— Слюни свои подтяни! — рявкает Белов, оказавшись рядом с нами.

— Хорошего вечера, Яна, — не глядя на брата, говорит Александр. — Береги её, — обращается уже к Алексею. Кивает и уходит.

Белов берёт меня за руку и рывком дёргает за собой. К счастью, никто этого не замечает.

— О чём говорили? — смотрит с прищуром и недоверием в глазах.

— Сделал комплимент моему образу. Спрашивал, готова ли я к защите диплома. Интересовался, как в целом наши дела, — на ходу придумываю ответ, который должен удовлетворить мужа.

Белов выдыхает и, кажется, действительно успокаивается. Думаю, что всё самое худшее за этот день произошло, как ведущий в микрофон оглашает:

— А теперь, уважаемые гости, минуточку внимания. На сцену приглашается сын Светланы Анатольевны — Алексей и его прекрасная супруга — Яна!

— Идём, — бросает муж и ведёт меня к сцене.

Сердце ухает вниз в предчувствии чего-то плохого. Мы просто поздравим свекровь, так отчего меня колотит? Желание буквально сорваться и бежать, бежать, бежать. Так далеко, как только можно.

Сначала микрофон дают Белову, и он льёт медовые речи о своей матери. Всё это растягивается настолько, что в какой-то момент я перестаю слушать. Стою, улыбаюсь. Наконец, это заканчивается, и микрофон передают мне. Тараторю свою часть, уложившись в рекордные пару минут. Гости разряжаются аплодисментами. Выносят подарок, который Алексей передаёт Светлане Анатольевне. Она смахивает одинокую слезинку и берёт микрофон.

— Дорогие мои дети! — с дрожью в голосе. — Лёша. Яна, — делает паузу. — Я безумно счастлива в этот день! Я счастлива оттого, что вы рядом со мной! Это так ценно! Лёша, сынок, гордость моя! Ты всегда и во всём был, и остаёшься лучшим! У тебя всё, всегда получается. Всё, о чём желаешь — добиваешься. Всё у тебя есть, — шутливо говорит и подмигивает сыну. — А скоро, надеюсь, будет ещё больше, и вы с Яночкой порадуете меня внуками! Заказ на следующий день рождения делаю на три внука! А лучше пять! — смеётся и показывает на пальцах количество. — Три мальчика и две девчонки. Как вам? Потянете?

Улыбка Белова дёргается и становится неуверенной. Он переводит взгляд на меня со знаком вопроса. А затем говорит в микрофон:

— Мама, сразу пять не обещаем, конечно! — смеётся. — Мы пока что сохраним интригу, — светит своей голливудской улыбкой. — Но ты, мама, узнаёшь обо всём, конечно же, первая!

Свекровь утирает вновь выступившие слёзы. Зал повторно раздаёт шум. Я же медленно растворяюсь, ведь совершенно забыла о том, что так и не сообщила Белову результат теста. Он, само собой — отрицательный.

Мою руку обвивает рука мужа и до боли сжимает. Медленно спускаемся в зал.

— Дома поговорим… — режет мой слух шёпот НЕлюбимого мужа.

__________

*Black Tie (с англ.) — “чёрный галстук” — дресс-код, предполагающий наличие строгого костюма, чёрного галстука-бабочки и белой сорочки.

**Хостес — лицо ресторана (компании), чьей основной задачей является встреча гостей.

***Абздольц (разг.сленг) — выражение крайнего восхищения или неудовольствия чем-либо.

Яна

— Ну и? — давит вопросом Алексей, как только переступаем порог нашего дома.

— Что? — разворачиваюсь к нему лицом и округляю глаза, а у самой сердце ухает вниз.

— Яна, ты чё издеваешься? — рявкает муж. — Что с тестом?

— Ничего. Я не беременна, — вздыхаю и опускаю глаза в пол. — Видимо, несварение было в тот день.

— Сука! Да сколько ж можно? — выкрикивает Белов и в воздухе взмахивает рукой в досаде.

Быстрым шагом идёт к бару, достаёт бутылку виски, бокал. Наливает и тут же осушает алкоголь. Взгляд на меня. Взгляд на бокал в руке. Морщит лицо и запускает его в стену буквально в полуметре от меня. Тот разбивается с шумом вдребезги, оставив на стене после себя след. Мелкие осколки разлетаются в разные стороны.

