— Вы бывали в Париже? — учтивости ради мужчина спросил ее.

Сердце Марны пропустило удар. Кажется, ей было четырнадцать, когда приемные родители взяли ее в автопутешествие по всей Европе. Но та ли эта Европа теперь? Точнее… тогда? И что этот мужчина может знать о настоящем Париже? О поцелуях под Эйфелевой башней? Об ароматных круассанах и шоколадных крепах?

— Нет, не была, — хитро улыбнулась Марна и протянула мужчине свернутое платье, которое примеряла для его жены.

Сейчас это платье отправится в каменный Париж девятого века, а, может быть, однажды, спустя тысячу лет, Мирослава Новикова пройдет мимо него в Лувре на одной из выставок и не удостоит этот пресный невзрачный наряд даже взглядом. Если он, конечно, уцелеет на теле бедной женщины, когда викинги надругаются над ней при осаде Парижа, которая случится вот-вот.

— Это самый прекрасный город на всем свете! А я много где бывал! — воскликнул путешественник и взял платье. — Прощайте!

— Прощайте, — повторила эхом Марна и осталась стоять на месте, размышляя о Париже и гадая: останется ли этот мужчина жив, когда викинги придут в Париж? И, как жаль, что она не может его от этого уберечь!

Иттан схватила Марну за руку крепче некуда и ахнула от удивления.

— Какая ткань! — она расплылась в улыбке.

— Это из Византии, — горделиво похвастался купец. — А туда попало из самого Китая! Это шелк!

— Мы берем!

— Вот так сразу? — Марна подняла брови.

— Я отдам эту ткань своей служанке-китаянке, и уже через неделю у тебя будет лучшее свадебное платье! Брит тоже придется кстати!

— Брит умеет шить⁈

— Он у меня все умеет! Только не говорит, — и Иттан рассмеялась, раскатилась смехом, словно громом, вынула из поясной сумочки несколько монет и протянула купцу. Он тут же свернул ткань в рулон.

— Я не уверена, что Райан это поймет… все эти ткани… и платья… — покачала головой вёльва. — А этот венок, который Олег просит для него сплести! Это все не для меня, Иттан. Я только хочу учиться владеть мечом, хочу уплыть с Райаном в Ирландию. Да и в мужских штанах мне сподручнее…

— Ты любишь его? — серьезно спросила Иттан. — Да, любишь, — она ответила тут же сама себе. — Я знаю, каково это — любить того, кого нельзя.

— Все не так просто…

— Так расскажи мне.

Марна немного подумала и все же согласилась. Тогда они с Иттан зашли в ближайшую хмельную, сели за деревянный стол. Марна начала говорить, только когда они дождались больших кривых кружек, из которых вытекала пена. Их принес карлик и поставил на стол с таким грохотом и недовольным лицом, будто женщины в их пивной были нежеланными гостями.

— Я не верю своим ушам, — Иттан все никак не могла пригубить пива. Рассказ Марны ее впечатлил. — Но вот, что я думаю… Ты можешь быть его любовницей.

— Любовницей?

— Ничего не мешает тебе быть с Райаном. Он должен жениться и родить ребенка, чтобы начать твой род, но ничто не мешает тебе быть его любовницей после…

— Я не знаю… а как же Олег? а как же жена Райана? Что, если он полюбит ее? Сердце Райана чистое, христианское…

— Когда вы доберетесь до Ирландии, просто убей его! — Иттан схватилась за кружку пива. — Олега!

Марна рассмеялась. Она ничего не стала отвечать Иттан. Только подумала о том, как легко ей стало на сердце. Но вместе с тем она ходила по краю лезвия. Теперь Олег и Иттан знали ее секрет. Теперь Марна была гораздо уязвимее, чем раньше.

А еще она думала о масляной лампе. И о том, что если же она думает о какой-то безделушке вроде этой, то значит, она, наконец, нашла дом. Разве кто-то находящийся в плену или дороге к своему дому будет думать о том, чтобы обзавестись статуэткой для украшения спальни? Дом. Марна была дома.

Вдруг за деревянной перегородкой раздался чей-то тяжелый стон, и подруги обернулись. Марна закатила глаза. Один из приезжих иранских купцов, тот самый, у которого была масляная лампа, овладел девушкой прямо на столе в углу пивнушки.

— Я еще не привыкла к такому, — объяснилась Марна, когда смеющаяся Иттан удивилась ее реакции. — Но, кажется, начинаю.

