Наконец-то тишину рассекает тихий звук ворот, а затем свист шин быстро уезжающего автомобиля, а потом ещё одного. Значит, кто-то был здесь помимо Глеба и Миши? Но ведь я ничего не слышала…

И снова наступает полнейшая тишина.

Сижу так до того момента, пока небо за окном не начинает приобретать розоватый оттенок. Терпения ждать больше нет. Встаю и выхожу из комнаты. Брожу по дому, исследуя каждую комнату, заглядывая в каждый угол, но никого нет. Двери, что в первый, что во второй кабинет, закрыты. Всё находится в первозданном виде, кажется, что ночью ничего и не происходило.

Направляюсь на кухню. Около раковины на полотенце стоит перевёрнутый пустой стакан, который, очевидно, недавно помыли. Скорее всего, это тот стакан, который предназначался Алексею на случай, если он не уснёт. Веду рукой по столу и останавливаюсь, задумчиво глядя в окно.

“Неужели это всё?”, — мысленно спрашиваю себя и перевожу взгляд на диван, который стоит посреди гостиной. С правого края, рядом с диванной подушкой, аккуратно лежат ключи и телефон Алексея.

Забираю находку, кручу в руке, будто впервые вижу, и не я собственноручно выкрала их из одежды Алексея, не я лично передала их Глебу. Делаю единственное, что мне остаётся, так как иных инструкций у меня нет. С полным опустошением внутри поднимаюсь на второй этаж. Возвращаю украденные вещи туда, где они и были.

И…

Совершенно не знаю, что мне делать. Не могу найти себе место. Не могу понять произошедшее.

Глеб меня бросил?

Осознание того, что это действительно может быть так, растерзывает в клочья, но я пытаюсь найти ответы, оправдания, что всё не так, как мне кажется. Он наверняка ждёт меня. Конечно же, ждёт.

Бегу сломя голову к домику охраны. Дёргаю на себя дверь и застываю, как вкопанная. В кресле за мониторами сидит… Дамир. Один.

— Где? — задыхаясь, кричу. — Где Глеб?

Валеев, с каким-то отрешением во взгляде смотрит на меня и говорит:

— Яна Викторовна, вам не стоит здесь находиться. Лучше вернитесь в дом к супругу, — договаривает и опускает глаза вниз.

Подлетаю в два прыжка к парню и хватаю за грудки.

— Где мать твою, Миронов? Где он? Что происходит? Дами-и-и-р, ответь же? — вою в агонии и трясу его. — Пожалуйста…

— Яна, — начинает он, но голос будто спирает спазмом, и Валеев замолкает, уводит взгляд к потолку и тяжело дышит. — Чёрт!

— Что будет дальше? — отпуская его одежду, тихо спрашиваю и обхватываю себя за лицо, сминая его пальцами. Со стороны, наверное, выгляжу сумасшедшей.

Он что-то обдумывает, открывает рот, чтобы ответить мне, но замолкает. Ещё несколько мучительных секунд и он всё же выдаёт фразу, но не ту, что я ожидаю:

— Вернитесь, пожалуйста, к супругу, — тон Дамира вдруг становится жёстким и приказным, а глаза напоминают острые льдинки.

Впиваюсь в него взглядом и понимаю, что мне не пробить эту стену. Он полностью закрыт. Терзать вопросами больше нет смысла. Не ответит. Разворачиваюсь и на ватных ногах ухожу в дом. Доползаю до дивана в гостиной, ложусь, уставившись полумёртвым взглядом в потолок. Слёз нет, как и истерики. Меня вдруг заполняет полное безразличие ко всему, к себе в том числе, и я практически моментально засыпаю.

Мне снится тот же сон. Густой лес, тропинка, и я бегу в навстречу лучам солнца. Даже ароматы чувствую во сне: хвоя, свежая трава после дождя, солёный тёплый воздух. Выбегаю на берег и оборачиваюсь. Я уже знаю, кого увижу. Да, это они. Следом за мной выбегают мои прекрасные дети. Двое. И мой мужчина. Глеб. Мы такие счастливые, что сами излучаем свет и озаряем всё вокруг…

***

Просыпаюсь от грубого толчка в плечо. Открываю глаза, тут же морщусь от яркого света и головной боли.

— Гражданка Белова Яна Викторовна — это вы? — долетает до меня металлический голос сверху. Поднимаю голову и вижу, как надо мной нависает человек в форме, а за ним стоят ещё двое. На улице ещё группа людей в масках и с оружием.

