На стенах монахи бьют в барабаны, мощные гортанный хор тянет песню без слов. Каждый звук бьёт по нервам, а рука тянется к мечу, сердце ускоряет бег. Нагнетает кровь в мышцы, побуждает броситься в бой один против всех. Роан прикусил губу и огляделся. У всех, кроме него и Тишь, одинаково восторженно-возбуждённые лица. На щеках играет лихорадочный румянец, а губы и пальцы подрагивают. Стальной свет Сестёр искажает перспективу, превращая ряды паломников в боевые порядки, готовые к последней схватке.

В дальнем конце подхватили песнь монахов, волна покатилась, усиливаясь и поднимаясь до лун. Мгновение, и Роан обнаружил, что и сам поёт, прижав левую ладонь к груди и впившись ногтями в плоть через одежду. Будто стремясь сдавить сердце.

Тишь жмётся к жениху и оглядывается, тонкие бровки сдвигаются к переносице, а губы сжались в исчезающую линию.

Кажется, что луны стали вдвое больше. Роан может разглядеть высохшие русла рек и озёра. Будто раньше на Сёстрах были полноводные реки и моря, а сейчас только мёртвые скалы. Тело стало совсем невесомым, прыгни и улетишь на Старшую. Вдали на холмах клубится туман, пробуждает тревожные воспоминания, сползает в низины и заполняет их молочным маревом.

Старшая заслонила Младшую, Танец начался.

Глубоко под землёй нечто пришло в движение, потянулось наружу, и долину наполнил странный запах. Во рту появился металлический привкус. Песня смолкла, и паломники молча наблюдают, как Младшая с ускорением вылетает из-за сестры. Обе луны кружат вокруг общего центра, а небо под ними переливается призрачным свечением.

Туман выстреливает с холмов аморфными столбами, достигает границы облаков и сливаются с их ошмётками. Верхняя часть загибается в обратную сторону и истончается, будто сдуваемая чудовищным ветром. В толще земли гремит гром, поверхность подрагивает и Роан с опаской покосился на башни. Не упадут ли на паломников? Монахи на стенах вздымают руки, барабаны молчат.

Между лунами появилась точка из чистого света, крошечная, едва заметная. Роан прикусил губу, силясь разглядеть. Раньше её не видел... но честности ради, времени любоваться Танцем не было. В родном полисе внимание отвлекали танцоры и музыканты, а во время пути монстры.

Точка меньше булавочного прокола, но такая яркая... глаза слезятся. Роан торопливо опустил взгляд и глянул на старого наёмника. Тот молча смотрит на ворота и постукивает указательным пальцем по ножнам, что покачиваются и касаются бедра.

Младшая ускоряется, пересекает диск Старшей за двести ударов сердца, сто ударов, шестьдесят... Роан поёжился, волосы встают дыбом, внутренний зверь кричит в ужасе. Сейчас она сорвётся и ударит прямо по крепости!

— Да... — С нервным смешком протянул наёмник, натянуто улыбаясь. — В этом году Младшая в ударе.

— Я вообще впервые это вижу... — Пролепетал Роан.

— Разве? — Брови наёмника взлетели на середину лба. — Каждый год такое, сёстры радуются скорой зиме и отдыху.

— Да как-то... то облака, то танцовщицы красивые...

Мужчина накрыл рот тыльной стороной ладони и сдавленно засмеялся. Широко улыбнулся и указал на Младшую, что успела пересечь больше половины диска, оставляя за собой искрящийся след.

— Зря ты, такие Танцы куда красивее.

— Да... действительно зря. — Пробормотал Роан.

За воротами оглушительно лязгнуло, грохнуло, загремели цепи.

— А вот и начался фестиваль. — Улыбка наёмника стала хищной.

Створки с натугой пошли в стороны, поднимая валики земли. В расширяющуюся щель виден внутренний двор, стойки с ритуальным оружием. Далёкий донжон и основное здание. Шатры и казармы для паломников, стойла для коней и волов. Перед распахнувшимися воротами встал давнейший монах-добряк с широченной улыбкой, на шрамированном лице. Поставил перед собой огромный ящик, в половину роста. На вершине блестит металлическая вставка с прорезью.

— Ну, советую приготовить деньги. — С улыбкой сказал наёмник и двинулся к воротам, на ходу доставая тугой кошель.