— Да когда у тебя вообще в последний раз был мужчина? Мне кажется, тебе просто нужно хорошенько оседлать кого-нибудь. Олега, Райана, сразу двоих, без разницы, и в голове твоей сразу станет легко и ясно!

— Кажется, оседлают совсем скоро меня, — Марна чуть дернула губами, пытаясь улыбнуться, но ничего не вышло.

Так они и просидели в хмельной до самого заката, обсуждая последние события, детство Иттан, Глеба, Олега и Райана, мир Мирославы Новиковой.

Иногда Марна засматривалась на Иттан, и ее нога нервно тряслась под столом. Марна надеялась, что приняла верное решение, и теперь не только Олег вновь обретет брата, но и ее дорогая подруга перестанет быть вдовой.

— Я совсем забыла про твое платье! Идем же! Нужно отдать ткани Бриту! — Иттан вышла из-за стола, покачиваясь, и вдруг отрыгнула. — Ох! — она закрыла рукой рот и неловко рассмеялась. — Это не я, это все ребенок в моем чреве.

Марна последовала за подругой, но тут взгляд ее упал на стол в другом конце избушки. Рузи Кара. Он смотрел точно в ее глаза, и Марна знала, что Рузи Кара здесь не просто так. Он пришел к ней.

— Ты иди… я еще…

— Ах ты ж свинота! — Иттан ударила Марну по плечу. — Жди меня завтра с лучшим свадебным платьем! Я хоть и хотела бы родиться мужчиной, но в женских хитростях и делах хороша!

Когда Иттан ушла, Марна села за стол хазара, и тот таинственно улыбнулся ей.

— Так ты теперь преследуешь меня? — вёльва поставила свою кружку пива на стол, и пена полилась через край. — Какую еще дурную весть ты мне принес?

— Никаких дурных вестей. И я всегда преследовал тебя. Такова уж моя работа, мне ненавистная, — Рузи Кара отпил из своей кружки, и усы его стали белыми от пены. Он утерся рукавом. — Что у тебя с лицом? Кто это тебя так?

— Древляне, — нехотя ответила Марна.

— Тебе идет!

— И все же зачем ты здесь?

— Я слышал твой разговор с той женщиной. Разве я не сказал тебе забыть о Райане навсегда?

— Как я могу забыть о нем, если мы связаны жизнью? — Марна поморщилась с неприязнью.

— Ты ведь понимаешь, о чем я говорю… Никакой любви, Марна. Теперь, когда ты станешь женой Олега, ты должна подарить ему ребенка.

— Я иду за него не для того, чтобы стать жирной мамашей и радоваться стирки пеленок на реке, — вышла из себя Марна, но тут же стиснула зубы: она вовсе и не была против материнства, но не такого.

— У тебя нет выбора.

— Ты обещал, что пришел без дурных вестей, — промямлила Марна, облизывая пену на губах.

— Это и не дурная весть вовсе. Однажды твой ребенок спасет тебе жизнь. Это будет девочка.

Рузи Кара молчал. Его губы расплылись в хитрой улыбке. Он ждал, когда вёльва поймет все сама, но она так и не поняла.

— Ты назовешь ее Мариной.

— Нет… нет-нет-нет… Хватит с меня, — Марна покачала головой и улыбнулась в ответ, но улыбка та была лишь защитой.

«Говорят, когда у женщин случается выкидыш, их дети просто уходят к другим родителям или выбирают другое время, чтобы родиться» — слова девушки из больничной палаты тут же ударили Марну в виски.

— Но это невозможно! Эта девушка была одного со мною возраста!

— Ты все поймешь, когда придет время. Ты должна зачать этого ребенка. Как можно скорее.

Марна встала из-за стола, пошатываясь.

— Лучше бы ты не появлялся в моей жизни, — прошептала вёльва хазару, наклонившись к нему. — Убийца.

— Если ты говоришь о том кагане, то достоин ли жизни тот каган, что оставляет свой город на растерзание и уходит восвояси ради женщины? Настоящим убийцей я стану, когда, наконец, перестану тебя жалеть и отберу у тебя чертов дирхам!

Его слова оттолкнули Марну, и она отошла от стола. Рузи Кара поднялся следом и взял ее за запястье, чтобы вёльва не ушла.

— Где он⁈ — Рузи Кара посмотрел на ее грудь, на котором обычно сверкал дирхам.

— Спрятан в тереме! — солгала Марна и побледнела. — Хочешь забрать⁈ Давай, иди и переверни там все! — крикнула Марна вполголоса. — Забирай и прекрати эти мучения!