С ней все по-другому. Я уверен, что мог бы целовать Пози всю ночь, и мне это не надоело бы, и не думаю, что мне было бы насрать, если бы мы не пошли дальше этого, даже несмотря на то, что мой член уже натягивается на молнию.

В ту секунду, когда она начала прорисовывать рельефные мышцы под моей рубашкой, со мной было покончено, и с каждым прикосновением ее языка к моему, когда она осмелилась опуститься ниже к моему поясу, я становился для нее только жестче.

Сегодня я держу контроль над собой мертвой хваткой и не отпущу, пока она мне не скажет. Но это не значит, что она облегчает мне задачу.

Когда она перекидывает ногу через мое бедро и прижимается ко мне, каждый мускул моего тела напрягается, когда моя сдержанность проверяется.

Разрывая наш поцелуй, она, задыхаясь, прижимается к моим губам.

— Дотронься до меня.

Открыв глаза впервые за несколько минут, я смотрю на нее, а затем на затылок брата. Если бы я был самоотверженным, я бы больше беспокоился о том, чтобы разбудить Пакса, но поскольку я эгоистичен, меня больше беспокоит возможность того, что он услышит звуки, которые она издает. Возможно, я хочу разделить ее внимание с моим братом, но я не буду делиться звуками, которые она издает, когда довожу ее до края пропасти вместе с ним. Они принадлежат мне и только мне.

Из-за моего колебания она снова двигает бедрами, подгоняя меня.

— Ты сказал мне, что я хочу кончить, то должна прийти к тебе и попросить. Я спрашиваю сейчас.

Желая дать ей то, что она жаждет, я прикусываю ее нижнюю губу и слизываю ожог.

— Если ты будешь слишком шуметь, я остановлюсь. Поняла?

Она кивает, прежде чем снова прижаться губами к моим, и счастливо вздыхает, когда мои пальцы опускаются ниже пояса ее тонких хлопковых пижамных шорт.

Когда я обнаруживаю, что она без трусиков, я не могу остановить нахлынувший на меня прилив собственничества.

— На этот раз я не буду обращать внимания на то, что ты без трусиков с другим мужчиной в твоей постели.

Мне плевать, если этот мужчина — мой родной брат.

Каким бы ни был ее ответ, она замолкает, когда мои пальцы проникают между ее бедер и обнаруживают, что она уже мокрая для меня. Она втягивает воздух, катится бедрами по моей ладони, а я начинаю водить кругами вокруг ее клитора.

Впервые за долгое время я отдаю приоритет чьим-то потребностям. Мой член болезненно тверд и жаждет ее прикосновений, но это последнее, о чем я думаю. Моя единственная мысль — убедиться, что Пози чувствует себя хорошо. Желание сделать это является чуждым ощущением и противоречит тому, как я действовал все эти годы. Я знаю, что это то, что мне нужно сделать для нее. Это то, что я хочу сделать для нее.

Ее рука пробегает по прядям моих волос, слегка потягивая их, и я проглатываю жалобные звуки, которые начинают формироваться в глубине ее горла. Я целую ее глубоко, погружая в нее два пальца, и она трется о мою ладонь в том ритме, который ей больше нравится.

Движения Пози становятся более хаотичными, когда она приближается к своему кайфу.

— Полегче, детка, — предупреждаю я, скользя по ее нежной челюсти легкими поцелуями. Слова ласки слетают с моих губ легко, как будто я никогда не переставал называть ее так. Я не позволяю себе слишком долго зацикливаться на этом, потому что знаю, что произойдет, если я это сделаю. Я наслаждаюсь этим — наслаждаюсь ею — и не хочу все портить.

Когда ее начинает трясти, ее охватывает экстаз, она бросается лицом мне в плечо и прикусывает его в отчаянной попытке заглушить звуки, которые я выдавливаю из нее пальцами. Недостаточно сломать кожу, но я знаю, что завтра буду носить ее знак. Месяц назад сама мысль о том, что меня заметит — заявит — Пози Дэвенпорт, вызвала бы у меня отвращение. А теперь… Теперь мне это нравится.

Тяжело дыша, она отстраняется и смотрит на меня. В темноте я не могу определить, какие эмоции отражаются в ее глазах, но мне бы хотелось это сделать. Я хочу знать, о чем она думает. Она в таком же противоречии по поводу всего этого, как и я? Сожалеет ли она, что впустила меня сегодня вечером в свою спальню?

