Качаю головой.

— Опасно это все. У меня сердце словно треснуло. Я хочу быть с Егором, хочу тусоваться с Охотниками за штормами. Они такие все классные! Добрые, веселые, простые-простые, хотя при этом каждый по-своему невообразимо крут. Было так жаль, что придется оставить эту тусовку из-за Платона, который остается.. А потом ситуация стала еще хуже.

— Рассказывай.

— Едва я приняла решение все же расстаться с Егором, он отвел меня в сторонку и признался, что начинает что-то ко мне чувствовать. Сообщил, что я должна кое-что узнать о нем, прежде чем мы перейдем на следующую ступень. — Пожимаю плечами. — У него, оказывается, есть сынишка.

— О-о-о.

— Там такая история мутная. Не очень красивая. Егор от него отказался, не платил алименты, прятался, потом одумался. И вот теперь пытается наладить отношения. — Я развожу руками. — Это вышло как в дурном кино. Говорю: «Мне надо тебе что-то сказать», имея в виду, что нам нужно расстаться. Он: «Я первый. Если ты меня бросишь, я пойму».

Я ерзаю на стуле, нервничаю. В квартире больше не так холодно, как казалось изначально.

— Капе-ец, — тянут девчонки.

Я достаю из морозилки немного льда и бросаю в бокал.

— Разумеется, пришлось съехать с этой линии. Когда у Егора родился ребенок, ему было чуть за двадцать. Он не хотел детей точно и вел себя, как я поняла, не очень. Но сейчас ему двадцать шесть и он передумал. Людей, которые одумываются, нужно поощрять, не так ли? Для меня дети — это не проблема. Выношу я их, конечно, с трудом, но никогда не обижу и уж точно не брошу. Такое даже не обсуждается. Если бы я узнала, что Егор бросил сына, послала бы его глазом не моргнув. Он показывал мне фото, а я стояла там и кивала как дура, лепеча, что это не проблема. Егор обнял меня крепко, я его. В этот момент мимо прошел Платон. Уехал, короче. Сразу стало легче, остаток вечера мы смеялись, курили. Договорились, что я поеду на соревнования в машине с Марселем, Витей и их девушками. В общем, прекрасно все было... — Помолчав, произношу: — Вляпалась я, девочки.

— Действительно хорошего парня найти сложно. Я бы съездила на это гребаное ралли и прислушалась к себе, — советует Василиса. — Прежде чем бросать.

— Я тоже так думаю. Зачем перед самой гонкой? Не дай бог, что-то случится.

Пожимаю плечами.

— А Платон? Может, он не просто так к тебе вломился? Может, вас судьба столкнула, пока не поздно? Скажи, что ты по поводу случившегося чувствуешь? — произносит Кира, сжимает губы в линию.

Как она бесит со своим альтернативным взглядом и противоположным мнением на все на свете! Вечно в оппозиции.

Поэтому мы и дружим, наверное. Только змеюки могут выносить друг друга. Остальные звери держатся подальше. От греха.

— Единственное, что я чувствую, — это сожаление, — говорю твердо. — Всем сердцем и всей душой жалею, что целовала Платона. Жалею так, что отдала бы несколько лет жизни, чтобы вернуть время и вылететь из этой душевой пулей.

Если у нас с Егором сложится, я буду любить его сынишку, приму, как детей брата и сестры. Честное слово. Ни словом, ни поступком не обижу. И я надеюсь, что искуплю вину за тот вечер, когда повела себя неправильно. За минуту помутнения.

***

Братья Смолины вылетают ночным рейсом Им нужно время, чтобы изучить трассу, отдохнуть, настроиться, провести какие-то ритуалы и все такое.

Наша же делегация Охотников будет состоять из четырех машин. Поедем всем составом: с женами, а у кого дети постарше, то и с детьми. Ситуация выглядит безопасной и даже веселой.

Видимо, с ума я схожу окончательно, потому что осознаю себя в шесть утра стоящей в назначенной точке, у остановки на трассе, куда прибыла на такси. Держу сумку и ежусь от порывистого по-февральски, леденящего апрельского ветра.

Мне нужна белая мазда, поэтому тщательно отслеживаю все проносящиеся мимо белые машины.

Уже начинаю замерзать, как вдруг рядом тормозит огромная фура. Этого еще не хватало! Прижимаю сумку к груди и отскакиваю.

Какой-то заскучавший от бесконечной дороги дальнобойщик принял меня за девушку легкого поведения?! Сердце вмиг подпрыгивает к горлу. А вот и карма! Настигла скромную цыганочку за все грехи и проступки.

Я разворачиваюсь и отбегаю, надеясь, что водитель осознает свой просчет и продолжит путь.

Но фура стоит на месте. Громко хлопает дверь.

Кричу, чтобы ехал дальше.

— Эй! Привет! — отвечает водитель. Идет в мою сторону.

Впадаю в панику. Бросаю сумку, срываюсь с места и бегу прямо по полю. Ботинки тонут в рыхлом снегу и грязи. Сердце гулко колотится. Позади я слышу шаги, стискиваю мобильник.

Кому звонить? Боже-боже, брат узнает, что меня похитили прямо на трассе в шесть утра. Какой позор! Какая глупая и бессмысленная смерть! Любви захотелось! Отношений! Соревнования посмотреть в компании новых друзей.

— Да стой ты! Не укушу!

Смех прокатывается по нервным окончаниям и звучит неагрессивно. Скорее, знакомо. Я замедляюсь. Внезапно совсем рядом оказывается Платон Смолин и чуть не сбивает с ног. Подхватывает, удерживая.

Поймав равновесие, резко отшатываюсь.

— Ты?! Господи, ты! — выдыхаю. — Что ты здесь делаешь?! — Смесь облегчения и счастья ошеломляет, на миг я захлебываюсь потяжелевшим воздухом.

Рада видеть Платона безумно. Он тоже улыбается широко. Тут же стыжусь своих эмоций. Смущаюсь.

Черный спортивный костюм, жилет. Белая кепка. То-то я его не признала: ни разу не видела, чтобы Платон носил кепки.

— Бегаю, не видишь, что ли? Утренняя пробежка у меня. — Он гасит смешок. — Марсель сказал, тебя подхватить нужно. Вы вчера договорились тут встретиться.

— Почему ты не улетел с Егором?

— Потому что парни вчера траванулись пиццей и ночью слегли. Кто-то должен доставить машину.

— А Егор?

— Уже на месте, оформляет нас. Не бойся, они как отоспятся, выедут следом. Нагонят на полпути, у них нет ограничения по скорости. Идем. Да не бойся ты, не трону. Егор вчера сказал, что ты девушка его мечты. Я понял все.

Платон кивает на фуру. Улыбается, теперь правда криво и как-то безобидно.

От этого признания внутри снова образуется пустота. Я стараюсь счастливо улыбнуться. Изо всех сил.

— Ну или оставайся тут. У меня время поджимает, — играет он бровями.

По пути обратно Платон подхватывает мою сумку. Дойдя до здоровенного мерседеса, останавливается и оборачивается. Вопросительно разводит руками. Я семеню за ним.

— А ты почему пиццу не ел со всеми?

— Мы с Егором на диете. А ты почему не ела?

Он закидывает мои вещи в просторную кабину. Сама забираюсь следом.

Какая пицца? Два брата по очереди на меня зыркали — кусок в горло не лез. Дважды водой чуть не подавилась. Быть роковой женщиной довольно рискованно.

Платон усаживается за руль.

— А права у тебя есть на управление такой большой машиной?

— Есть.

— Покажи.

Он стреляет в меня обычным злобным взглядом и заводит движок. Выжимает газ.

Ощущения — странные. Никогда в жизни так высоко не сидела. Озираюсь по сторонам. А еще в салоне чисто и приятно пахнет.

— Это ваша машина?

— В аренде. Мы всегда перевозим боевые тачки своими силами. Двери запечатываем, но сама понимаешь, нужно устранить малейшие риски. Если кто-то залезет и испортит, есть риск...

— Погибнуть? — перебиваю. — Да?

— Риск ДТП, — отвечает Смолин обтекаемо.

Он смотрит на дорогу, а я на него. Пустота внутри горит, зябко охватываю себя руками, чтобы поддержать. Платон тут же врубает печку сильнее.

— То есть в кузове знаменитая, расписанная под акулу субару? Серьезно? — восхищаюсь я нашей ответственной миссией.

Он кивает.

— Обычно за рулем отец, мы с Егором отдыхаем перед заездом. Но сейчас отец отсыпается после... эм, бурной ночки в обнимку с белым другом.

— Ладно.

Несколько минут ничего не происходит. Мы просто едем вперед, за окнами — обалденно красивый хвойный лес. Может, все в порядке? И ту ситуацию мы действительно минуем как этот прекрасный бор?