Плечи мелко трясутся, а всё тело будто раскачивает.

Дверь отворилась, и давнишний охранник оглядел Роана.

— Что-то болит?

— Нет... — просипел парень, качая головой и опустив руки. — Болеть нечему.

На кровать у изголовья упала свёрнутая сутана.

— Одень пока это и пошли.

— Куда?

— Мыться, корыто на эту верхотуру поднимать не будем даже ради тебя.

Сутану явно носил мужчина крупнее и выше, Роан почти утонул в грубой ткани. С трудом подтянул рукава и вышел из комнаты, придерживая низ, как женщина платье. Следом за охранником спустился по винтовой лестнице, невольно прислушиваясь к раскатам грома и морщась от холодных ступеней. Обувь принести не додумались, ну и ладно. Теперь уже всё равно.

— Сколько я провалялся?

— Неделю с половиной. — Ответил монах не оборачиваясь. — Подружка твоя постоянно приходила, пару раз даже пустили к тебе.

— Где она?

— У себя, вестимо, в такую рань, только мы не спим. Готовимся к зиме. Нужно высушить полезные травы, набить дичи и намолоть зерно, что привезли с последней поставкой.

Лестница оборвалась в узкий коридор, освещённый парой масляных светильников. За которым их встретил пост охраны из двух монахов в кольчугах и при мечах. Они обменялись кивками с провожатым. Роан прошёл мимо, не зная, как реагировать, и, решив сделать вид, что всё совершенно нормально.

Его завели в комнату побольше и тёплую, из-за ярко горящего камина. Огонь пляшет на поленьях, то и дело, меняя оттенок с красного на почти зелёный, а то и фиолетовый. Парень озадаченно воззрился на камин.

— Колдовство?

— Соли. — Пояснил охранник. — Запасы дров с ними контактируют и... пропитываются, как говорят кириниты. Вроде не опаснее обычного огня, но красивее.

— А...

Роан прошёл к бадье в углу, полной горячей воды, с плавающими на поверхности пучками трав. Сбросил одежды и забрался внутрь, почти застонал от наслаждения. Погрузился на дно, оставив над водой только лицо. Охранник что-то сказал, но парень не расслышал, да и не хотел. Расслабился, позволяя теплу проникнуть в мышцы и свежий шрам. Упаднические мысли, заполонившие сознание, отступили, щерясь, как бешеные крысы.

Да, он провалился, но остался жив. Значит, борьба продолжается.

Дверь отворилась, и в комнату почти вбежала Тишь, растрёпанная и помятая со сна. Затормозила, почти упав в бадью на Роана. Парень сипло засмеялся, придержал любимую садясь.

— Я рад, что ты в порядке.

Девушка торопливо задвигала кистями, складывая пальцы в причудливые фигуры. Роану пришлось остановить и виновато покатать головой.

— Извини, я всё ещё почти не понимаю.

Тишь вздохнула и достала откуда-то чёрную дощечку и кусочек мела. Торопливо накарябала:

«Я рада, что ты здоров».

— Спасибо, хотя мне уже кажется, что лучше было бы помереть на той плахе.

«Дурак».

— Я не победил. — Вздохнул Роан. — Благословение Мардока теперь не получить, а значит, Эллион погиб зря.

Он сгорбился, схватился за плечо, оставляя на коже красные борозды. Спрятал лицо от любимой, чувствуя подступающие слёзы. Тишь наклонилась и со всей силы хлестанула по затылку ладонью. От неожиданности Роан клюнул воду носом, вскинулся, глядя на девушку ошалело. Тишь ткнула дощечкой в лицо.

«Сегодня ты встретишься с богом»

Роан вздрогнул и посмотрел в глаза любимой, приоткрыв рот. Моргнул, моргнул ещё. Даже гром притих, не желая выводить из шока. Тишь взяла за кисти рук, мягко сжала и погладила отпуская. Парень поднялся из бадьи, на негнущихся ногах пересёк комнату и остановился у окна. Вода стекает по телу, собираясь в ручьи на рельефной спине и ложбине позвоночника. Запнулся и схватился за подоконник, неуклюже развернулся к девушке.

