— Я люблю тебя, Дуглас.

— Я люблю тебя, Анна.

Беременность протекала хорошо. Анна жила спокойной жизнью. Ей не о чем было волноваться. Они с мужем держали двух собак, кошку и попугая. Небольшой домик в Каслтрой, что пригород Лимерика, стоял в конце безопасной улочки, прятался за высокими деревьями. Куда ни ткни пальцем — все внутри было либо сделано, либо покрашено, либо отремонтировано Дугласом, мастером на все руки. Анна занималась комнатными цветами, и потому дома бывало часто влажно, как в парнике. Жили не богато и не бедно. Счастье свое находили друг в друге. Им повезло жениться по большой любви. Теперь ожидание ребенка и вовсе сделало праздник в их доме постоянным гостем.

Анна любила библиотеку. За тишину. За размеренность. За пыль, что копилась на старых томах. За старичков, что приходили скоротать время и поиграть в шахматы. За студентов, что учились неподалеку. И хотя у них была собственная библиотека в студенческом городке, парни и девушки любили зайти к Анне, чтобы попить с ней чаю и посидеть на втором этаже над конспектами. Там стоял настоящий и редкий для 1996 года компьютер.

Но в один из, казалось, самых обычных дней что-то поменялось. Анна впервые обрела подругу, стала задерживаться в библиотеке, пить с ней кофе, болтать о всяком. Даже Дуглас, в это время покрывающий лаком деревянную лошадь, не мог бы ее отвлечь. Загадочная подруга появилась не внезапно: девушка ходила в библиотеку через день, садилась за компьютер, выжидая, когда студенты его освободят, но в тот день, когда они впервые заговорили, незнакомка попросила у Анны архивы.

— Здравствуйте, — Анна широко улыбнулась. — Как вас зовут?

— А… — женщина округлила глаза, будто насторожившись. — Почему? Почему спрашиваете?

Анна, все в том же приподнятом настроении, пожала плечами и улыбнулась еще шире. Она вдруг всмотрелась в лицо девушки и заметила шрам, идущий от левого уха до подбородка. Женщине оттого стало неловко: она будто даже разозлилась, прикрыла щеку волосами и сжала зубы.

— Я здесь всех знаю, — Анна быстро заморгала глазами, чтобы уйти от неловкой ситуации. — Каждого по имени. Только вы всегда сидите совсем одна и грустная. Какие архивы вы ищете? Вы студентка?

Анна, не дождавшись ответа, быстрым шагом, стуча каблучками по деревянному полу, двинулась к нужным стеллажам, позвала таинственную посетительницу за собой.

— Нет, я… — голос женщины звучал хрипло, устало, будто она только-только узнала плохую новость и не могла собраться. — Да. Я пишу ди… дис…

— Диссертацию! О, у вас акцент, верно? Вы не местная? Откуда приехали? Как вас все-таки зовут?

Анна остановилась у стеллажа, развернулась, сложила руки на животе, продолжила рассматривать девушку счастливым и добродушным взглядом. Руки посетительницы задрожали. Она сжала их в кулаки, чтобы сосредоточиться. Упорядочить мысли ей давалось с трудом. Тем более — выразить словами. Такими сложными словами, как «диссертация» и прочее.

— Меня зовут Марна, — наконец, ответила она, словно робот; ее лицо было пустым. — Я могу сесть?

Марна подошла к ближайшему столу и, приложив немало усилий, села за него. Свободное платье легло на тело, и только тогда Анна увидела ее круглый, как арбуз, живот.

— О! Вы беременна?

— А… что-то не так?

— Нет-нет, простите, если это не тактично… Я тоже жду малыша! Это так здорово!

Анна щебетала, как птичка, и не могла остановиться говорить. Марна же отвечала с трудом, будто была не в себе или плохо понимала, но все же отвечала. Она рассказала Анне о том, что совсем одна в городе, на шестом месяце беременности, а муж ее погиб. Тех слов было достаточно, чтобы Анна, по доброте своей душевной, впредь не могла выбросить Марну из головы и привязалась к ней, как к уличному брошенному котенку, что хочется забрать домой. Вопросов больше не задавала, но принялась искать нужные бумаги в архивах. Марна просила найти что-нибудь из истории Лимерика в девятом веке, а также под влиянием викингов.

