. Он отказался от бессмертия, оставил позади человеческое тело и, как его предки, сделался драконом. Взлетел в небо, забыв свои прошлые жизни навсегда. Он перестал быть Элеодором-похитителем, но где-то там всё ещё живёт его душа.

— Одинокая душа, — прошептала я.

— Драконы не одиноки, напарница. У них есть небо, мир и они сами, да и каждый из них — целый мир. Но когда Элеодор был человеком, он думал лишь о смерти и о своём одиночестве.

— Одиночестве? А его потомки? Ведь его сын стал родоначальником великой династии, твоей династии. Неужели он не ощущал близости, желания узнать их, помочь?

Рэй ответил не сразу.

— Может быть, родственные связи — это нить, которая тянется не так долго, — помолчав, сказал он. — Между мной и твоим отцом едва ли больше десяти поколений, но вряд ли нас можно назвать семьёй.

Ледяная игла дурного предчувствия кольнула позвоночник. Если мой отец считает так же, как Рэй…

Рэй не будет его потомком. Рэй будет его врагом.

— Но ты и я — семья, — тихо сказала я. — Мы напарники. Ты не один, Рэй.

Пальцы Рэя коснулись моего подбородка, приподнимая его, и наши глаза встретились.

— Скажи мне, — негромко сказал Рэй, — на что бы ты пошла ради меня? На убийство?

— Рэй…

— Если бы я, например, заранее приказал тебе выстрелить мне в лоб, если твой отец займёт моё тело, ты бы это сделала? Кстати, я приказываю.

В его глазах было такое напряжение, словно он был менталистом, пытающимся влезть мне в голову. Сонная, едва соображающая, я машинально подтянула ладони к вискам.

— Прекрати!

Рэй шумно выдохнул.

— Не прекращу, в том-то и дело, — пробормотал он, выпуская меня. — Проклятье, первое правило агента: чем независимее твой подчинённый, тем более талантливо он действует, но тем выше вероятность, что действует не так, как ты хочешь.

— Я слишком независима?

— Или же я хочу невозможного, — голос Рэя был разбитым и усталым. — Я хочу, чтобы ты выдала мне отца, наставила на него пистолет, заманила его в ловушку… но я забываю, что ты — не я. Я тебя этим сломаю. Когда я тебя только встретил, меня это не смущало, но сейчас…

Я издала невесёлый смешок:

— Я слишком ценный агент, чтобы грубо меня ломать?

— Или же я придумал более изощрённый способ и молчу об этом.

Теперь мы засмеялись вместе.

— Привязанность или долг, — пробормотал Рэй мне в плечо. Он тоже уже засыпал. — Сейчас, когда император умирает, а его наследник во всеуслышание заявляет, что желает бессмертия, нас ждут интересные времена. И вовсе не из-за моей скорой свадьбы. Но знаешь, что куда важнее?

Я всё-таки не выдержала и коснулась его волос, мягко падающих на виски.

— Что, Рэй? (21f79)

— Что, если я умру, ты будешь скучать по мне куда сильнее, чем по всему его бессмертию. — Сонная улыбка скользнула по его губам. — Для тебя я дороже, чем Маркус Рише и его интриги, и ты это знаешь. Знаешь, что потерять меня — куда хуже, чем провал любой миссии… даже крах империи. А это значит, что ты всё-таки встанешь на мою сторону. Чистая любовь — самая неотразимая манипуляция из всех.

— Ты самый самодовольный… — начала я.

Но глаза Рэя уже закрылись.

Мы достигли селения на закате.

Одинокий дом стоял на обрыве, выходя окнами на вечернее море. Частый деревянный переплёт, щербины на ступенях… здесь вряд ли жили небедно. Но, судя по взгляду Рэя, устремлённому на входную дверь, он не променял бы этот домик ни на один дворец на свете.

Выражение счастья и радостного ожидания на его лице невозможно было подделать. Меня вдруг кольнула смутная ревность пополам с пониманием, как мало я знала о младшем принце Дрэйге на самом деле. Что ждало нас внутри? Кто?

— Рэй, — окликнула я, поднимаясь вслед за ним по ступеням к калитке. — К кому мы…

И тут дверь распахнулась.

Девушке, стоящей на пороге, было не больше двадцати пяти. И такой нежной и ослепительной красоты в облаке белокурых волос я не встречала никогда.