Убирая волосы с ее лица, я прижимаюсь губами к ее виску. Она цепляется за меня так же, как и я, ее руки держат меня так, будто она боится того, что произойдет, если она отпустит меня.

Буря, начавшаяся ранее, продолжается за окном ее маленькой спальни, и когда молния сверкает в небе, она на мгновение освещает ее лицо. Прикрыв глаза и сдвинув губы в лукавой ухмылке, она перекидывает через меня ногу и грациозно слезает с кровати. В замешательстве я поворачиваюсь на спину и смотрю, как она идет к двери. Через плечо она коротко смотрит на меня, прежде чем дотянуться до края своей кофточки и натянуть ее через голову. Как только хлопчатобумажная ткань оказывается на полу, она наклоняется в талии и стягивает шорты.

— Мы оба знаем, что ты еще не закончил со мной, — надев только кожаный ошейник-бабочку, она открывает дверь спальни и снова поворачивает голову. — Приходящий?

Она уходит за дверь прежде, чем я успеваю что-либо сказать. Пози знает, что ей не нужно ждать моего ответа. Мы оба уже знаем, что я собираюсь сделать.

Я встаю с кровати и стягиваю с себя одежду, оставляя ее кучей рядом с ней, прежде чем покинуть комнату вслед за ней. Небольшое жилое пространство, соединенное с кухней открытой планировки, оказывается пустым, когда я мягко закрываю за собой дверь, но слайдер, ведущий на их балкон, открыт. Звук проливного дождя становится громче, чем ближе я подхожу к стеклянной двери, а вдалеке гремит гром.

Она живет на седьмом этаже здания, и, к счастью, окружающие здания в два раза ниже. Если бы они были немного выше, они бы могли беспрепятственно видеть обнаженную задницу Пози, прислоненную к металлическим перилам. Знание того, что им нелегко ее увидеть, и тот факт, что здесь чертовски темно, — единственные причины, по которым я не втягиваю ее внутрь за горло.

Я не застенчивый, и мне плевать, смотрят ли они на мое тело, но мне не плевать, смотрят ли они на нее.

— Ты помнишь, как впервые поцеловал меня?

Мне не нужно долго думать над ее вопросом. Воспоминание о той ночи, когда она была одета в зеленый бархат, мгновенно приходит на ум. Я выхожу на балкон и оставляю раздвижную дверь приоткрытой.

— Я разозлился, потому что этот ублюдок держал тебя в руках. Ты остановила меня на парковке, когда я уходил, — молния сверкает над ее головой, когда я приближаюсь к ней. — Тогда тоже шел дождь.

Многие из наших важных моментов произошли под дождем. В ту ночь, когда я наконец перестал бороться со своими чувствами к ней, и принял их такими, какие они есть, шел дождь. В ту ночь, когда полицейские пришли ко мне домой, чтобы арестовать моего отца, шел дождь. Вода пропитала нашу одежду, когда я кричал на Пози посреди улицы в окружении мигающих полицейских машин. Она плакала, но я не мог отличить капли дождя от слез, стекающих по ее лицу.

Сейчас это больше похоже на нашу первую встречу.

Она наклоняет голову и смотрит на меня так, будто видит сквозь все стены, которые мы воздвигли между нами.

— Это что-то вроде момента полного круга, не так ли? — ее рука тянется ко мне, ее пальцы тянутся вниз по моей груди, а затем по твердым выступам моего пресса. Мой член дергается от прикосновения, все еще жаждя внимания. Она тоже это знает. Подняв губы в ухмылке, она кивает в сторону мягкого кресла позади нас. — Садись. Ты заботился обо мне. Позволь мне вернуть долг.

— Ты говоришь мне, что делать? — я провожу костяшками пальцев по ее лицу, откидывая распущенные волосы назад.

— Я бы об этом не мечтала.

Она толкает меня в грудь, убеждая сделать то, что она просит. Я падаю в кресло, и как только мои руки опираются на плетеные подлокотники, она забирается на меня и оседлает мои бедра. Ее губы врезаются в мои в быстром и глубоком поцелуе, ее язык касается моего. Одна ее рука лежит на моем плече, чтобы удержать ее, а другая тянется между нами.