— Ты принуждаешь меня себя поцеловать, — прошептала я.

— Да. Потому что если сейчас, на грани опасной миссии, когда ты перепугана и напряжена, ты нежно и искренне поцелуешь убийцу своего отца, всем сердцем убедив себя, что ты ему доверяешь…

Пауза. Снег, тающий на невидимых плечах.

— То настанет день, — произнёс наконец Рэй, — когда ты будешь способна в своём притворстве на всё. Даже вырвать бессмертие из чужих рук.

Странные и горькие нотки были в его голосе. Не нотки учителя или бывшего любовника. Нет, это был голос талантливого и безжалостного мастера, который в очередной раз ковал себе лучшее оружие. И сам жалел об этом.

Жалел? Или, как всегда, притворялся?

Проклятье, нет. Последнее, чего я сейчас хочу, — сочувствовать ему.

Я повернулась к пустому воздуху, где сейчас было лицо Рэя. И медленно приблизила лицо к его губам.

— Хорошо, — прошептала я. — Пусть в этом выдуманном мире мой отец жив, а ты — мой наставник и мой первый мужчина, которого я держала за руку и обмирала от страха, молясь, чтобы он не умер. Тот, кого я почти…

Его дыхание обожгло мои губы.

А потом я поцеловала его.

Зимний мёд. Если бы я могла описать наш поцелуй запахами, вкусами, ощущениями, я бы выбрала именно эти два слова. Сладко и холодно. Вязко, словно падаешь в глубокую тёмную воду, готовую сомкнуться над головой, и знакомо, словно ты вновь дома, в безопасности, и с тобой никогда ничего не может случиться.

Я отдалась этой иллюзии и горячим губам. Юная доверчивая студентка на руках у своего наставника, блестящего агента, который лгал направо и налево, убивал своих врагов без раздумий и вытягивал информацию быстро и жестоко, не брезгуя ничем…

…Но никогда не убивал моего отца.

— Никогда, — прошептала я, отрываясь от Рэя.

Тихий смешок. Я словно наяву представила знакомый прищур и лёгкую иронию, такую обычную в его взгляде.

— Почти получилось.

Я задохнулась.

— Почти?!

Что-то прохладное коснулось кончика моего носа.

— От ноты «Ты законченный мерзавец, и я не до конца тебе доверяю» ты так избавиться и не сумела. Но ты справилась. Поэтому… — Рэй помедлил, — я расскажу тебе одну тайну чуть раньше, чем намеревался.

— Какую тайну?

Молчание. Короткое, звенящее, напряжённое молчание.

И одна-единственная отрывистая фраза:

— Леди Алетта не присутствовала на похоронах твоего отца.

Сначала я не поняла. При чём тут похороны моего отца? Это же не…

И вдруг застыла.

Время перестало существовать, зависнув в воздухе вместе с падающими снежинками и призраком луны меж облаками. Потому что мой отец был на своих похоронах. Он говорил мне об этом так, что было невозможно не поверить.

«Я была на твоих похоронах. Видела твоё тело. Твоё мёртвое лицо».

«Я тоже, гриссёнок».

«Ты…»

«Я редко так поступаю. Но я хотел посмотреть на тебя — хотя бы издали».

— Он был на похоронах, — прошептала я. — Но Алетты там не было. И это значит…

Что мой отец — не она.

Что он всё ещё жив.

Невозможно. Невозможно! Я же своими глазами видела, как Алетта возникает на спине дракона, как осуществляет дерзкий план, который не удался бы никому другому…

Но он ей и не удался. Все остались живы. У этого плана был лишь один явный результат: Алетта, которую мы с Рэем однозначно посчитали за Маркуса Рише, была очень явно и очень публично уничтожена. А руна сумрака… Владела ли ей Алетта — или кто-то ещё? Сколько наездников было на драконьей спине в тот день?

Я вспомнила ошеломлённое лицо Алетты, когда она смотрела на свои руки, вдруг переставшие быть невидимыми. Лицо женщины, которую предали. Которая ожидала чего угодно, только не этого.

Мой отец был жив. Он уничтожил сообщницу, чтобы остаться в тенях самому.

Я дёрнулась, но Рэй держал крепко.

— Давно ты знал?

— Тише.

— Давно?!

— Убедился, когда увидел твоё письмо. До этого я сомневался.

Мне захотелось его ударить. А потом я почувствовала, что плачу.

— Он мог лгать, — прошептала я сквозь слёзы. — И не посещать свои похороны.

— Мог. Но перед Алистером мы не будем выказывать сомнений. И тогда узнаем наверняка.

Я сглотнула, давя всхлип. Рэй ничего не сказал мне. Он… он…

— У тебя минута, чтобы успокоиться, — негромко и холодно произнёс Рэй. — Потом я несу тебя внутрь.

— Ты врал мне. Зачем?

— Потому что не был уверен сам. И чтобы избежать утечки: если даже я могу выдать себя, то ты и подавно. Сейчас — дело другое: на допросе Алистера правда вскроется наверняка.

Он сжал моё плечо.

— Дыши глубже, — негромко, но уже совсем другим тоном сказал он. — Приходи в себя.

Я проглотила слёзы и кивнула.

Мир изменился. Мир перевернулся. Больше не было бесцельной экспедиции к старому татуировщику, чтобы подтвердить то, что мы и так знали.

Теперь мы шли к человеку, который знал настоящее имя моего отца.

— Да, — сдавленно произнесла я. — Я готова.

Когда ты под руной сумрака, тебе подвластно всё.

Раньше я даже представить себе не могла, каково это — проникать незамеченной даже в императорскую спальню, подслушивать разговоры наследного принца, шпионить за лордом-хранителем и таинственными рунными мастерами… Возможности Рэя и впрямь были безграничны.

Мы молча крались по обширным подвалам, плавно переходящим в подземелья. Я понятия не имела, что под столицей находится целый город, где не только хранят краденое и торгуют дурманящими порошками, но и развешивают бельё и греются у жаровен. И где из глубины туннелей, уходящих в никуда, порой разносятся душераздирающие крики.

Мы спустились по узкой лестнице в подземный грот. Я сделала шаг, другой, прижимаясь к Рэю, и вдруг почувствовала… энергию. Она была разлита в воздухе, искрила, словно здесь день за днём создавали артефакты и ставили татуировки.

А потом раздался дряблый старческий голос, который я уже слышала однажды.

— Лорд Рэй? Входите, входите. Давно у меня здесь не было гостей.

Рэй не шевельнулся, но секундой позже завеса тени вокруг нас опала. Мы вновь были видимы.

— Как ты догадался? — произнёс он.

Тёмная фигура, сидящая у огня в дальнем конце грота, поднялась и развернулась к нам.

— Это просто, — проронил старческий голос. — Мастер, поставивший татуировку, чувствует близость всех, кому он её поставил.

— Не слышал об этом раньше. Другие мастера…

Сухой смешок из-под глухого капюшона.

— Другие мастера — не я. И мои тайны — не их тайны. — Мастер Алистер качнул рукой в широком рукаве. — Присаживайтесь. Я вижу, вы всё ещё неразлучны.

Мы приблизились к жаровне. К моему изумлению, вокруг стояли дорогие кожаные кресла, а коробочки с лакомствами, небрежно лежащие на столике под рукой, даже у Сильвейны были на десерт далеко не каждый день.

— Я сладкоежка, — усмехнулся мастер Алистер, заметив мой взгляд. — Конфеты не наполняют тело энергией, как мечтают некоторые. Но мне хорошо от них, и этого довольно.

Он откинул капюшон, и теперь я видела его лицо. Совсем не древнее и изборождённое морщинами, как я думала, но живое и умное, с ясными глазами. Вот только тени старости и смерти уже тронули его разум: мастеру Алистеру было далеко за семьдесят. Если он знал моего отца, каково ему было знать, что сам он умирает, а человек, которому он ставит руну сумрака, проживёт долгую, бесконечно долгую жизнь?

Та часть меня, которая уже начала думать как агент разведки, холодно отметила, что это стоило использовать.

Рэй уселся с непринуждённым видом, кивнув мне на соседнее кресло.

Я села и плотно сжала губы, чтобы не произнести лишнего слова. Но Рэй, бросив на меня взгляд, вдруг сделал едва заметный приглашающий жест, словно предлагал вести допрос мне. Словно я, ошалевшая, растерянная, едва способная поверить новостям об отце, была способна извлечь ответы лучше, чем сам будущий глава имперской разведки.