— П — пожалуйста! Я Винсент! С-скажи моей паре… Я л — люблю ее, — мужчина задохнулся в моих объятиях, захлебываясь, пытаясь глотнуть воздуха, когда я сжала его сильнее.

Я не уверена, почему сделала паузу, мои глаза впились в мужчину, который признавался в своих последних словах для другой. Через мгновение он с вызовом сжал челюсть. На его лице появилось другое выражение, вместо того, охваченного страхом, который охватывал каждого фейри, которого я убила. Он первый, кто не проявил слабости перед смертью, только стальной хребет презрения. Отказывался умолять о спасении, когда понял, что его судьба уже решена.

Но что-то глубоко внутри, этот тихий голос, скрытый за шепотом, не хотел, чтобы я позволила ему упасть. Холодный сквозняк пробежал по моей спине, оставляя после себя озноб. Такое ощущение, что сила моего отца за моей спиной стала все более нетерпеливой, и именно тогда я прогнала сомнения.

Моя сила покинула меня, и я наблюдала, как все тело Винсента погрузилось под воду за один ровный выдох. Он не издал ни звука и не закрыл глаза. Вместо этого он провожал меня взглядом, который заставил меня чувствовать, что он мог увидеть нечто большее, чем просто демоницу с испорченной душой. Глаза, которые проникали сквозь ледяную скорлупу, покрывающую мое сердце, нашли крошечную трещинку и увидели, что могло обитать внутри.

Но я не оторвала взгляда, даже когда его глаза остались прикованными к моим, пока он продолжал тонуть. От его последних вдохов на поверхность не поднялось ни единого пузырька, зеркальная жидкость слишком плотна, чтобы через нее мог проходить воздух.

Мой рот приоткрылся, когда вокруг его тела, неподвижного под водой, начало разливаться сияние. Свет, исходящий от его тела, полностью рассеялся, становясь ослепляющим, прежде чем погаснуть. Теперь Винсент выглядел точно так же, как остальные трупы, которые плавали рядом с ним, бесцветные и замороженные. Белого света нигде не видно, и я поняла, что это была его душа.

Быстрым движением глаз я вгляделась в Уиро, прежде чем застряла им в отражающем бассейне, который выпивал из человека жизнь. Я заметила, что его взгляд сосредоточен на чем-то позади меня, но не придала этому особого значения. Вместо этого я спросила:

— Куда он ушел?

Я почувствовала его присутствие, он встал рядом со мной, его рука коснулась моей. Я не могла не представить, как выглядело это зрелище: просто два сосуда с одной и той же изуродованной душой — смерть стояла рядом со своим палачом.

— Промежуточное, — он на мгновение замолк, казалось, обдумывая то, что хотел мне сказать. — Обычно я не ловлю душу, подобную его, и мне это действительно не нужно. Но я хотел продемонстрировать, как работает мой драгоценный бассейн. Его душа не жива и не уничтожена. Она просто поймана в ловушку, существует в загробной жизни без возможности двигаться дальше. Я сохраняю их физическую форму, а загробная жизнь хранит их души вечно.

Я в замешательстве посмотрела на неподвижную воду, на то, как что-то столь волшебно выглядящее могло сверкать среди всех безжизненных тел, плавающих под ней. Слова начали подниматься к моему горлу, но прежде чем они успели прозвучать, Уиро продолжил говорить.

— Теперь ты видишь истинную красоту этой комнаты, но Море Душ не успокоится, пока не найдет душу, выбранную для этой судьбы.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, мои косы рассыпались по плечам.

— Наследника Асизы.

Он кивнул один раз.

— Ты вернешься в Дейадрум и продолжишь процедуру обручения с новым принцем Асов. Это будет своего рода мирное предложение от меня, и я знаю, что его отец с радостью примет его теперь, когда он коронуется. Он не отвернется от власти, которая встанет на его сторону, но это также доставит мне некоторое развлечение, — хитрая ухмылка расползлась в уголке его рта. — Твое присутствие поможет выманить наследника Асизы, а я люблю поиграть со своей добычей, прежде чем заманить ее в ловушку.

Тишина стала тяжелой в окружающем нас застоявшемся воздухе.