— Ох, боюсь, такое найти будет сложно… Быть может, вам лучше почитать книги по истории? Вот там, в отделе краеведения есть…

— Я читала, — последовал сухой и краткий ответ.

— Что именно вы хотите найти? Какое событие?

Марна упорно молчала, раздувая ноздри. То был нервный тик. Порой Анне казалось, что женщина совсем не в себе или душевно больна. Оттого ей ставилось еще жальче беременную Марну. Ее глубокий шрам говорил о не самом приятном прошлом. Вероятно, она прошла через боль и кошмары. Вероятно, ее муж вовсе не погиб, но Марна сбежала от него, чтобы спастись. Анна строила догадки у себя в голове, пока смотрела на девушку, не моргая, а девушка смотрела на нее, так и не давая ответа.

— Хорошо, я попробую поискать все, что есть. Это займет время. Придете завтра?

Марна лишь послушно кивнула головой и тут же покинула библиотеку, не попрощавшись, словно солдат, которому отдали приказ. Анна смотрела ей вслед с замиранием сердца. Огненные волосы Марны были собраны в толстую косу сзади, а платье на старинный манер тянулось за ней по полу шлейфом. Кто же носит такое теперь? Разве что Марна была одной из крестьянок или дочерью пастуха.

Вечером Анна рассказала о своем странном знакомстве мужу. Дуглас посочувствовал бедняжке, но посоветовал Анне держаться от нее подальше. Анна, конечно же, ослушалась. Весь следующий день она провела в поисках архивов, старинных антикварных книг, журналов, документов, бумаг, карт, но Марна появилась на пороге библиотеки спустя только месяц. Все четыре недели Анна ломала голову, что же могло с ней приключиться. По ночам мучал токсикоз, и Анна чуть ли не падала с ног в библиотеке, засыпала за столом. Каждый раз, как только чья-то рыжая голова оказывалась в поле зрения, Анна вздрагивала и вытягивалась, словно струна, чтобы разглядеть пришедшего. Таких было много. В Ирландии проще пересчитать блондинов и брюнетов, чтобы узнать, сколько там рыжих.

Наконец, в один из понедельников она появилась. В том же платье, с той же косой, с более крупным животом, на который уже можно было класть руки для удобства. Только одно было иным: в этот раз она улыбалась, казалась более живой и румяной. Ее шрам был припудрен, и теперь не выглядел красной полосой — лишь углублением.

— Здравствуй, Анна. Я пришла узнать, не нашли ли вы что-нибудь для меня?

— Здравствуй, Марна! Боюсь, что совсем немного…

Анна передала Марне коричневую бумажную папку, потрепанную временем. Она была перевязана джутовой веревкой, и желтые документы едва не вываливались наружу. Марна вцепилась в папку тонкими длинными пальцами, будто в кувшин с водой, который дали путнику в пустыне, и уселась за дальний стол. Узел на веревке никак не поддавался — слишком уж туго он был затянут — и Марна выходила из себя с каждой попыткой его развязать. Наконец, она просто порвала веревку. На ладонях показались две красных полосы от передавливания кожи.

— Марна! — вполголоса вскрикнула Анна, все время наблюдающая из-за угла, и подбежала. — Осторожно! Если что-то с этими документами случится, меня же уволят!

Тем не менее, голос ее был дружелюбным, будто она говорила с ребенком, что занимался поделкой на уроках труда и неловко обращался с ножницами. Мускулы на лице Марны чуть расслабились. Под сверлящим взглядом Анны она открыла папку двумя пальцами — указательным и большим, аккуратно перевернула несколько страниц, а затем уставилась на библиотекаршу. В ее взгляде читалось: «Уйди!». Анна оставила посетительницу, а сама вернулась за свой рабочий стол и продолжила наблюдать, вытягивая длинную тонкую шею. Марна перебирала документы очень быстро, рылась в них, разбрасывала по столу, читала быстро, проводя пальцем по чернилам, словно искала конкретную дату или имя среди написанных строк. Но все документы того времени писались на древнеирландском, и оттого Анне было любопытнее с каждой минутой: как Марна могла их понимать?

Марна провела за столом, копаясь в бумагах, весь день до закрытия библиотеки и пообещалась прийти на следующий день. В тот раз она не солгала, ходила каждый день, словно на работу по расписанию. Так они сблизились, стали дружить и часто пили кофе, но все же Марна мало говорила о себе.