Она бегло взглянула на нас с Хатом, и её взгляд прикипел к Рэю. Сумасшедшая гамма чувств была на её лице: облегчение, растерянность, испуг… и что-то ещё, куда более глубокое. Словно воспоминание о чистой и прекрасной любви, искажённое невозможной болью.

— Дрэйг! — выдохнула она. — Ты здесь! Ты всё-таки… всё-таки пришёл.

— Да, — еле слышно произнёс Рэй.

Девушка стиснула зубы.

— Как я тебя ненавижу, — хрипло произнесла она. — Как я тебя ненавижу!

— Я знаю. Но я здесь.

Рэй шагнул ей навстречу. На несколько мгновений они замерли, глядя друг другу в глаза. По щекам девушки текли слёзы.

И по щекам Рэя — тоже.

А потом он обнял её, и девушка зарыдала в голос.

Я едва заметила, как сделала шаг назад, потом ещё. Ноги сами, казалось, несли меня прочь.

Тяжёлая обсидиановая рука похлопала меня по плечу.

— Почти искреннее сочувствие: знаю, это тяжело, — конфиденциально поделился голем. — Видеть хозяина с другой женщиной, молча страдать, проклинать судьбу, мечтать о мести… Между нами, я предпочитаю последнее. Но поскольку я — безжалостный и аморальный голем-убийца, вынужден ещё немного поехидствовать.

— Как? — безжизненно спросила я, глядя на Рэя, держащего в объятьях плачущую девушку. Она и Рэй совершенно не были похожи, но, может быть, они всё-таки были в родстве? Ведь не обязательно испытывать романтические чувства, чтобы обниматься вот так… верно?

Голем вздохнул и ещё раз похлопал меня по плечу.

— У хозяина нет сестёр, — не без насмешки поделился он, разбивая мою последнюю надежду. — Ни одной. И племянниц нет тоже.

Я чуть не поскользнулась на следующей ступеньке и врезалась спиной в калитку. Та, скрипнув, распахнулась, но двое, стоящие в объятьях у двери, не видели и не слышали ничего.

— Скажи Рэю, что я хочу прогуляться вдоль берега, — глухо сказала я. — И всё.

Откуда-то раздался детский смех, но я уже ничего не видела.

Я побрела прочь.

Когда я вышла на берег моря, начинались сумерки. Горизонт всё ещё горел розовым матовым светом, но сзади, со стороны селения, уже начали зажигаться первые звёзды. Столичная зима здесь была лишь далёким воспоминанием. Море и вечное лето… и лишь ветер временами, немногим сильнее, чем у нас ранней осенью.

Должно быть, любимой женщине Рэя было хорошо здесь. Я смутно вспомнила, что слышала голос ребёнка. Но… нет, это было невозможно. Я могла представить Рэя, спрятавшего любовницу от чужих глаз, но бросить своего сына или дочь и навещать раз в несколько месяцев?

Нет. Я не знала, откуда у меня это чувство, но я просто знала, что Рэй никогда так не поступит. Он скорее бросит разведку, отставит всё в сторону…

Я моргнула. Так. Стоп. Я правда так думаю? Что умелый лжец и блестящий интриган, предавший семью и готовый на всё ради главного расследования своей жизни, зачеркнёт всё это ради младенца? Серьёзно?

Да никогда. Даже я бы поколебалась. На пять минут, но поколебалась. Я не привыкла себе врать: я бы не смогла уйти. Я перешла бы на штабную работу, проводила бы время с дочерью или сыном каждый вечер, но я никогда, никогда не бросила бы разведку. Я бы осталась там в любом виде, будь то светские рауты, протоколы допросов или дружеские посиделки очень, очень влиятельных молодых мам.

А это значило, что ребёнка у Рэя не было. Я перевела дух. Ну хоть что-то.

Хоть что-то, да. Но остальное? У меня не было прав считать, что Рэй откажется от брака с Сильвейной, но, проклятье, я хотя бы знала, что любит-то он меня!

Любовь — понятие очень условное. Но я верила, что Рэй умел любить.

Лжец. Вечный лжец.

Высоко в небе кувыркался молодой дракон, подставляя последним солнечным лучам изжелта-малахитовую чешую. Я проводила дракона взглядом. Он был свободен. А я… моё сердце…