— Пригласи Авелину на ужин, — обращаюсь к Глебу.

— Вряд ли она согласится, но попробую.

Но на удивление, через минуту брат и сестра вместе идут к столу. Значит, уговорил! Сразу становится легче на душе. Всё-таки не хотелось бы, чтобы из-за нас она не выходила из комнаты.

— Stra buonissimo*! — Саша подносит сложенные вместе пальцы ко рту и говорит с итальянским акцентом.

— Grazie mille*, — отбиваю ему, и мы начинаем смеяться в унисон.

— Это у стариков сейчас такой юмор? — язвит Авелина.

— А можно узнать, сколько лет юной особе? Или у женщин не принято спрашивать о возрасте? — Белов старший цепляет на вилку оливку и впивается в сестру Глеба взглядом.

— Никакой тайны нет. Двадцать один, — с гордостью говорит и отпивает из кружки глоток горячего чая.

— Так вы с Яной почти ровесницы! Можете стать отличными подружками.

Авелина косится на меня с неприязнью и тихо говорит:

— Нет, спасибо. Мне и своих подруг хватает. Так что, все вакантные места заняты.

— Ава! Ты можешь вести себя нормально? — рявкает Глеб и с шумом опускает на стол кулак.

— Я нормально себя веду! Просто у меня нет привычки всем угождать.

— Авелина, я тебе что-то сделала, что ты так реагируешь на меня? — нахожу в себе силы задать этот вопрос.

Глеб шумно вздыхает. Видно, что ему совершенно не нравится то, что сейчас происходит, но он решает не вмешиваться и переводит взгляд на сестру.

— Ты мне просто не нравишься. Вот и всё! — захватывает вилкой болгарский перчик и опускает его в рот.

— Я тоже от тебя пока не в восторге, — бросаю, якобы безразлично, но внутри меня полыхает настоящий пожар.

— Ну, давайте девочки, вцепитесь друг другу в волосы и устройте бои без правил, — смеётся Саша.

— Фу, вот ещё руки марать, — совсем тихо говорит она, но вполне слышно, чтобы разобрать слова.

Глеб подрывается с места, бросает на стол вилку и громко прикрикивает:

— Ава, тормози, не то разобьёшься!

— Ой, да молчу я, молчу.

После этой перепалки, больше кусок в горло не лезет. Сижу, ковыряюсь в тарелке. Сейчас даже воздух стал плотным и давит на меня со всех сторон. Тело покрылось липким потом, а в ушах шумит. Понимаю, что мне срочно требуется перезагрузка.

— Простите, — не выдерживаю и выхожу из-за стола.

Захожу в ванную комнату, умываю лицо ледяной водой. Обратно за стол совсем не хочется, поэтому сажусь на бортик ванны и просто сижу.

Но через несколько минут раздаётся тихий стук в дверь.

__________

*Stra buonissimo (с итал.) — сверх вкусно.

*Grazie mille (с итал.) — огромное спасибо.

Яна

Открываю дверь. Напротив меня стоит сестра Глеба и смотрит в пол. Сам он замер справа от неё. Толкает Авелину локтем в бок и рычит:

— Ну?

Девушка глубоко втягивает воздух и на выдохе говорит с обречённостью в голосе:

— Прости, я реально перегнула палку, — поднимает глаза, но смотрит куда-то в сторону. — И-и-и, спасибо за ужин. Было очень вкусно. П-правда вкусно.

Я ожидала чего угодно, но только не извинений. Стою, как истукан и хлопаю пышными ресницами. Авелина мажет по мне взглядом, задерживаясь буквально на пару секунд, затем озадаченно смотрит на брата.

— Яна, ты принимаешь извинение Авы? — спрашивает Глеб, взметнув брови вверх.

— Если это искренне, то, конечно, принимаю, — внимательно смотрю на девушку и вижу, как её уши становятся ярко-красными. — Спасибо.

Она снова смотрит на брата. Пухленькие губки подрагивают. Мило шмыгает носом, кончик которого тоже покраснел. Представляю, сколько усилий ей стоило наступить себе на горло и подойти ко мне.

— Молодец. Можешь идти, — кивает Глеб.

Авелина на космической скорости улетает в комнату и хлопает дверью, отчего мы вжимаем голову в плечи, жмуримся. Улыбаюсь и качаю головой.

— Теперь она будет ненавидеть меня ещё больше.

— Авелинка просто ненавидит всё, что связано с фамилией Белова. Позже поговорю с ней наедине, возможно, удастся изменить отношение к тебе.