— Итак, выслушай меня сейчас, потому что я больше этого не повторю. Приведи. Мне. Принца Дрейвена. Либо эта одна жизнь или каждая следующая душа.

Каким-то образом холодные глубины его глаз стали темнее, вены вокруг них набухли.

— У тебя есть время до следующего полнолуния. Но помни, — он закипал и понизил тон голоса, — не мои руки заберут души всех людей, если ты потерпишь неудачу.

Я направилась в свои покои вскоре после того, как мне поручили заняться моей следующей жертвой, но мысль о том, чтобы заманить сюда Темного Принца, что-то тревожила внутри меня. Как будто мое сердце пыталось дать толчок и растопить сковавший его лед.

Узкая винтовая лестница головокружительно закрутилась вверх, к самой высокой вершине, закручивая мои мысли в беспорядочный водоворот. Каждый вдох создавал передо мной туманный туман, холодный воздух тяжелел в моих легких, когда я считала еще пятьдесят пройденных шагов. Я могла бы просто тенью прокрасться в свою комнату, но находила утешение в бессмысленном подъеме по ступенькам. Это успокаивало беспокойство в моем животе, которое заставляло меня сомневаться в одиноком голосе, борющемся с шепотом в моей голове. Или теплое чувство, которое пустило корни в моей груди с тех пор, как я пересекла миры.

Позади осталось еще пятьдесят ступеней, и мои ноги начали уставать по мере того, как я продолжала подъем. События сегодняшнего дня сказались на мне, заставив отчаянно хотеть отдохнуть перед началом моей роли невесты. Я попыталась ухватиться за этот единственный предупреждающий голос, борясь с шепотом, но усталость победила, и голос заглушился. Шепотки стали все более возбужденными из-за веселья, которое еще предстоит разгадать.

Я оттолкнулась от последней ступеньки и повернула ониксовую ручку своей двери, закрывая ее со щелчком, когда переступила порог. Единственное, что я могла разглядеть в тусклом, мерцающем свете — это маленькая кровать в центре комнаты, рядом с которой на полу слабо горела свеча. Маленькие кусочки воска застывали, едва стекая с фитиля, поскольку воздух замораживал их прежде, чем они успевали попасть на блюдо внизу.

Матрас твердый, когда мое тело опустилось на него, мои мышцы немного расслабились, когда я наслаждалась тишиной. Я воздвигла жалкую ментальную стену, чтобы блокировать шепот, что я практиковала каждый день. Неуклонно плетя паутину силы, достаточно плотную в моем сознании, пока она не отделит мою психику от сводящей с ума власти.

Давление на мой череп усилилось, когда я сосредоточенно нахмурила брови, изо всех сил пытаясь удержать щит, когда несколько паутин силы сорвались с места. Тихое ворчание вырвалось наружу, когда я заскрежетала зубами, чтобы не дать щиту ослабнуть и позволить своему разуму думать свободно. Изо всех сил стараясь держаться крепче, я снова поискала это тепло в своей груди, желая прикоснуться к чему-то знакомому.

Маленький уголек тлел в зернышке надежды глубоко внутри, и я попыталась ухватиться за него. Свет. Та часть меня, которая ослепит эту тьму и не даст ей удержать меня. Когда я потянулась к нему, он вспыхнул ярче, чем я видела раньше, но гас после каждой попытки.

Внезапно мой ментальный барьер разрушился, и жар, медленно разгорающийся под моей кожей, погас. Я моргнула один раз, мои глаза нацелены на кусочек пепла, подвешенный в воздухе, пока я тупо смотрела на него. Холод снова проник внутрь, покрывая льдом луч надежды, который струился по моим венам. Тот осколок тоски, который заставлял меня верить во что-то хорошее, исчез в мгновение ока. Вот почему надежда — такая хрупкая, опасная вещь, за которую стоило цепляться.

Тьма клубилась вокруг меня, тесно прижимаясь к моему телу своим голосом искушения, наполняя мой череп мыслями о разрушении. Разрушать без пощады. Мои губы кривились в навязчивой усмешке, когда я получала удовольствие от ужаса, который другие испытывали по отношению к темноте и теням, которые цеплялись за нее. Но я — тьма, и эти тени — мои. Если они боялись темноты, то будут бояться и меня.