— А если ещё хоть раз дёрнешься, я и твоего папашку оставлю без финансирования! — извергает из себя эти слова и смотрит совершенно неадекватно. Глазами сумасшедшего человека. — Что ты молчишь, Яночка? Неужели и папочка тебя не волнует? Или он уже так задолбал вашу семейку, что вы только и ждёте, когда он скопытится?

Мечу в него яростный взгляд и сама не понимаю как, размахиваюсь и луплю, что есть сил, ладонью в ухо. Сначала громкий шлепок оглушает, а затем, в кабинете повисает тишина. Кажется, будто не только часы, но и время на всей планете остановилось, а потом также резко, снова начало свой ход.

— Я тебя понял, дорогая, — неожиданно спокойно, говорит Белов. — Хотел тебя припугнуть, но ты и правда отбилась от рук. Значит так! Передай своему Павлику, что он может искать деньги на обучение, где захочет. Всё, лавочка добра закрылась. А теперь, пошла отсюда к чёрту, мразота! — выкрикивает, отрывается от меня и с силой пинает столик. Бутылка заваливается набок, и, её содержимое начинает струйкой проливаться на пол.

Белов, будто не замечает больше ничего вокруг, спокойно поправляет ворот рубашки и уходит за рабочий стол. А я встаю и пулей вылетаю из этого кошмара.

Яна

С ошалевшим видом влетаю в приёмную и буквально сношу с ног секретаря Белова. Черноволосая Анаит быстро хлопает ресницами, еле удержавшись на ногах.

— Яна Викторовна! — берёт меня за плечи и заглядывает в лицо. — Да, что ж это такое?

Конечно же, она всё слышала.

— Всё в порядке, просите, — пытаюсь оторваться от неё и обойти, но девушка только сильнее прижимает меня к своей пышной груди.

— Яночка, нельзя вам так сейчас! — поглядывает на дверь кабинета мужа и шепчет. — Идите быстро по коридору, первая дверь направо — комната отдыха для сотрудников. Посидите там, успокойтесь. Выпейте чаю с ромашкой. Я подойду к вам.

Секретарь легонько подталкивает в спину, и я, совершенно выжатая, покорно ковыляю, прихрамывая на больную ногу. Плюхаюсь на диван, медленно прикрываю глаза на несколько секунд. Глубоко вздыхаю. Сердце всё ещё колотится. По спине стекает капелька холодного пота. Руки мелко дрожат. Нога горит в месте удара, боюсь даже представить, какой там синяк разливается.

Минут через десять в комнату заходит Анаит с расчёской в руке и маленькой сумочкой.

— Яна Викторовна, садитесь сюда, я пришечу ваши волосы, — говорит она и досадно качает головой.

— Спасибо, — отзываюсь потухшим шёпотом.

Девушка, с теплом и заботой тщательно расчёсывает волосы. Распутывает образовавшиеся колтуны. Собирает в аккуратный хвост. Ни слова не спрашивает, не лезет со своим мнением.

— Ну вот! — удовлетворённо восклицает. — Совсем другое дело. Вы снова красавица, каких свет не видал! А теперь чай с ромашкой и у меня тут есть волшебные таблеточки, для спокойствия и ясности ума, — копошится в сумочке и извлекает блистер с маленькими белыми таблетками.

Анаит подскакивает и начинает колдовать в кухонной зоне. Позже ставит передо мной чашку с ароматным чаем, таблетку на салфеточке и вазочку с овсяным печеньем.

— Увы, не могу составить вам компанию. Боюсь, что Алексей Романович заметит моё отсутствие и сделает выговор, — пожимает плечами и виновато опускает глаза в пол.

— Спасибо, ты и так много для меня сделала.

Оставшись одна, погружаюсь в свои мысли.

Сейчас во мне уже не осталось страха, только злость за свою трусость. За то, что совершенно не могу за себя постоять не только физически, но даже словесно. Почему я такая? Всё покорно терплю, глотаю любые оскорбления. Чего уж говорить о рукоприкладстве. Нет, сейчас это не просто гнев. В тот момент, когда Алексей заговорил о моём отце, в таком уничижительном тоне, то поднял всё самое тёмное, что хранилось на самом дне чаши моего терпения. Ненависть. Я раньше думала, что уже испытывала к нему это чувство, но, как, оказывается, это было не то. Ведь я продолжала с ним жить и по сути, принимать такое отношение. Значит, я ещё могла и готова была это терпеть. Но кажется, с меня хватит. Нужно как можно скорее уходить от него, устраиваться на работу, решать вопрос с оплатой обучения Паши. Искать фонды благотворительности для отца. Делать всё возможное и невозможное, но не волей и желанием Алексея. Сама.