Подойдя к монаху сдержанно поклонился и продемонстрировал чёрную дощечку. Здоровяк улыбнулся в ответ и наклонил ящик. В прорезь, одна за другой, улетело пять золотых монет.

Вперёд Роана прошли два десятка паломников, прежде чем парень спохватился. Всё повторяется, каждый демонстрирует монаху дощечку и отсыпает монеты. Обладатели чёрной, пять штук, а синей восемь, белой одну. А зелёные пятнадцать.

Время от времени вспыхивают короткие споры. Короткие потому что здоровяк с улыбкой хватает спорщика за шею и вышвыривает из очереди, где того хватают послушники и оттаскивают в темноту.

Роан судорожно сглотнул, стиснул через штаны кошель, пытаясь вспомнить, сколько денег. В лесу особо не считал, а с трупов илмиритов и луннитов их снимала Тишь. Часть оставили Эллиону, хоть он и был против. Очередь двигается быстро, а страх растёт. Пройти весь путь и быть отвергнутым из-за такой мелочи?! Боги... сжальтесь!

Он встал перед монахом, нервно кусая губу и стискивая кошель.

— А, юный Роан! Рад видеть, что ты выдержал три дня ожидания, покажи свою табличку.

— Она... зелёная. — Пробормотал парень, доставая дощечку.

— Очевидно, с тебя пятнадцать золотых монет. С девочки... ну, сделаю поблажку, нечасто у нас бывают столь юные особы, три монеты.

Роан развязал кошель и высыпал монеты на ладонь, в стальном свете заблестели золотые, серебряные и медные кругляши. Золотых двенадцать, серебра куда больше, а мелкой меди и считать сложно.

— Я как-то не подумал, что платить надо... — Пробормотал Роан, протягивая деньги.

— За всё в этом мире надо платить. Золотом, кровью и потом. Ничто не приходит в наш мир без крови, и ничто не задерживается, без пота и золота. Мой юный друг.

— Этого хватит?

Гигант с улыбкой оглядел монеты, указательным пальцем сгрёб золото в щель. Средним подвигал серебро, а медь мизинцем. Удовлетворённо кивнул, оставив на ладони горсть меди, отечески подтолкнул парня и девушку в ворота. Там их перехватил послушник с толстенной книгой и гусиным пером.

— Прошу представиться. Побыстрее, не задерживайте очередь.

— Эм... Роан эль Скван и Тишь.

— Эм... Скван, давненько ваших не было. — Задумчиво пробормотал послушник, скребя пером по бумаге. — Первое посещение. Благодарю, проходите дальше и вас проведут к вашему месту.

— С-спасибо.

Послушник отошёл к следующему паломнику, прежде чем Роан договорил. А их подхватил совсем молодой, лет на пять младше Тишь. С улыбкой повёл через двор к казармам и шатрам, попутно объясняя, что и где.

— Вон там ритуальное оружие, оно понадобится вам завтра.

— А как же мой меч?

— Ну, по желанию и с одобрения можно пользоваться и им, но мы стараемся сохранять равенство снаряжения. А то знаете ли, встречаются воины с особыми клинками, а армия требует унификации. Был однажды хитрец с зачарованным мечом, что сталь резал как бумагу!

— Вот подлец... — пробормотал Роан.

— Да! Хотел выкрутиться, а ведь мог просто подождать до финального испытания. Но нет, в общем зачёте красоваться решил!

— И что с ним стало?

Послушник широко улыбнулся и указал на крышу донжона, в мертвенном свете там едва угадываются пики с насаженными черепами. Великое множество пик, и многие заполнены до самого острия.

— Вот теперь взирает на честных паломников.

— Мне казалось война — это путь обмана... — Пробормотал Роан.

— О! Так вы и из просвещённых? Да, так и есть, но обман должен оставаться нераскрытым! Какой толк от военной хитрости, если враг её прочитал заранее? Так-с, вы без лошадей, так что стойла вам ни к чему. Утром в донжоне будет праздничный завтрак в честь первого дня фестиваля. Не пропустите.

Рона продолжает смотреть на пики, в задумчивости. За ними луны продолжают Танец, но постепенно замедляются и будто удаляются. В тело потихоньку возвращается вес, а земля дрожит всё меньше и меньше.

— А вот и ваш шатёр!

Послушник остановился перед большой палаткой с центральным шестом. Выполненной из бордовой ткани и утяжелённым пологом.