Я никому не нужна и бесконечно одинока в этом чужом городе. И Платон усиливает это ощущение, непонятно только зачем. К чему эти качели? Скинул полтинник, чтобы что? Я чувствовала себя обязанной? Утереть нос?

Быстро смахнула выступившие слезы. Я не просила его. Вообще ни о чем не просила и не собиралась. Тоска пробрала до костей. Я зажмурилась, мечтая оказаться дома, в безопасности, с родителями.

***

«Я в таком восторге от Егора, — пишу в чат енотов через час. — Он будто прошел терапию. Ментально здоровый во всех смыслах мужик».

«Подробности?»

«Когда фанат фотографировался с его братом, Егор даже не расстроился».

И это действительно так. Хозяин аудюхи почти сразу узнал Смолина-младшего, но фотографироваться бросился именно с Платоном. Мне было бы обидно, честно, я бы расстроилась. Егор и ухом не повел — остался в том же прекрасном расположении духа, в каком и был. Единственное, что его зацепило, — это проблемы с синей боевой «Субару», на которой Охотники за штормами участвуют в ралли. Важные соревнования все ближе, машина должна быть в полном порядке.

«О-о-о, с твоим боссом фоткаются фанаты. Вот это круто!»

Сжимаю телефон вмиг вспотевшими ладонями. Вообще-то я на другой эффект рассчитывала.

«Господи, Кира, речь вообще не о том!»

«Я тебя поняла, душа моя. И фаната понимаю. Егор... слишком сладенький на мой вкус. И на твой».

«Тебе назло сегодня же сделаю ему минет».

«Ммм, я бы на твоем месте не спешила».

Василиса:

«Можно фото для сравнения? Привет, девочки».

Отправляю сегодняшнее фото.

«Левый, — тут же пишет она. — Просто огонь».

«Справа не Егор! У меня нет его фотографии».

«Уже неважно, бери в красном».

Закатываю глаза и убираю телефон в сумку. Вот как с этими бестолковыми женщинами дружить?

Тем временем «сладенький», но просто замечательный во всех отношениях Егор провожает бывшего хозяина ауди к такси. В моей сумке договор купли-продажи, документы на машину и ключи. Стою тихонько, никого не трогаю, самой себе улыбаюсь. Как бы там ни было — сегодня сделано важное дело.

Я переживала, что буду выбирать машину одна. Обычно такими вопросами занимался брат.

Смолин-старший с отцом и механиками обсуждает проблемы «Субару», я стою чуть поодаль, озираясь по сторонам и прикидывая, пора ли уезжать. Немного страшно гнать одной ночью по трассе на новой машине, но, думаю, с навигатором мы как-нибудь справимся.

— Ну что, готова? — спрашивает Егор, возникший рядом.

— Готова к чему? — улыбаюсь, вновь оглядываясь.

Изнутри святая святых, гараж Смолиных, — как декорация к дорогому фильму о гонках. Я сама словно оказываюсь в фильме — полуразобранные тачки, запчасти, шины. При этом здесь относительно чисто и свежо. Ни пыли, ни сажи.

У стены стенд с кубками, медалями и фотографиями. В центе стоит синяя акула, вокруг которой гонщики и механики круги наматывают. Не хватает только полураздетых девчонок с разноцветными волосами. Осматриваю себя — все, что есть. Я действительно здесь одна-единственная девушка. На часах восемь.

Становится немного неуютно. В красках представляю недобрые комментарии под своим некрологом. Вроде: «А на что она рассчитывала, когда ехала ночью в гараж?» Но Егор как всегда беззаботно улыбается и деловито сообщает:

— Как к чему? Машину нужно обмыть.

— Я же за рулем.

— При чем здесь вообще ты?

Через минуту мы все высыпаем во двор. Один из механиков выезжает в центр на моей чистой, аж сверкающей ауди. Они отполировали ее до салонного состояния. Егор вручает одну из двух раздобытых где-то бутылок шампанского. Фонари освещают тусовку, кто-то включает музыку.

Улыбка сама растягивает губы, и я, видимо из-за стресса или недавней истерики, вдруг начинаю пританцовывать.

— Боже, у меня мурашки! Выпускной в универе был менее торжественным, — кричу, вызывая всеобщий взрыв смеха. Потираю руки.

