Борис почувствовал лёгкое недоумение.

— Погоди, Степан. Я только сейчас сообразил, что уже что-то слышал об этом. Шахтинск? Так и есть. Хм, откуда я помню это название… Такой же поселок, как у вас?

— Нет, что ты, — покачал головой староста. — Скорее уж город. В прошлом, промышленный градообразующий центр всего региона. Расположен по ту сторону Кременной. А мы, Красная Слобода, являемся периферией того города. Уже полсотни лет снабжаем его здоровыми продуктами, без всяких там ГМО и пестицидов. Точнее, снабжали, пока Первая Волна не разделила нас.

— Первая Волна? — удивился Борис.

Он не предполагал, что деревенский мужик может знать подобный термин. Степан понял его не правильно.

— Да, так называют первый прорыв той пакости, которая разорвала мир и отделила нашу Слободку от Шахтинска. Кажется, это случилось в шестьдесят восьмом. Не суть. Нам ещё повезло — деревня осталась целой, линия прошла по ту сторону реки, зацепив город. Будет желание, сходи, посмотри. Пара кварталов Шахтинска за мостом оказалась на нашей стороне, но деревенские там не живут. Разве что клубом пользуются. Нужно же молодым где-то плясать, удаль свою выплясывать.

— Я тебя понял, — кивнул юноша, расправляясь со щами в глубокой тарелке. — Но потом, после Фрагментации, что-то изменилось?

— Как я уже сказал, горожане построили ворота. Это случилось относительно недавно, в семьдесят втором, спустя два года после Второй Волны. Именно тогда к власти в Шахтинске пришёл новый хозяин — Барон Клешня, и уже правит там почти пять лет. Под его руководством в шахтах начали добывать какую-то необыкновенную руду. Как же там… атри… аври… авридиум, что ли. Она оказалась чрезвычайно полезной.

— Почему?

— Так именно с её помощью городские создали те ворота, а сейчас, я слышал, этим чудо-металлом заинтересовались какие-то чужаки с запада. По словам Фёдора, Барон сейчас ведёт с ними переговоры о поставках. Одна беда с этим: Клешне срочно понадобились почти все наши мужики, чтобы увеличить добычу в шахтах. Вот почему их так мало сейчас в деревне.

— Аридиум? — повторил юноша, вспоминая что-то из своего прошлого. Павлуша вроде о нём рассказывал…

— Кажется, я что-то слышал об этом металле. Барон Клешня? Почему его так называют?

Степан пожал плечами.

— Клешня и есть. У него вместо руки стоит механический протез. Говорят, когда он пришёл к власти, с его помощью лично давил головы своих противников. А их было немало: не один и не два. Против Барона сражалось сразу несколько группировок. Те, кто выжил, теперь скрываются.

— И вы не боитесь ходить к такому кровожадному изуверу на заработки?

— Раньше боялись. Но таких случаев больше не случалось. Постепенно люди к нему и потянулись. Фёдор, отец Эли, как-то признался, что видел в городе повешенных на деревьях, но по его словам, они это заслужили. С ворами и нарушителями спокойствия Барон не церемонится.

Борис кивнул.

— Вот скажи мне, Степан. Ты уже несколько раз упомянул отца Эльвиры Фёдоровны, но ещё ни разу не сказал о её матери? Что с ней-то? Она сейчас тоже на подработках у Барона?

Староста помрачнел. Было видно, что он не сильно хочет отвечать на этот вопрос.

— Дело в том, дорогой гость, что мать-то её мы никогда и не видели. Сам Степан пришёл к нам из Шахтинска несколько лет назад, с годовалой девчонкой на руках. Он был там уважаемым учёным, и Барон хотел, чтобы он работал на него, но Фёдор сопротивлялся. Упёртый малый. В конце концов, они достигли некоего консенсуса. Что касается Анастасии, матери девочки, по словам Фёдора она погибла при родах дочери. Вот и вся история. Печальная, как и многие другие…

Борис исподлобья уставился на хозяина. Он что, серьёзно? Или так странно шутит?

— Погоди! Я не понимаю. Она же всю ночь и всё утро вспоминала о своей мамке, и описывала её. Красочно так описывала, правдоподобно.