— Ах, — вздрагиваю от неожиданности и испуга. — Лёша…

— Да заткнись ты со своим, Лёша, Лёша! Мычишь как корова, — переходит на крик. — Я все анализы в круг и поперёк сдал, со мной всё отлично! Здоров, как бык-осеменитель! Хоть ежедневно трахайся и плодись! А с тобой что? Что, блять, с тобой-то не так? Ты скажи мне? — подходит ко мне и хватает рукой за лицо, сжимая пальцами щёки, отчего губы вытягиваются в подобии “уточки”. — М? Что не так?

Моё тело бьёт крупной дрожью, громко дышу, издавая сиплый звук на выдохе. Боже, как же мне страшно! Ноги становятся ватными, не понимаю, как ещё держусь на них. Тяну трясущиеся руки к Алексею и кладу поверх его рук.

— Лёша, пожалуйста, — рвано сиплю. — Прекрати. Успокойся, пожалуйста, ты меня пугаешь!

— А Саня тебя сегодня не пугал? С ним хорошо и спокойно? Хвостом перед ним вертела, как последняя потаскуха! А может, у тебя с ним что-то есть? Может, ты его на балконе ждала, а тут муженёк появился и всё обосрал вам? Спишь с ним, пока я на работе, и стебётесь надо мной! — оглушает криком весь дом, а может, и всю округу. — Какой Белов дурак! Ха-ха! Так у вас, да? — отпускает моё лицо из захвата, вновь берёт бутылку и делает большой глоток прямо из горла. — Как тебе такая версия милая?

— Никак, — тихо отвечаю и тру рукой лицо. — Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Я всегда с водителем. Под контролем. Маршрут мой тоже до боли скучен и однообразен. Дом, институт, дом. Максимум моих развлечений: поход в магазин. Не приписывай мне того, чего нет и быть не может. Это меня обижает.

Сил стоять больше нет. Подхожу к дивану и практически валюсь на него. Я так устала. От всего. Бояться. Оправдываться. Терпеть.

— Я так больше не могу, Ян… — неожиданно для меня, устало произносит супруг.

Поднимаю глаза и пытаюсь прочитать, что он подразумевает под этим, но ничего не вижу. Сейчас Алексей напоминает просто серую рябь, как помехи на телевизоре.

— Что ты имеешь ввиду? — задаю вопрос на удивление абсолютно спокойным голосом.

— Не знаю. Я, блять, сам уже ничего не знаю. Не понимаю, — проходится руками по лицу и волосам, с силой прочёсывая их. — Хочу, как раньше. Чтобы ты смотрела на меня так, как дети смотрят на конфету с сюрпризом. Но этого нет. Ты мне скажи, что не так? Что мне сделать?

Молчу. Мне нечего сказать. Я не люблю Белова. Сейчас во мне всё исказилось, сломалось и восстановлению не подлежит. Летальный исход моих чувств.

— Ответь мне, — давит вопросом и подходит ко мне. — Яна, я люблю тебя! Хочу тебя! Хочу от тебя детей! Наших детей... Живу лишь тобой! — касается моей щеки тыльной стороной ладони.

— Я… — ком давит на гортань. — Тоже… Люблю, — от этой лжи, распадаюсь на какие-то мелкие детальки, частицы, пыль. Хочу закричать во всё горло. Орать, пока не потеряю голос. Не могу так больше, просто не могу! — Не люблю…

— Что? — глаза Белова будто умерли. Абсолютно стеклянный, безжизненный взгляд.

— Прости, — шепчу и опускаю голову вниз. Слёз нет. Ничего нет.

— Яна, повтори, — железным голосом требует Алексей.

Молча мотаю головой. Если кто-то думает, что нельзя уничтожить словами. Могу огорчить. Можно. Я это сделала прямо сейчас.

Белов с совершенно диким видом берёт меня за шею и сжимает, не сильно, но всё же болезненно. Смотрит прямо в глаза и цедит по слогам:

— Пов-то-ри, что ты ска-за-ла? — сильнее припечатывает меня к дивану и наваливается сверху.

Однако всё, что я могу, только барахтаться в попытках скинуть его с себя и мычать что-то нечленораздельное.

— Любишь? — рычит мне в лицо. — Любишь? — увеличивает напор в голосе.

Разжимает руку. Я закашливаюсь и хватаю ртом воздух. Как только дыхание выравнивается, Белов хищно впивается мне в губы. И целует. Целует. Целует. Дёргает сбоку замок платья, стаскивает его. Шарит грубо руками по моему телу. И меня охватывает ужас, от осознания, что подобное уже было. Всё. Не могу. Не хочу. Нет!

— Лёша, хватит! — рычу и пытаюсь вырваться. — Да прекрати ты уже! Я не хочу! — перехожу на оглушительный крик, от которого спирает голосовые связки, и я вновь закашливаюсь.