— Новая детка в семье. Добро пожаловать, — говорит Егор ауди громко, трясет бутылку.

Я ахаю возмущенно! А потом, развеселившись, делаю то же самое со второй.

Шампанское выстреливает потоками пьяной пены. Под музыку и комментарии ребят мы обливаем ауди — капот, крышу, двери, лобовое. Брызги попадают на лицо и одежду, но становится все равно. Весело ведь! Почему бы и нет?

Мы хохочем, превращая покупку машины в настоящее событие. День рождения, не иначе. Такой беззаботности я давно не ощущала и просто не знаю, как себя вести и благодарить команду Охотников, потому что тревога и беспомощность мгновенно сменились легкостью и уверенностью. Они все хорошие люди. Простые, добрые, нормальные. Хочется с ними дружить. Искренне, по-настоящему.

Я обещаю проставиться в самое ближайшее время. Идею воспринимают с восторгом все, кроме угадайте кого. Пока праздновали, Платон переоделся в черное и теперь стоит чуть поодаль, прислонившись плечом к стене здания.

Наблюдает.

Когда в гараже была, он тоже следил краем глаза, словно опасался, что украду пару болтиков. Что я и сделала для прикола, кручу их теперь в руке. Платон это заметил. Точнее, я сделала это так, чтобы он заметил, — уж очень хотела спровоцировать на какую-нибудь сцену.

Не понимаю зачем, но совладать с собой не могу. Оно само получается! Обида засела глубоко и заставляет ранить обидчика, хотя давно знаю, что проблема не в нем, во мне.

С самого начала эта командировка не заладилась. Вместо легкой атмосферы, на работе образовалась натянутая и колючая. Вместо приятельского общения с боссом — война. А я совершенно не могу конфликтовать долго: ссоры опустошают. Но и выбросить белый флаг — выше моих сил. По своей сути я не робкая и не покладистая, хотя в детстве и юности стремилась стать именно такой.

Потому что суть моя, увы, мало кого привлекает.

Вижу Платона и одного хочу — развернуться и уйти. Немедленно. Гордо. Подальше от этого надменного придурка и его заботливой мамочки. Двадцать шесть лет мужику, а сам ни с обедами, ни со шмотками разобраться не может. Мой брат всегда был самостоятельным, мама, конечно, могла поорать, но он воспринимал это как укусы насекомых. Слушал, но воротил свое.

Бесит неимоверно.

Зато с Егором очень легко во всем, так что я по-прежнему стою на месте в этом гараже. И улыбаюсь. Не могу от происходящего отказаться.

Да и, собственно, почему должна? Если Егор нравится, действительно нравится. Он именно то, что нужно.

***

Машина так сильно пахнет алкоголем, что алкотестер славной дорожно-патрульной службы сработает на расстоянии километра, о чем и сообщаю вслух.

— Если вам среди ночи позвонит какой-нибудь офицер полиции, не удивляйтесь.

— Отобьем! Эля, я провожу и подстрахую, — вызывается Егор. — Нам все равно в одну сторону. Спасибо, парни, давайте уже по домам. Все завтра.

Они неуверенно поворачиваются к Платону — тот кивает.

Пожав всем руки, Егор направляется к брату, а я машинально плетусь следом.

— Мы погнали, ты тоже не засиживайся со Сливой.

— Ага.

Я прикладываю все силы, чтобы вести себя естественно. Жду, когда уедем и пустота исчезнет. Не хочу ее ощущать. Терпение — на сегодня моя суперсила.

— Марсель завтра посмотрит свежим взглядом, может, придумает что-то. Движок справляется, остальное допилим как-нибудь.

— Нам бы еще на трассу смотаться. — Платон задумчиво стреляет глазами в сторону деревьев. — Снега навалило по колено, я вообще не знаю, вырулим ли. Акула и сейчас пытается двигаться исключительно по колеям.

— Парни докрутят. Я верю.

— Да я тоже. — Платон опускает глаза и цокает языком. Потом поднимает их. — Ладно, работаем в режиме. Это просто мысли.

— Так-так-так... О. Ты завтра во сколько освободишься?

— В семь.

— Поздно. Слышь, а давай я теть Люду свожу в больницу? У нее там надолго? Встретимся тогда в пять, погоняем по светлому. Вообще, твоя работа максимально не к месту. — Егор обращается ко мне: — Элин, кино отложим, ничего?