— Д-да, я — Белова…

Яна

Последние дни моей жизни напоминали театральную постановку. Казалось, что всё это происходило не взаправду. Есть какой-то сценарий, и все актёры ему следуют, лишь я осталась без роли.

Очевидно, у Глеба и Миши получилось найти то, что требовалось. Они уехали, а на смену им появился Дамир, чтобы не вызывать подозрений на первое время. Но, очевидно, даже то, что они нашли, хватило, чтобы оперативно сдать информацию в следственные органы.

А далее…

Все события разворачивались так стремительно, что я практически не успевала улавливать суть.

Дома проходили обыски. Часть имущества была арестована и вывезена для следственных действий. В основном это были компьютеры, ноутбуки, сейф и ещё кое-какие вещи мужа.

Алексея заключили под стражу. Ему были предъявлены такие обвинения как: легализация преступных доходов и уклонение от уплаты налогов, незаконная организация и проведение азартных игр, организация занятия проституцией.

Меня также неоднократно вызывали на допросы к следователю по экономическим преступлениям. Но для меня это проходило, как в бреду. Одни и те же вопросы, одни и те же ответы. На последнем допросе, моё сознание уже окончательно поплыло. Я совершенно не понимала вопросов, в ушах стоял шум, перед глазами всё плыло. Заметив неладное в моём поведении и внешнем виде, следователь по фамилии Синичкин, поправил ближе к носу очки и, пристально глядя на меня, спросил:

— Яна Викторовна, вам плохо?

— Да, — ответила я, но имела в виду совсем не физическое состояние, а скорее душевное.

Синичкин встал из-за стола и подошёл к кулеру. После чего, вода с весёлым бульканьем начала наливаться в пластиковый стаканчик.

— Выпейте водички, по-моему, вы неважно выглядите, — с досадой в голосе произнёс он, достал из кармана платок и вытер испарину на лысой голове.

— Спасибо, — сделала глоток, ожидая дальнейших вопросов, на которые было плевать, что отвечать.

Я совершенно потеряла счёт дней. Когда в последний раз видела Глеба? Когда в последний раз ела? Когда в последний раз нормально спала? Вся жизнь потеряла какие-либо краски, и всё, о чём ежедневно могла думать, был только он.

Миронов — Нестеров — Глеб.

Я писала ему огромные “простыни” сообщений, но все они остались непрочитанными. Звонила бесчисленное количество раз, но всё, что я слышала, — лишь гудки и бездушный голос автоответчика.

— Гражданка Белова? Гражда-а-а-ночка, вы меня слышите? — взмахнул ладонью перед самым носом Синичкин, и я тут же вынырнула на поверхность из своих мыслей.

— Да-да, говорите, я вас слушаю.

Следователь свёл брови, быстро помотал между указательным и средним пальцами ручку, затем с шумом её припечатал к столу и громко сказал:

— Так, Белова, на сегодня, пожалуй, закончим. Вы свободны, — взял старую кружку с вековыми потёками, сделал глоток растворимого кофе, удовлетворённо причмокнул и добавил. — Я советую вам обратиться к врачу, выглядите очень болезненно.

— Спасибо, — кивнув, встала со стула и медленно поплелась к выходу.

Услышала за спиной громкий вздох, скорее всего, означающий усталость, и прикрыла за собой дверь.

Выйдя из старого здания на улицу, практически сразу заметила ту самую чёрную машину, которую видела около ресторана в день рождения Алексея. Мазнув взглядом, собралась с духом и направилась прямо к ней. За рулём сидел Дамир, который кивком указал на заднюю дверь.

Хах, а раньше передо мной открывали все двери. Кончилась сказка. Самостоятельно открыла заднюю дверь и нырнула внутрь.

— Добрый день, Яна Викторовна. Давно мы с вами не виделись, — сказал совершенно спокойным и тихим голосом Шмелев.

— Здравствуйте.

Он легонько похлопал Валеева по плечу, и машина плавно тронулась с места.

— Яна, я хотел с вами поговорить. Как вижу, вас уже активно приглашают на допросы. Думаю, вы уже понимаете, какая участь ждёт вашего супруга. Более того, нам удалось добиться того, что и его родители понесут ответственность, так как выяснилось и их участие в преступлениях Алексея, — он замолкает на несколько минут, а у меня нет слов, чтобы хоть как-то заполнить тишину вокруг.