— Ты не должен отвечать за то, что совершил по просьбе Пули. Он сам этого хотел, потому я решил тебя не сдавать. Надо было только идти самому, без тебя, вот в этом я точно сглупил. — Насупился Максим.

— Спасибо. — Угрюм взял его за плечо. — Кроме Пули, со мной еще никто так не поступал. Я рад и горд тем, что с тобой познакомился, помни это, что бы не случилось. Ты настоящий. Ты был бы прекрасным другом. А ведь я сомневался, и зря. Прости за это.

Ответить Максим не успел, да и не знал бы что сказать. Из чума вышел оборотень. Не доходя двух шагов, он остановился, и по очереди заглянул гостям в глаза.

— Квест засчитан. — Он протянул руку. На которой лежали три рубина. — Вот плата, и еще заплечный мешок, он разжал вторую ладонь, в которой распрямился как сжатая губка, древний, выцветший до белизны рюкзак. — Эта вещь не имеет цены, она твоя по праву. Все, что в нее положишь теряет вес, а положить в нее можно очень, очень много, так как дно у нее увеличено до размера амбара, хотя с виду и не заметно, но это уже другое пространство, осознание подобного недоступно человеку. Владей. — Он перевел взгляд на Угрюма. — Теперь к тебе. Ты достоин смерти, за убийство моего, и своего друга, но ведь ты тоже мой друг. Я растерян и не знаю, как поступить.

— Убей. — Пожал плечами хозяин поселения. — Я к этому готов, и даже хочу смерти.

— Тогда это будет не наказание, а награда. — Оборотень задумался. — Так не пойдет, да и не хочу я тебя убивать, рука не поднимется. — Он поднял глаза. — Квест от меня, а точнее новое задание от Полоза сейчас получишь.

Великий змей посчитал, что ты в данный момент умер, и вот только что родился вновь, а потому достоин еще одной игры. Его задание будет наказанием, и исцелением души одновременно. — Пойдешь с этим игроком. — Палец оборотня уткнулся в грудь Максима. — И поможешь найти жену, и вместе с этим игроком испытаешь боль и радость. Я все сказал, подтверждения и согласия не жду. Уходите. — Он махнул рукой. — Не хочу вас больше видеть, до тех пор, пока не выполните то, что вам велено. Путь у вас дальний и трудный, а вы не сделали еще и первого шага. Прощайте.

Первые квесты в Уйыне выполнены, можно подвести первые итоги. Максим разбогател по меркам этого мира.

Восстановил пошатнувшееся материальное положение, получив три рубина от оборотня, те, что взял с собой, практически закончились, последние две сапфирины, и горсть слюды отдал Ирине, девчонку надо было одеть, а то выглядела в своем поношенном балахоне как попрошайка. Она отказывалась, но Гвоздев настоял, чувствуя за этого, пусть и почти взрослого, но такого беззащитного ребенка какую-то отеческую ответственность, и это странно, ведь у него не было детей.

Он стал обладателем удивительного, волшебного, бездонного заплечного мешка, убогого с виду, но не имеющего никакого веса, словно сотканного из воздуха. Сколько в него не закладывай все помещается, но стоило только подумать, и сунуть внутрь руку, как нужная, спрятанная там вещь сама находилась, и прыгала в ладонь. Чудо, да и только. Удивительный всё-таки этот мир — Уйын, похожий на страшную сказку.

Он также стал владельцем землянки в Сытухе. Конечно, это не двухкомнатная квартира в Екатеринбурге, зато без ипотеки, и ежемесячных коммунальных платежей, но считал это приобретение только обузой, так как задерживаться в поселении не собирался, решив оставить жилье Профессору и Ирине, им оно нужнее. Натерпелись друзья тут всякого, и достойны немножко комфорта, и покоя.

Кольт Пули, оказавшийся раритетной, квестовой вещью, увеличивающей навыки владельца в меткости, и скорости стрельбы, приятной тяжестью висел на боку в кобуре, а с другой стороны, в гранитных ножнах, удивительный хрустальный кинжал Шубина, с сапфировой рукоятью, но с ним пока непонятно, возможно Горный и заберет его, по возвращению Максима для выполнения задания, а может и нет.

АКМ Угрюма, почти снайперская винтовка, способная без отдачи дать точную очередь по противнику на приличном, недоступном для автоматического оружия, расстоянии. О таком на войне только мечтать. Ее бывший хозяин, неожиданно получивший новый, главный, квест от Полоза, теперь спутник Художника в поисках жены, но сейчас его рядом нет, он занят, подыскивает среди жителей Сытухи себе достойную замену.

Максим пришел один, остановился около примеченного ранее камня, стукнул два раза, и произнес заветное «Слово».

Валун шумно откатился в сторону, открыв грот, и впустив Художника во владения горного духа, прямо в кузнечный зал.

У Шубина кипела работа. Горн пылал, плюясь искрами раскаленного металла и угля, пытающегося сожрать доверившееся ему железо.

Сам хозяин подземелья стоял рядом, держа в руках огромные, больше его самого, длинные кузнечные клещи, и ворочал в огне раскаленную до бела заготовку ножа, внимательно ее рассматривая. С боку, выпучив от старания глаза, и пыхтя горячим воздухом, встав на задние лапы, качала кузнечные меха Яхонтовая. Они на столько были увлечены работой, что даже не заметили прихода гостя.

Максим остановился неподалеку. Долго стоял, рассматривая работу мастера, наблюдая как тот ловко совершает, вроде бы, несложные, и только ему понятные действия.

Казалось бы что тут думать? Держи в пламени заготовку, да нагревай, а нет. Горный поворачивал в огне подставляя под жар, то один край раскаленного ножа, давая тому побелеть, то другой. Хмурился, недовольный чем-то. Улыбался, когда считал, что все получается, и бубнил, то ли сам с собой разговаривая, то ли молясь.

Вдруг он резко развернулся, и кинул на наковальню, выстрелившую в стороны искрами окалины заготовку.

— Чего встал! Хватай быстро молот! — Рявкнул возбужденный, красный от натуги и жара, вспотевший хозяин подземелья, Художнику. — Бей куда указал! — И стукнул молоточком по ножу.

Поначалу растерявшейся от неожиданности Максим, схватил с верстака самый тяжелый кузнечный инструмент, и что есть дури врезал куда указал Шубин. Нож растекся по наковальне словно мягкое масло по бутерброду.

— Осел! Дурень косорукий! Куда ударил! Я же показал куда надо! Ну что за день такой?! У одной силы качать меха нет, у другого мякина вместо мозга в башке. — Он швырнул заготовку назад в горн, где та утонула в раскаленном угле, клещи и молоточек кинул на верстак, а сам запрыгнул на выскочившее из пола кресло. Сел в позу мыслителя, положив согнутую руку на подлокотник, а голову на кулак, и нахмурился.

— У самого у тебя мякина. — Ящерка вытерла с морды лапкой пот, и подползла к Максиму. — Рада тебя видеть герой. Не обращай на этого коротышку внимания, у него всегда духа нет, когда не получается. Хотел нож сковать, чтобы алмазы обстругивать, а не выходит ничего, то слишком мягкий и тупится быстро, то хрупкий, и ломается, а то недостаточно острый. В общем не его день.

— Мой этот день. — Огрызнулся с кресла Шубин. — Просто помощники косорукие достались. Дурни криворукие, а не работники.

— Я никогда не работал в кузнице. — Смутился Максим. — Непривычно мне. Думал, чем сильнее ударю, тем лучше.

— Ты же видел, что я стукнул один раз, а значит надо было ласково, потихонечку, а ты врезал на четыре стука, да еще и не туда куда я указал. — Подскочил на кресле возмущенный Горный. — Мы полдня грели заготовку, да еще месяц нужные металлы, да камушки для сплава собирали, а ты одним махом все испортил. — Он фыркнул, сел и отвернулся. — Коли сила есть, то и ума не надобно.

— Ну простите. — Совсем не извиняющимся, а скорее раздраженным голосом рыкнул Гвоздев. — Сначала объяснить надо, научить, показать, а потом уже требовать, и оскорблять.

— Поглядите на него, еще и обиделся?! Испортил мне работу и возмущается! Наглец. — Горный встал. — Ладно, бог с ним с этим ножом. Задание готов выполнить? Как раз материал на испорченное тобой изделие собирать будешь, а потом ковать помогать.

— Для этого и пришел. — Художник пожал плечами, мол, а для чего же еще, не на вас же посмотреть?