— Я же не победил... какая встреча?

Шрам между губой и глазом подёргивается, будто разорванные нервы и мышцы пытаются выполнить предназначение. Под солнечными сплетение появилось странное водянистое чувство, будто вместо желудка пузырь много раз прокипячённой воды. Тишь вновь кивнула.

«Тебе объяснят монахи»

— Хотелось бы... — Пробормотал парень, старясь не съехать на пол и хватаясь за подоконник.

«Мне пора... прости, но тебе сейчас нужно побыть одному, собраться с мыслями.»

Роан кивнул: так будет лучше. Проявлять слабость перед женщиной мерзко, тем более перед любимой. Тишь поднялась, улыбнулась тепло и вышла. Скван накрыл лицо ладонями, впился ногтями в ненавистное лицо, пытаясь унять дрожь шрама. Потянул, оставляя красные полосы через глаза к челюсти.

Встреча с Мардоком.

Гром обрушился на мир с такой силой, что крепость-храм дрогнула, а Роан упал на пол от неожиданности и больно ударился копчиком, прикусил губу. Боль и привкус крови отрезвили. Вернулся к бадье, только сейчас осознав, что мокрый и голый вышагивал по комнате. Торопливо схватил полотенце и обтёрся, растирая кожу до красноты. Простые действия помогают собраться с мыслями, стать нормальным. Насколько это вообще возможно для человека с «мёртвым» лицом.

Мокрые волосы упали на лицо, Роан откинул их назад пятернёй. Опустился на лавку и упёр локти в колени. Он увидится с богом, и это пугает, будто есть подвох. Ладонь коснулась лица, пальцы надавили на привычные точки для создания выражения и... рука опустилась. Какой в этом смысл? У него встреча с Богом Войны, будто Мардоку есть дело до сломанного лица смертного. Да он даже разницы не заметит! Лишь бы получить благословение...

Нет, никаких сомнений. Он получит его! Иначе зачем всё это, вся кровь на руках, все препоны и жертва друга?!

Роан стиснул кулаки и встал.

***

За ним пришли спустя полчаса. Трое рослых и покрытых отметинами войны монахов, один с железной рукой и в красном одеянии. Лицо его сплошной шрам, но подвижное и живое, на зависть Роану. Однорукий поднял протез и кивнул на дверь.

— Пойдём, время пришло.

— А как же поединок, фестиваль? — Спросил Роан, подходя к ним и выходя в коридор.

Гроза снаружи разошлась, гром сотрясает стены, а дождь разбивается о крышу. Слышно, как вода гремит по желобам из обожжённой глины. Потоки разбиваются о брусчатку и, судя по звукам, уходит в дренаж. Кажется, небо решило утопить крепость, смыть с лица земли.

— Фестиваль был сорван. — Однорукий вздохнул и повёл Роана по коридору.

Остальные монахи последовали, держась на два шага позади. Шаг у них тяжёлый, с отчётливым лязгом толстых кольчуг под сутанами. На поясах покачиваются короткие церемониальные мечи с бронзовыми рукоятями. Что ж, за ним пришли непростые служители Мардока. Иерархи.

— Традиция нарушена, — продолжает однорукий, шагая рядом с Роаном, — нам пришлось рискнуть и допустить до обители бога всех прошедших в финал.

— Мардок не любит гостей? — Сказал Роан, стараясь шуткой успокоиться.

Старик не понял или не обратил внимания, кивнул и сказал:

— Можно и так сказать.

Двое слуг отворили дверь, и в лица ударил сырой воздух: сплошная стена воды скрывает внутренний двор, и брызги залетают внутрь крепости. Однорукий указал на силуэт здания, едва угадывающийся за потоками. Роан раньше его не замечал, как и внутреннего двора. Он считал им территорию за крепостной стеной.