— Да уж, — кивнул Степан. — Мы тоже с Ганной слышали это. Да что там, вся деревня слышала. А ты думаешь, почему девчонку-то не особо принимают в свою компанию местные ребятишки? Боятся её, считают странной. Многие родители даже запрещают своим оболтусам с ней общаться. Пару лет назад было несколько попыток изгнать их с отцом из Красной Слободы, но я, как староста, сказал свое веское слово. Кто мы такие? Люди или звери? Если звери, то нате вам меня, рвите, сколько хотите. А если люди, то миритесь со странностями ближних. Вот так-то. Кажется, мои слова на них подействовали.

— Ничего себе, — Борис сидел, ошарашенный. — Слушай, Степан, а ты случайно в прошлом не был священником?

— А что?

— Умеешь красиво и мощно излагать.

Староста рассмеялся.

— Ну, ты прав и не прав одновременно. Папаша мой заведовал местной церковью, пока не сгорела. А я что, просто нахватался от него словечек всяких.

— Понятно, — кивнул юноша. — Так значит, нет никакой мамки. Наврала девчонка. А отец уже который день у Барона. Не знаю, что и делать. Я же обещал ей.

— Если обещал, тогда выполни обещание, — уверенно предложил Степан. — Дождись хотя бы Фёдора с вахты и передай дочурку прямо в руки. Лично я надеюсь, что уже завтра утром их бригада вернётся со смены, и всё разъяснится. Могу за бесплатно предоставить тебе койку на эту ночь. Человек ты вроде хороший, если тебя волнует какое-то обещание, данное незнакомой малявке. Оставайся.

Пытливо разглядывая гостя, он внезапно смутился и отвернулся к печи, чтобы задвинуть чугунок со щами обратно в горячее жерло.

«Что с ним такое? Как будто узнал меня? Или боится чего?», — лениво подумал Борис и погрузился в размышления. Как же теперь ему быть? В словах хозяина определенно имелся смысл. Почему бы не дождаться отца девочки прямо здесь: в теплоте, чистоте и комфорте? Да и Шон будет поспокойнее, если они доведут начатое дело до конца.

— Хорошо, — решился он, — я принимаю твоё приглашение, Степан. Могу я оставить свои вещи в твоём доме? Хочу прогуляться по вашему местечку налегке, посмотреть, что здесь к чему.

— Оставляй, конечно. Да вот только куда же ты пойдешь? — удивился староста.

— Хочу посмотреть на ту часть поселения, о которой ты говорил. Уж больно ты раззадорил меня рассказом о тех необычных воротах, ведущих в Шахтинск.

— А, ну если так любопытно, то сходи, конечно, — согласился староста. — Только помни, что местные не шибко привечают чужаков. А в пригороде так и вовсе могут быть мародеры. Будь осторожен.

— Не беспокойся об этом, — жёстко усмехнулся Борис и скосил один глаз на верную беретту. — Не думаю, что сегодня со мной что-нибудь случится.

Степан, как человек, оказался довольно интересной и общительной личностью. Он долго и обстоятельно показывал Борису своё подворье, очевидно гордясь им. Пару раз Борис видел обоих детей, Эльвиру и Шона, которые словно резвые собачонки проносились среди деревьев в саду. Ближе к пяти вечера юноша оставил свой рюкзак, драгоценный саквояж, а также брата и направился вниз по сельской улице. На деревянной лавке у соседней избы сидело несколько стариков. Они проводили его неодобрительными взглядами, не издав при этом ни звука. Похоже, недолюбливают здесь чужаков, подумал Борис. Оно и не удивительно. Где их сейчас любят. Разве что в крупных городах не так обращают внимание.

Пройдя мимо пары десятков дворов, он добрался до обмелевшей реки. Старый бетонный мост казался надёжным, несмотря на погнутые балки и просевшую посередине плиту. Борис пошёл вдоль края, посматривая вниз, на бурлящие, клокочущие воды, едва скрывающие несколько опасных порогов. По таким бы одно удовольствие сплавляться на байдарках, но, очевидно, не в эти суровые времена. Попав в ловушку хромоплазмы, тело человека должно было взорваться, словно сосиска внутри работающей микроволновки.

Дорога продолжилась на другой стороне реки, но местность значительно изменилась. Ещё недавно юноша находился в плену деревенских хибар, фруктовых деревьев и вездесущего запаха навоза, и вот уже он погрузился в царство цемента и асфальта. Древние пятиэтажные хрущёвки и несколько административных зданий.