— Ну и ладно, — с ухмылкой исторг он. — Не будем тратить время попусту. Предлагаю разделиться, братишка. Сегодня мы должны уничтожить как можно больше этих клопов. Поэтому я пойду направо, а ты налево. Не против?

Энгельс молча развернулся и неторопливо пошёл прочь. Казалось, его нисколько не волновали ни соображения, ни переживания напарника. Среди всей группы душманов он был наименее человечным, несмотря на свой довольно стандартный облик. После того, как Изверг полакомился им, самый опасный преступник погибшей страны перестал что-либо желать, перестал к чему-либо стремиться. Он навсегда превратился в мумию, движимую волей хозяина.

— Трое на периметре, трое заходят со мной, — приказал Гурам, и первым ворвался в здание.

Худой и поджарый, капитан Шеварднадзе не казался особенно сильным, но его подчинённые на собственном опыте знали, что это ошибочное мнение. В личной схватке Гурам не раз ставил на колени огромных бугаев, вроде того же сержанта Бугая, заставляя их просить пощаду.

Однако не это было его главной отличительной особенностью. Все члены второго отряда бесконечно уважали своего капитана за его верность принципам и бескомпромиссную порядочность. В отличие от многих других боевых командиров Центра-0, Гурам мог спокойно выступить на совещании даже вопреки слову генерал-майора Гробченко. Его нельзя было ни подкупить, ни запугать. К слову, именно поэтому он и не пошёл дальше по карьерной лестнице, зато обрёл уважение сослуживцев и поддержку своего друга и командира — полковника Метисова.

— Третий этаж, — беззвучным жестом сообщил Гурам, и группа солдат, словно призраки, устремилась наверх.

Хлипкая дверь квартиры, указанной людьми Барона, не стала серьёзной преградой для слаженного отряда. Четыре человека один за другим проникли внутрь и сразу же рассредоточились по всему пространству. Дряхлая старуха выглянула на шум из кухни и, увидев незваных гостей, с остервенением набросилась на них. Гурам мужественно выдержал атаку сморщенных кулачков по своей груди.

— Успокойтесь, мамаша, — велел он, когда пыл старухи спал. — Мы не грабители.

— Не грабители? — взвизгнула Ада. — Тогда, что же вы, окаянные, делаете? Зачем выбили мою дверь?

Гурам смущённо улыбнулся.

— За это прошу прощения. Привычка. Не беспокойтесь, мы всё поправим. Позже. А пока что я хочу задать вам несколько вопросов. Надеюсь, вас не затруднит ответить на них.

Старуха ехидно посмотрела на симпатичного темноглазого мужчину, только теперь разглядев его, как следует. Будучи довольно опытной и прожжённой девицей в молодости, она умела видеть людей и понимать, кто они такие. И этот явно не был негодяем. Впрочем, как и тот, кого она сдала ночью людям Клешни.

— Ну-с, я слушаю, — с усмешкой сказал Ада.

— Этой ночью в вашей квартире случился инцидент.

— Так и думала, что вы здесь из-за этого, — кивнула пожилая женщина. — Ну, случился. И что теперь? Я выполнила свой гражданский долг.

— Речь не о том, — хмуро прервал её Гурам. — Мы здесь потому, что есть подозрение, что ваш гость оставил кое-что где-то поблизости. У вас есть догадки?

— Что же он мог такое оставить? — всплеснула руками старуха. — Все его вещи — это вещевой мешок, да чемодан, покрытый коричневой кожей. Настоящий саквояж. Но их забрали ещё ночью.

— А вы уверены, что все? Вот, например, на вашем крючке висит добротный плащ. Разве это не того парнишки?

Старуха недовольно скривилась, прикусив губу. Стало очевидно, что она сама собиралась владеть доставшимся ей по случаю предметом гардероба. Ну, или намеревалась сбыть его за лишнюю пачку талонов на питание.

— А что насчет содержимого саквояжа? — продолжил Гурам. — Есть ли вероятность, что парень выложил его, например здесь, в вашей квартирке?

Женщина ошарашенно уставилась на военного.

— Да что ж там такое у него было? — спросила она через секунду.

— Это секрет, — торжественно сообщил капитан. — Дело государственной важности.

