Троица беглецов притаилась в заснеженном кустарнике, наблюдая как около двух десятков служителей «Свидетелей смерти», обсуждают планы по их поимке, и дальнейшего извращенного, ритуального убийства посмевших покуситься преступников на волю самого убыра.
Максим с компанией укрылись тут час назад, зарывшись с головой в сугроб. Повезло, что практически рядом с этим убежищем простиралась наледь подтаявшего снега, прихваченного морозцем, которая не оставляла следов. Убегая, оставалось только прыгнуть полтора метра в сторону, и нырнуть в кусты, припорошившись ледяной крошкой. Погоня их сразу потеряла.
Это и спасло. «Свидетели смерти», вопя от предвкушения скорой расправы, пронеслись в нескольких шагах, не заметив в кустах притаившуюся компанию, но сообразив, что их где-то обвели вокруг пальца, вернулись, и теперь стоят в нескольких десятках метров, обсуждая случившееся, и строя дальнейшие планы.
Появление убыра было предсказуемо, но все же неожиданно. Вихрем, поднимая за собой снежное облако, появившись темной точкой, в несколько мгновений обернувшийся чудовищем, он подлетел к своим побледневшим слугам.
Адепты обступили его кольцом, наперебой кланяясь, и каясь в досадном промахе, объясняя упущенную добычу исключительным везением последней, и молили дать еще один, последний шанс, указав нужный путь. Гвалт стоял несусветный, и убыр не выдержав рявкнул, заставив всех замолчать.
Вы когда-нибудь видели гориллу альбиноса, только с необычными для данной особи, красными глазами на выкате и малюсенькими, злобными черными зрачками? Редкое животное, не правда ли? А в сером, рваном плаще? А владеющую человеческой речью? А повелевающую людьми? Испытать шок в данной ситуации, это нормально, но даже на такую, естественную реакцию времени у беглецов не было.
Монстр вытянулся во весь свой гигантский, раза в два больше обычного размера подобной обезьяны, рост. Повел по ветру, расплюснутым по щекам, с черными дырками ноздрей белым носом, всасывая как пылесос морозный воздух, и слегка подрагивая верхней губой. Ощерился острыми ледяными клыками, напомнив озлобленного на весь свет огромного пса. Внимательно, неторопливо принюхался, и медленно повернулся в сторону прячущихся беглецов. Его рука начала подниматься, и вот-вот готова была указать направление к притаившейся команде Максима, прозрачным, словно состоящим изо льда когтем, дать своим слугам путь к потерянной добыче.
Время замерло в этот миг, завязло в киселе сгустившегося паузой воздуха. Гвоздев словно видя все происходящее со стороны, в замедленном кино, сдернул с плеча рюкзак, и выхватил оттуда автомат. Ну до чего же медленно… Руки приходилось буквально вырывать из пут замерзших на морозе мгновений. Но вот наконец приклад прижат к плечу.
Сбоку застыли вытаращенные в ужасе глаза Сыча, и его медленно открывающийся в вопле рот: «Нет!». Рядом непонимающий, уже практически смерившийся с неминуемой гибелью Угрюм, в глазах обреченность, удивление и тоска. Художник торопится, но ватные руки ни слушаются, мысли быстры, но тело не спешит, не успевая за разумом.
Вот голова убыра в прицеле. Огромная, уродливая морда обезьяны, с открывающейся для приказа пастью. Жуткое зрелище, но сейчас нужна не она. Прицел смещается немного ниже. Палец плавно вдавливает курок…
Длинная очередь автомата восстанавливает обычный ход времени, выстрелив одновременно, с диким воплем Сыча, и выдохом восхищения Угрюма.
Шея убыра рванула кровавыми фонтанчиками, окрасив за его спиной снег в красный цвет, но не свесилась на бок, как ожидал Максим, а полностью слетела с плеч, срезанная очередью и упав, подпрыгнула мячиком, и покатилась по склону вниз.
— Валите отсюда! — Рявкнул Художник, не оборачиваясь, и продолжая смотреть в прицел. — Я догоню.
Потерявший, в прямом смысле голову Убыр, крутанулся, раскидывая собственных адептов когтями, разрывая их на куски, и начал вращаться, махая лапами и круша головы и тела собственных слуг. Те на секунду растерявшись, бросились в рассыпную, но один, наиболее хладнокровный, побежал за покатившейся головой, надеясь вернуть ее беснующемуся хозяину. Вот он-то и стал целью.
