Монах показал содержимое, и у Роана звучно квакнул желудок. В миске исходит паром томлёное рагу с кусочками мяса, а прижато оно ломтём свежего хлеба.

— А можно меня также покормят?

— Нет-нет, правила священны. На первых этапах паломники причащаются кашей.

— Да... но...

— Едва ВОИНОВ! Благословлённая Мардоком!

Роан вздохнул и, прежде чем скрыться в толпе, неуверенными жестами пожелал Тишь приятного аппетита. День обещает быть весёлым, особенно если его стошнит от такой безвкусной каши.

Лес редеет и карабкается на холмы, будто опасаясь древнего тракта, змеящегося меж них. То тут, то там из красно-золотого покрывала опавших листьев, выступают руины времён империи. Приземистые постройки из каменных блоков с обвалившимися крышами. Может, доходные дома, для рабочих тракта, а может, и постоялые дворы. Эллион бредёт мимо них, кутаясь в плащ и скользя взглядом по склонам холмов.

Впереди дорога рассечена глубокими трещинами, над которыми воздух мелко дрожит. В нос заползает гнилостный смрад тухлых яиц. Курьер закрыл нос краем плаща и поспешил в сторону, моля богов о перемене ветра. Смрад, к счастью, остался на тракте, и с высоты холма даже видно призрачную дымку, стелящуюся по земле.

Эллион поднялся выше, прикидывая, как обойти трещины и не задохнуться. Открывающийся вид не вселяет оптимизма. Дальше остатки тракта исчезают в огромном провале, на дне которого булькает коричневая грязь. Курьер скривился, посмотрел в другую сторону и замер. На соседнем холме, над лысеющими кронами торчит металлический шест. Покачивается на ветру, опираясь на ветви.

Заинтригованный, курьер пересёк тракт, задержав дыхание. Поднялся по крутому склону, оскальзываясь на траве и листьях. За деревьями виднеется крошечный лагерь, в две палатки и повозку. На другом конце у деревьев массивный стол, на котором громоздится короб, из которого поднимается тот самый шест. Над столом склонился мужчина в бирюзовом камзоле, с вышивкой на спине. Ухом прижимается к пластине на коробе и что-то бормочет.

Эллион замер, раздумывая, стоит ли подходить. Человек явно занят, но любопытством и выпестованное годами желание собирать информацию, взяли вверх. Курьер шагнул на полянку и попался на глаза второму незнакомцу, сидевшему за палаткой. Крепко сбитый мужчина в кожаной куртке поверх тонкой кольчуги, вскочил, выхватывая меч. Зарычал, направляя оружие на илмирита:

— Стоять! Добычей с нас не разживёшься, но пиз... а, ты курьер?

— Есть такое. — Ответил Эллион, показывая красный рукав и примирительно улыбаясь. — Я тут шёл мимо, заметил вас и решил полюбопытствовать.

Мужчина в камзоле обернулся, на свету блеснули очки в костяной оправе. Охнул, схватился за поясницу и попятился от стола. Кое-как выпрямился, замахал рукой.

— Фиц, убери меч, боги... ты что, совсем сумасшедший, угрожать илмириту?

— Я... ну... не видел рукав.

— А теперь видишь, убирай!

— А если он его сам пришил, для маскировки?

— Ага, специально чтобы ограбить учёного на заброшенном тракте. Прошу прощения, сводный брат, мой помощник слегка неотёсан. Проходите, проходите, клянусь, вас послал мне сам Кирион! Невиданный успех! Меня зовут Вилер, а этот громила, как вы уже поняли, Фиц.

— Так ты киринит? — Спросил Эллион, осторожно подходя и держа руки на виду.

—- Конечно! — Воскликнул Вилер, жестикулируя и силясь распрямиться. — Кто ещё осенью в самый Танец, попрётся в эту глушь?

— Честно говоря, я рад видеть союзника по распространению знания. — Улыбнулся Эллион, действительно радуясь, что этот разговор не начался с драки и явно ею не закончится.

О, Илмир, кажется, он уже отвык от простого разговора! Даже как-то неуютно, ведь удар кинжалом в живот уже воспринимается за приветствие.

— А как я рад! Не придётся тащиться в полис, к этим дурням из академии, дабы сообщить о своём успехе! — Вилер, наконец, выпрямился и с широкой улыбкой хлопнул по коробу. — Вот, смотри, сводный брат, первый в своём роде прибор!

— Эм... а что он делает?

— Он слушает!

— Кого?

— Не знаю, но слушает ведь и передаёт нам! Вот, подойди и убедись.

Эллион подошёл к столу, с любопытством разглядывая стол. На шероховатых досках рассыпаны кристаллы и полудрагоценные камни, мотки проволоки, тонкие пластины, куски угля. Поверх лежат инструменты. Сам короб не особо большой, а металлический штырь проходит через него и стол, для устойчивости. На обращённой к курьеру стороне врезана пластинка тонкого металла.

Фиц закатил глаза и опустился на пенёк за палаткой, меч спрятал и теперь рисует палочкой на земле. Вилер приобнял курьера за плечи, подвинул ближе к столу. Большой жёлтый лист, сбитый с ветки штырём, опустился на макушку учёного. А тот, даже не заметив, указывает на короб и тараторит:

— Вот, поднесите ухо к пластине, но не касайтесь. Это важно!

— Эм... ладно...

Эллион послушно наклонился и... услышал. Тысячи едва уловимых шёпотов, сплетающихся в монотонный гул прибоя. Голос то усиливаются, то слабнут, одни возвышаются, а другие пропадают. Сквозь гомон проступает шорох и шелест. Ухо ловит отдельные слова, но они ничего не значат. Язык не знаком, хоть и похож на имперский. Эллион застыл, вслушиваясь в смех, плач и бубнёж, силясь понять, что это вообще такое.

— Это... — Пробормотал он. — Удивительно, кто это говорит?

—- Не знаю! НО... я думаю, мы сможем с ними поговорить! — Восторженно возопил Вилер, вскидывая руки над головой к падающим листьям и серому небу. — Не сейчас, но потом! Только представь, сводный брат, такие аппараты в каждом храме Кириона и Илмира! Мы сможем общаться друг с другом мгновенно!

— Ох... — Пробормотал Эллион, озадаченно смотря на короб.

Если киринит не спятил, то сообщения будут доставлять за день. Потоки информации ускорятся и, как следствие, увеличатся. Новая эра.

— А как оно работает?

— Ну... у этой версии устройство примитивное.

Поколебавшись, Вилер снял боковую крышку и отступил, позволяя курьеру рассмотреть. Внутри проволока обвивает штырь, тянется к кристаллу и парочке незнакомых элементов и замыкается на тонкой пластине.

— Это прототип. — Стыдливо сказал учёный, прижимая крышку к груди и втягивая голову в плечи. — В будущем я его улучшу, когда до конца пойму принцип.

— Очень надеюсь. — Пробормотал Эллион, судорожно пытаясь осмыслить увиденное.

Бриллиант заёрзал на груди, задрожал и в голове стрельнуло властное: ПОСТАВЬ МЕНЯ ТУДА. Эллион подчинился, прежде чем понял. Вынул из проволочного гнезда кварцевый кристалл, и поставил бриллиант. Чёрный камень задрожал, а голоса на пластине стали отчётливее, громче. Они кричат, стонут и рыдают.

Вилер попятился, распахнув рот и непонимающе, глядя то на курьера, то на бриллиант. Фиц поднялся и вновь обнажил меч, хмуро глядя на илмирита. Голоса пропали, а затем появился другой, чёткий до рези в ушах. Холодный. Он говорит отрывисто, будто считает.

Эллион, уловив новую команду, убрал бриллиант и повесил на шею. Виновато улыбнулся.

— Просто... не знаю, мне показалось, это хорошая идея. Извините.

Киринит выронил крышку и подскочил к Эллиону, забыв про правила безопасности при общении с курьерами. Схватил за плечи и тряхнул с неожиданной силой.

— Хорошая?! ВЕЛИКОЛЕПНАЯ! Умоляю, продай мне этот камень! Плачу что угодно! Мой дом, моё имущество, проклятье, я отдам тебе свою жену!

Эллион покачал головой и сказал твёрдо.

— Это... доставка. Боюсь, я не имею права продавать.

— А посмотреть? Я буду искать такие камни везде!

Поколебавшись, курьер достал бриллиант и, держа за шнурок, поднёс к глазам учёного. Вилер впился взглядом, как подросток, попавший в женскую баню. Судорожно облизнулся и отступил.

— Прошу прощения за несдержанность. Прошу, разделите с нами трапезу, а я пока напишу письмо в академию. Вам всё равно по пути, полис в полудне пути дальше по тракту. Фиц, разогревай обед!