— Ага, — кивнула Ада. — Какого государства только, извольте доложить? — а затем она стала более серьёзной. — Хотя, если честно, возможно, вы правы. Когда я покинула квартиру, чтобы вызвать ополчение, гость оставался в ванной, но я не могу гарантировать, что он пробыл там всё время.

— Я вас понял, — сказал Гурам, и в этот момент к нему приблизился один из его четвёрки.

— Докладывай, старшина.

— Пусто, товарищ капитан, — сообщил тот. — Ни малейшего следа артефакта во всей квартире.

Гурам повернулся к Аде.

— Что-нибудь ещё скажете? Может быть есть зацепки? Помните, за любую помощь мы вас обязательно отблагодарим. Второй отряд умеет быть благодарным.

Женщина кивнула.

— Погоди-ка, милок. Сейчас подумаю.

Она какое-то время молчала, опустив голову в пол, а затем вскинулась, пронзив Гурама восторженным взглядом.

— Так и есть. Этот негодник мог спрятать вашу пропажу в мансарде. Когда мы шли сюда, я как раз рассказывала ему о нашей голубятне, которая находится там. Попробуйте поискать сами.

Лицо капитана просветлело.

— Сайгак, ты её слышал. Выполнять.

Группа тотчас же покинула квартиру, оставив старуху с Гурамом наедине. Ада решила воспользоваться удобным случаем и выяснить дополнительные детали. А для этого гостя нужно было задобрить.

— Не желаете ли чаю, молодой человек? У меня к нему есть замечательное варенье. Вишнёвое. Без косточек.

Капитан неосознанно сглотнул слюну. Картинки из детства без спроса ворвались к нему в голову. Лето, деревня, сенокос, свежее молоко и душистое варенье.

— Почему бы и нет, — решился он. — Буду вам благодарен.

Женщина бросилась к заварнику, и уже через минуту перед Шеварднадзе стояла чашка с тёмной горячей жидкостью и пиала, до краев наполненная обещанным угощением. Первый глоток чая ожег горло капитана, но он не обратил внимания: варенье оказалось слишком вкусным.

— Нравится? — спросила старуха.

— Угу. Замечательно. Совсем как у моей бабули в детстве, мир праху её.

— Приятно слышать. Кстати, вам не известно, что случилось с тем парнем?

— Каким?

— Ну с тем… Которого взяли у меня. Он жив?

Гурам усмехнулся.

— Пока вроде жив. Да вы не беспокойтесь так. Ничего дурного вы не сделали. Этот парень по моим данным сошёл с ума и бежал из научной лаборатории, прихватив то, что ему не принадлежало. Так что вы, скорее всего, оказали ему услугу. Поставят пару укольчиков в мягкое место, подлечат психику, и, глядишь, он оклемается и снова станет здоровым человеком.

В этот момент в передатчике, спрятанном в нагрудном кармане Гурама, раздалось хрипение:

— Капитан, приём…

Шеварднадзе схватился за рацию.

— Слушаю тебя, Коршун? Что-то случилось?

— Так и есть. Случилась паника. По улице бегут какие-то люди, скорее всего, жители района. Похоже, что прямо сейчас в городе происходит что-то неладное.

— Да что тут может происходить? — удивился Гурам. — То ещё захолустье.

— Не могу знать.

— Ладно, держи меня в курсе. А ещё лучше, попробуй связаться с Метисовым. Если действительно случилось непредвиденное, он должен знать.

— Слушаюсь.

Связь тут же прервалась. Старуха, которая слышала весь диалог, выглядела взволнованной. Но Гурам не разделял её эмоций.

— И что, мамаша, часто у вас тут люди по улицам бегают?

Женщина пожала плечами.

— Последний раз такое было во времена бандитских разборок. А что сейчас могло случиться, ума не приложу.

— Не бойтесь. Как-нибудь мы сумеем вас защитить, — в голосе капитана прозвучала горделивая усмешка.

Ада не успела ничего ответить, потому что в квартиру вернулась вторая тройка бойцов, отправленная в мансарду. Судя по радостному лицу старшины, операция завершилась успешно.

— Нашли? — нетерпеливо воскликнул Гурам.

— Так и есть. Смотри…

Он положил на стол ворох старой ветоши, рядом с чашкой чая, и развернул его перед любопытным взором капитана. На грязной, загаженной голубями тряпке лежал тусклый шароподобный предмет, покрытый невзрачными, едва заметными линиями.