Ева слышный плевок автомата, и ловец потерянных голов, сам покатился тряпичной куклой по склону. Художник удовлетворенно кивнул и улыбнулся. Чем дольше враг растерян, и «обезглавлен», тем дальше они успеют убежать. Шансы на спасение выросли. Он доволен. Максим закинул за спину автомат, и припустил следом за друзьями, а они уже прилично удалились.
Угрюм, не стал спорить, все сразу понял, и все сделал правильно. Но он не тот человек, чтобы сбежать. Теперь, когда суетящаяся в панике погоня скрылась из вида, он остановился. Надо дождаться друга, тот, без его помощи не найдет перехода в мир осени. Художник, конечно, герой и большая умница, но слишком еще зеленый.
Сыч по инерции пробежал вперед, и сообразив, что остается один, остановился и вернулся.
— Ты чего, Угрюм? Валить отсюда надо! Сейчас убыр голову на место пришпандорит, и уже сам нас догонять бросится, второго шанса удрать не даст. — Он дико вращал глазами и срывался в истеричный визг, видя, что его вопли не находят отклика.
— Заткнись! — Рявкнул Угрюм. — Я Художника не брошу. — Тебе надо, ты и вали.
— Все из-за одного сгинем. — На глазах Сыча выступили слезы.
— Он один всех нас стоит. — Угрюм улыбнулся и поднял руку привлекая внимание. Из-за пригорка показался все время оборачивающийся Максим. — Тебя так точно стоит…
Они бежали легкой трусцой. Наст держал хорошо. По обещаниям опытного Угрюма оставалось не так уж и далеко. Перевалить через перевал, а там дальше, уже тот самый сосняк, и долгожданный переход. Стоит в него нырнуть, и убыр следом не пойдет, не любит тварь дождь, но это не точно. Кто эту нечисть знает, что у нее на уме, когда ее обидели, да еще так сильно?
— Черт. — Угрюм вдруг резко остановился, и развернулся в обратную сторону. — Как он так быстро башку-то свою нашел? Теперь точно не успеть, догонит. — Он кивнул куда-то за спину Максима, и тот обернулся. — Черная точка, поднимая за собой шлейф снежной взвеси, неслась за ними следом. Решение Художник принял сразу, без раздумий.
— Бегите дальше. — Он скинул с плеча автомат. — Быстро, и не останавливайтесь. Встретимся в лесу у перехода. — Он опустился на колено, и вскинул оружие. Какой бы не была неубиваемой тварь, но пуля есть пуля.
Прошептал выстрел, и Убыр нырнул в снег. Выбитая коленная чашечка не добавляет скорости. Прошло пару минут, и тварь поднялась, и снова рванула вперед. Максим засек время, и выстрел вновь уронив ее мордой в сугроб. Быстро поднялся, и побежал следом за удаляющимися друзьями, отсчитывая про себя секунды.
Две минуты, и вновь на колено, и вновь выстрел, и вновь убыр падает, и вновь бегом к спасительному переходу. Сколько раз он повторил подобные действия? Максим сбился со счета. Много.
Легкие рвет усталостью, ноги сводит судорога, руки предательски дрожат, но останавливаться можно только для следующего выстрела, который все труднее сделать.
Жуткая цель начала петлять, резко меняя направление, сообразив, что напролом, по прямой, догнать кусающуюся добычу не получается. Умная тварь. Попасть в нее стало еще труднее, но Гвоздев вновь попал, правда уже только с третьей попытки. Убыр в очередной раз нырнул в снег. Максим с трудом поднялся, и развернувшись припустил, еле переставляя ноги, к уже показавшемуся неподалеку лесу.
Угрюм с Сычом скорее всего уже у места перехода в локацию мяскяя, в своем новом друге Гвоздев уверен, тот не бросит и не предаст, лишь бы самому дотянуть, и лишь бы убыр не прыгнул за ними следом в мир вечной осени.
Расстояние между охотником и дичью, сократилось до нескольких шагов. Слышно рычащее злобой дыхание и скрип снега под когтистыми лапами. Разворачиваться и стрелять уже не получится, даже короткого мгновения, необходимого на подготовку, чудовище не даст.
Впереди, из-за веток, показался расставивший ноги, и поднявший маузер, приготовившийся стрелять Угрюм, и воющий от ужаса, бледный как полотно Сыч. Шесть выстрелов, шесть пролетевших над головой, едва не коснувшихся волос Гвоздева, шлепками врезавшихся в грудь монстра пуль, слегка того притормозивших, и крик Художника:
