Первый крайне недовольный поведением вспылил:

— А не послать бы вас, госпожа, к Фенриру в задницу? Кем бы ни был ваш отец, приказ есть приказ! А пользоваться честным и доблестным именем господина Дьярви удел только тупой девки.

— Осторожнее со словами… — что второй пытался сказать, я уже не слышала. Ярость плескалась под кожей жарким огнём, норовя сорваться на часового сейдом и испепеляя его на месте. Так бы и произошло, если бы не Бешеная, появившаяся из ниоткуда.

Сигрид налетела, словно смертоносный вихрь, и нависла надо мной, противно скалясь. Проклятье дверга! Сегодняшний день точно сведёт в курган, преподнося то одну радостную встречу, то вторую. Милостивая Фрейя, защити и сбереги от непоправимого!

— Что здесь происходит? — громко спросила Бешеная, привлекая внимание всей округи. — Астрид! Неужели ты выздоровела? Хвала богам! Но что же ты здесь забыла? Неужели что-то произошло и кого-то несправедливо заключили в темницу?

Всё её лживое и гнилое нутро жаждало реакции на провокацию, а она сама как прожорливый червь вкушала эмоции одну за другой. Сигрид наверняка была в курсе происходящего и просто глумилась. Такие как она умеют только злорадствовать, что бы ни рассказывала Лив о далёком прошлом. Сейчас рассудок Бешеной мог сильно пострадать от всех сомнительных порошков и настроек на мухоморах, которыми не брезговала воительница.

— Ну же Астрид, не молчи! Быть может, я помогу тебе? Или ты ещё не пришла в себя и просто заблудилась от помутнения рассудка? — елейно пела Сигрид, открыто насмехаясь. — Если хочешь, то я отведу тебя до дома. Или вновь верну к Тьодбьёрг, чтобы она осмотрела тебя и заверила, что хворь отступила и голова твоя цела?

Медленно вдохнув, я произнесла:

— Знаете, что разрушает красоту всякого сада Фрейи? Оглушительное карканье воронов Одина. — Улыбка сползла с лица Сигрид, и пока она соображала, я продолжила: — Раз вы вызвались помочь, то будьте добры: отведите меня к колдуну, которого здесь держат. Брат и отец заняты, а я бы хотела увидеться со своим спасителем. Он же здесь, раз вы так намекали?

Сигрид повела плечами, поправляя огненную гриву и меховой жилет, накинутый поверх светлого и так непривычного для неё хангерока. Обычно она всегда ходила в штанах и рубахах, как истинный воин, но сегодня было исключением, причины которого я не знала. На ум приходил только её день рождения, однако маловероятно, что Бешеная стала бы наряжаться по такому поводу. Или же она участвовала в жертвоприношениях и обрядах в Храме, молясь об урожае? Это объяснение казалось бы логичным, если бы не нравы Сигрид, которая никогда не занималась подобным. Неужели она просила о заступничестве перед походом? Но для них слишком рано — ничего не понимаю.

— Хочешь посмотреть, что бывает с недомужиками, выходит? — глупая шутка Бешеной пришлась по душе часовым, что тут же принялись лыбиться.

Выходило, что она действительно всё знала про Эймунда и его содержание в темнице, а ломала только представление, достойное всякого скальда.

— Стало быть, Один тоже не мужчина, раз владеет сейдом? — огрызнулась я, заставляя всех разом заткнуться.

Терпение иссякало, как и силы, стремительно покидающие тело. Сейд был готов в любую минуту сорваться и захлестнуть меня с головой, погружая в пучину видений или опаляя округу пламенем.

— Как ты смеешь! — первый часовой замахнулся, собираясь влепить мне пощечину, но Сигрид перехватила его руку и грубо оттолкнула к стене.

— Только ничтожество и мерзавец рискнет поднимать руку на больного и слабоумного человека, — глаза её сияли презрением. Надо же: она заступилась за меня — поразительно. — У Астрид всегда были проблемы с головой. Разве вы не знали?

Сука. Она не заступалась, а продолжала унижать и втаптывать в грязь всё сильнее и сильнее, уничтожая в глазах других людей. Спокойно, Астрид. Я уговаривала себя подождать ещё пару мгновений, а потом уже сорваться на крик и испепелить их всех, оставляя только груду золы, что будет медленно кружиться в воздухе и плавно опускаться на землю, будто снег.