— Ну, удачи. Твоя сестра, та ещё заноза.

Возвращаемся на кухню и тем же составом делаем уборку. Я мою посуду, — Сашка насухо её протирает, а Глеб вытирает стол, расставляет всё по шкафчикам. Когда кухня сверкает чистотой, собираемся и уходим.

На улице Саша крепко обнимает меня и целует в макушку на прощание.

— До встречи Златовласик!

— До встречи, Саш.

Мужчины молча кивают друг другу и расходимся. Глеб помогает сесть в машину, и мы едем в дом, который назвать, своим, не поворачивается больше язык.

Ухожу в дом. Но почти сразу, заваливаюсь с одеялом в руках в домик охраны.

— Глеб, я к тебе! — лепечу, пытаясь отдышаться, так я бежала к нему. — Можно я тут останусь? Ты же можешь камеры подкрутить как надо?

Кивает и встаёт с кресла. Подходит ко мне, забирает из рук одеяло, кидает в сторону дивана. Сокращает между нами расстояние до тех пор, пока наши тела не соприкасаются. Немного склоняется и ведёт губами по моей шее. Горячее дыхание, обжигает и щекочет кожу, тянусь на носочках вверх, касаюсь своей щекой его колючей щетины. Прикрываю глаза, поворачиваю голову и веду по грубым волоскам губами. Дыхание глубокое, томное. Внизу закручивается узел и приливает кровь. Мозг уходит в энергосберегающий режим, отключает все мысли, кроме тех, что касаются близости с Глебом. Он же, будто читает мои мысли, улыбается, подхватывает под попу и укладывает на диванчик. И мы сливаемся в поцелуе, но в какой-то момент он отрывается, спешно достаёт из заднего кармана брюк телефон.

— Арт, камеры вырубай, — делает паузу и, видимо, слушает, что ему говорят. — Нет, не сегодня. Да. Да, она зашла в дом и всё, на этом моменте и ставь заглушку, до завтрашнего дня. Спасибо, брат. До связи.

Хмуро смотрит на меня, о чём-то размышляя и терзаясь. Я знаю его мысли.

— Кабинеты закрыты, я проверяла, — хмыкаю с обидой. — Ладно, пожалуй, пойду.

Глеб удерживает меня, а я начинаю злиться. Конечно же, между нами происходит словесная перепалка, которую я несколько раз пыталась закончить в попытках сбежать в дом, но Миронов-Нестеров не отпускал меня. Когда не остаётся ни сил спорить и ругаться, ни пытаться уйти в дом, решаю включить “молчанку”. Просто прижимаюсь к любимому мужчине и прикрываю глаза. Он гладит мои волосы, периодически целует в макушку. Млею, иногда издаю звуки, напоминающие мурчание кошки.

Порой мне кажется, что у нас не может быть будущего. Слишком разные, слишком много противоречий, слишком упрямые. А потом думаю, может, поэтому наши полюса и притягиваются?

— Глеб? — бурчу, уткнувшись в его сильную грудь.

— Да?

— Я правда не смогу тебе помочь с доступом. Прости.

— Хорошо. Я понял.

— Ты же всё равно, достанешь то, что ищешь?

— Да, — говорит и сглатывает скопившийся ком в горле.

— И что тогда будет между нами? — смотрю в одну точку и медленно веду указательным пальцем по его плечу. — Я имею в виду, когда всё закончится. Когда ты добьёшься своей цели. Что дальше?

Грудная клетка Глеба медленно расширяется. Каждый мускул на теле напрягается. Молчит. Каждая секунда в ожидании его ответа, ранит словно острый шип. Отрываю голову и заглядываю в космос его глаз. Разглядеть и что-то понять в этой бесконечности просто невозможно. Тянусь и едва касаюсь его опаляющих жаром губ своими. Замираю, а затем тело непроизвольно начинает мелко дрожать. Сдерживаюсь, подавляя внутреннюю эмоциональную истерику.

Ответь же.

Не дождавшись отклика на свои переживания, быстро отстраняюсь и сдвигаюсь на другой край дивана. Глеб, досадным шёпотом выдаёт слово “с-сука”, ложится набок, укладывая голову на сгиб моих ног под коленями. Лежим. Становится спокойно, и мы засыпаем под ритмы наших сердец.

Но перед тем как окончательно провалиться в сон, я успела подумать о том, что умиротворённость между нами — это редкость. Такая тишина бывает лишь перед неистовой бурей.