Допиваю последний глоток живительного напитка и с шумом ставлю чашку на стеклянную поверхность стола. Встаю, натягиваю на лицо улыбку и выхожу из комнаты отдыха. По пути, всё так же мило со всеми прощаюсь и выхожу на парковку.

Как только вижу обеспокоенное лицо Глеба, который буквально сканирует каждую клеточку моей кожи, каждое изменение в мимике, сразу же решаю, что ничего ему не скажу. Не хочу жалости. Не хочу вызывать у него бурю эмоций по отношению к Алексею. Я должна сама решить свои проблемы. Сама.

— Заждался? — улыбаюсь, подхожу к Мерседесу и жду, пока он поможет мне сесть в салон.

Глеб

После того как отвёз Яну домой, позвонил Белову Александру и договорился о встрече. Заранее предвижу, что будет тяжёлый разговор. Давно понял, что он скользкий, как червь.

Дождался возвращения Алёшеньки, который вернулся бухой в кал. Мишаня буквально на себе его затаскивает.

— Мирон, помоги, придержи дверь, — кивает Крен в сторону дома.

Быстро двигаюсь по дорожке, распахиваю дверь и жду, пока мужчины пройдут в дом.

Чёрт!

Даже не представляю, как оставить Янку с этим ничтожеством. Хотя в таком виде, вряд ли он может представлять кому-то угрозу. Но одна лишь мысль, что она останется с ним в доме, отравляет похлеще змеиного яда.

— Миха, дай-ка мне его. Я сам, — киваю на тело Белова и подхожу, чтобы перекинуть его на себя.

— Мирон, всё будет нормально? — с недоверием в глазах смотрит, но отступает на шаг.

— Да, да, не ссы. Сейчас выйду, перекурим.

Тащу, это "животное" наверх и закидываю в ближайшую гостевую спальню. Не позволю, чтобы он находился с Яной в одной комнате. Белов что-то мычит, но как только его хрючево касается подушки, издаёт громкую отрыжку и мгновенно засыпает. Вот же, мерзость!

Стою ещё пару минут, убеждаюсь, что он точно спит. Ухожу, осторожно прикрывая дверь.

Заглядываю в соседнюю спальню. Яна, словно маленький ребёнок, свернулась в клубочек под одеялом и листает ленту новостей в телефоне.

— Ян? — зову её тихим голосом, чтобы не испугать. — Белов вернулся. Он успел где-то нажраться, я оставил его в другой комнате.

Она приподнимается в постели, всё ещё завёрнутая в одеяло, словно в кокон, и смотрит на меня совсем грустным взглядом. От её вида где-то за лопатками начинает ныть. Делаю шаг в комнату, ещё шаг, ещё и ещё. Подхожу к кровати, усаживаюсь на самый краешек. Смотрю на эту девчонку. В голове картинками проносятся последние события: начало нашего общения, постоянные побеги, её признание, наша близость. В горле начинает ощутимо горчить. Отворачиваю в сторону голову и смотрю в одну точку на стене. Мне придётся уехать. Мне придётся встретиться с Александром Беловым. Мне придётся заехать в офис на разговор к Шмелеву. Мне придётся ускорить события и сделать…

— Глеб, всё хорошо, — Яна вдруг выдирает меня из потока мыслей.

— Что? — непонимающе смотрю на неё и хлопаю глазами, как дурачок.

— Просто... Ты не переживай, — тянет уголки губ вверх. — Тебе надо уезжать?

— Да, — всё ещё смотрю на неё стеклянными глазами.

— Поцелуешь меня?

Двигаюсь ей навстречу под шелест постельного белья, которое приятно холодит. Утыкаюсь кончиком носа в её пухлые губки, приподнимаю лицо, осторожно касаюсь её губ своими. Она медленно приоткрывает рот, и я углубляю поцелуй. По моему телу разливается жар. Яна начинает мелко трястись, всхлипывает. Резко открываю глаза, отрываюсь от её губ и вижу, как по бледной щеке стекает слеза.

Блять, да что такое-то?!