— Пустите нас, я проведу её к убогому, — Сигрид пихнула часовых и, сняв с шеи ключ, отперла дверь темницы и потянулась к ближайшему факелу. Любопытство подначивало спросить, за какие заслуги Бешеная была удостоена чести носить подобный ключ, но я сдержалась, ибо она всё равно не ответила бы.

Низкие коридоры давили, а в нос стойко бил запах тухлятины и крови. Драные тени от факела прыгали по земляным стенам и едва подсвечивали маленькие камеры, в которых жались заключенные, мрачно глядящие снизу вверх. Одни смиренно сидели на полу, закрыв глаза, и принимали свою участь, понимая неизбежность. Рядом с ними ютились в уголках пленные, стонущие от побоев и прикрывающие раненые тела. Были и те, кто совал руки через решётку, пытаясь дотянуться до нас и схватить, выкрикивая мерзости и опуская отвратительные шуточки, от которых полыхали уши. Около двадцати заключённых были заперты здесь, в грязи и мерзости, в которой виноваты сами. Может, были и те, кого осудили по незнанию или же специально, как Эймунда, но добиться правды мало кому удастся вопреки словам о справедливом суде конунга.

Голова кружилась от смрада, зов сейда затмевал рассудок, и реальность норовила уйти из-под ног, но я только кусала до крови щёки и брела следом за Бешеной. Надо увидеть Эймунда, помочь ему и вызволить отсюда, чего бы оно мне ни стоило.

Сигрид остановилась около самой дальней каморки и демонстративно отошла в сторону с мерзким оскалом на губах, а я невольно ахнула от ужаса.

— Эймунд! — я вцепилась в решётку, пытаясь сорвать с петель.

Колдун лежал на земле, а грудь его едва поднималась под лохмотьями, пропитанными насквозь кровью. Багряные пятна проступали на ногах, руках и груди, порезы, покрытые мерзкой грязной коркой, усеяли его тело, а лицо заплыло от синяков. Шрам на щеке изуродовали ещё больше, а на предплечье виднелись ожоги от кочерги. Окровавленные и лишенные ногтей пальцы топорщились в разные стороны. Ужасно зловонная лужа растеклась под ним, а в углу пищала крыса, не предвещая ничего хорошего.

Слёзы покатились из глаз, а нутро вспыхнуло гневом. Ненависть вытесняла все чувства и мысли, затмевая рассудок. Они за всё ответят. Уничтожу. Скормлю свиньям заживо, чтобы ответили за все унижения. Не ведая, что делала, вцепилась в хангерок Бешеной, злобно крича:

— Мрази! Открой дверь! Сейчас же! Открывай, сука, или убью!

Я схватила её за волосы и вжала её в стену, пиная под колени. Сигрид взвыла и прокрутилась, вырываясь из моих рук.

— Успокойся, Астрид! Ты не в себе! — она грубо тряхнула меня и тут же завопила как Тьодбьёрг от прикосновения. — Астрид! — Бешеная толкнула меня на решетку, об которую я опять приложилась головой и сползла на пол.

Заключенные принялись галдеть и трясти решётки, злорадно хохоча и измываясь над нами, а Эймунд даже не дёрнулся. На крики прибежали часовые вместе с Вальгардом и Сигурдом, появившимся здесь явно благодаря чуду.

— Молчать! — рявкнул Вальгард, ударяя топором по решёткам и отгоняя пленных. Он как вихрь пронёсся по коридору и наклонился ко мне, обнимая за плечи.

— Что тут произошло? — Харальдсон выжидательно уставился на меня и Сигрид, зажимающую ладонь. — Вы ранены?

Часовой вышел вперёд и протараторил:

— Младая госпожа пыталась пробраться в темницу, чтобы навестить некого колдуна. Приказа от господина хэрсира мы не получали, а потому отказали. Тогда начался скандал, и если бы не госпожа Сигрид, то неизвестно, чем бы всё закончилось. Видимо, здесь они повздорили, и девица решила напасть. Знаете, её нрав…

Брат мрачно взглянул на воина, заставляя его умолкнуть на полуслове и виновато пятиться, вжимаясь в стену.

— Не предстало разводить сплетни перед заключёнными и веселить их ещё больше, — холодно произнёс он, крепко придерживая меня. — Сигурд, помоги, пожалуйста, госпоже Сигрид выйти отсюда и залечить её раны. Уверен, что произошло недоразумение.