Куколка Фрия, небесное создание, нежная и заботливая. Ее пирог пахнущий яблоками, выручали Этли в самые черные дни. Нет, дело не в тесте с яблоками. Просто понимание того, что о нем кто-то помнит и заботиться делали жизнь ярче. Теперь, воющим, окровавленным куском мяса Фрия корчилась от боли в руках цирюльника. Того человека, с кем Этли так долго жил бок о бок. От кого видел лишь добро. Лживая мразь Руди.

Цирюльник не зря похвалялся своими познаниями в хирургии. Он раз за разом находил способы причинять нестерпимую боль жене Ностана. На Фрии уже не было живого места, но обезумевший палач не прекращал пыток.

О том, что жена лавочника была беременна Этли старался не думать.

Ностан рыдал, сыпал проклятьями и порывался броситься на Руди. Каждый раз его сбивали с ног, пинали и вновь заставляли смотреть. Таштаг стоял молча. По непроницаемому лицу зеленокожего ничего нельзя было понять, может ему и вовсе нет дела до страданий женщины.

Наконец, Фрия затихла. Сила зелий и магия эльфийских символов не смогли больше удерживать в ней жизнь. И она, наконец-то, перешагнула последний рубеж. Этли не сомневался, ее душа займет достойное место у трона Триединого.

Руди отступил от жертвы. Этли не видел его лица, но вся поза цирюльника говорила о нетерпении. Он всей душой жаждал встречи с Мириадом. Этли в свою очередь ждал, когда череп женщины треснит и из него выползет маленькая мерзкая гадина.

Но не произошло ни того, ни другого. Этли услышал, как сзади что-то тренькнуло, следом чавкнул глухой звук, и кто-то вскрикнул. Обернувшись, как и все находящиеся в зале, Этли увидел Лавену. Она стояла в коридоре, сжимая в руках ставшее бесполезным оружие. Бледная, немного растерянная она с ужасом взирала на открывшуюся ей картину.

Один из жрецов скорчился на полу, хватаясь за торчащий из бока арбалетный болт.

- Убью, сука!

Стоящий за Этли святоша кинулся к Лавене, размахивая отнятым у Этли же кордом. Лавена метнулась во тьму коридора, а Этли, не дожидаясь, когда остальные недруги придут в себя, помчался к Лавене. Он догнал жреца уже в коридоре, врезался в него и оба полетели кубарем. Этли торопился подняться, понимая, что его противник, у которого не были связаны руки, окажется на ногах быстрее. Он услышал какой-то шум и вскочив на ноги посмотрел в ту сторону.

Бледное лицо Лавены мелькнуло во тьме. Жрец хрипел под ногами. Лавена подняла окровавленные руки с зажатым в них ножом:

- Давай, я разрежу путы.

Скинув веревку, Этли поторопился найти корд. Бесы! Руки затекли и горели. Он даже не ощущал рукоять оружия в ладони. Из зала слышались крики и звук борьбы. Немедля, Этли бросился туда. Когда он выскочил из коридора, то увидел, как Таштаг вцепившись зубами в плечо своего сторожа повалил того на землю. Жрец, ругаясь и богохульствуя пытался дотянуться до тесака, висящего на поясе.

Этли хотел броситься на помощь орку, но его остановил выкрик:

- Эй, хмырь с горы, у нас с тобой неоконченное дело!

Цинично улыбаясь к нему приближался Левар, сжимая окровавленный клинок. За ним бездыханно лежал Ностан. Этли бросил взгляд на Руди, тот, словно, не замечая ничего вокруг, стоял уставившись на тело Фрии. Видимо неудача вогнала цирюльника в ступор. Что ж, это хорошо, не сможет помочь своим. Но как скоро мерзавец придет в себя? Действовать надо быстрее.

Сжав корд, Этли встретил Левара. Брат-исповедник, памятуя о прошлой встрече, не торопился. Он наносил пару бесхитростных, рубящих удара и тут же отходил, не давая Этли контратаковать. Позади рычание Таштага сливалось с криками жреца. Хоть бы Таштаг справился!

Левар вновь атаковал. Удар, Этли отразил его. Еще один, Этли попытался перехватить клинок жреца на нагель и сделать выпад, но Левар отступил. Этли не сомневался, его умелый противник простыми бесхитростными ударами маскирует неожиданный выпад. Когда он его нанесет? В этот раз или следующий?

Руки не слушались, словно на них одеты толстые перчатки. Надо заканчивать. Левар приблизился и вновь рубанул от плеча. Ожидаемо! Крутанувшись на правой ноге и уйдя с линии атаки Этли рубанул снизу-вверх. Его клинок встретил руку жреца, и она отлетела, все еще сжимая корд. Кровь брызнула во все стороны. Левар заорал, зажимая обрубок. И тут же Этли ударил его там, где шея выходит из плеч. Жрец упал. Мертв. На этот раз точно!

Оглядевшись, Этли увидел Руди. Тот, все еще в черном плаще с капюшоном, опустошенно смотрел на него.

- Не получилось, - тихо, словно не веря себе, произнес цирюльник.

Тут же на него налетел Таштаг. Лавена уже разрезала ему путы и орк сжимал в руках тесак. В одно движение он вонзил оружие в живот Руди. Удар был такой силы, что клинок вышел из спины цирюльника, порвав плащ. По инерции рука Таштага уперлась в живот, он подкинул пронзенное тело и бросил его на пол, вместе с торчащим из живота клинком. Цирюльник скорчился, хватаясь за рукоять тесака. Лишь хриплое дыхание давало понять, что он еще жив.

Этли услышал, как Таштаг выругался на родном языке, затем плюнул на тело Руди и толкнул его ногой. Повернувшись орк произнес:

- Сскоро ссдохнет гнида.

И тут Этли увидел, как за спиной Таштага пошевелилось тело Фрии.

***

Этли почувствовал, что еще чуть-чуть и каменный свод гробницы рухнет на них. Разум кричал – надо бежать, не разбирая дороги, мчаться как можно дальше. Но нечто в самой глубине подсказывало - от этого нельзя скрыться. Оно видит тебя и никогда не отпустит. Застывшее в ужасе тело отказывалось двигаться, лишь усилием воли Этли удерживался на ногах.

Бесстрашный Таштаг, почуяв неладное, обернулся и тут же попятился, пока не скрылся из взгляда Этли. Позади захныкала Лавена.

Лязгнув, лопнули оковы, удерживающие Фрию. Но вместо того, чтобы упасть, нарушая все законы мироздания тело плавно опустилось на пол. Словно чья-то ладонь бережно поставила ее на землю. Лишенная кожи плоть налилась чернотой. Там, где она сохранилась – кожа посерела. Ноги явившегося существа стали вытянутыми, костлявыми, с огромными разбухшими суставами на них.

Беспалая ладонь откинула волосы с лица, явив жуткий облик. Безносое, безгубое лицо, лишенное щек, скалилось белоснежными зубами. В глазах застыла смоль. Из уголков глаз потекли ручейки цвета ночи, тут же застывая черными узорами.

Мириад! Тварь из Запределья явившаяся в этот мир. Этли даже не дышал, разглядывая его. Когда-то он видел нечто подобное, но тогда это было мимолетно, стремительно. Но даже этого хватило, чтобы стать навечно проклятым!

Чудовище обвело зал взглядом черных глаз. Огни свечей отражались в них, словно в зеркале. Взгляд остановился на Руди, лежащего у самых ног Мириада. Протянув руку Мириад схватил цирюльника за шею и поднял словно котенка. Их лица оказались напротив друг друга. Этли показалось, что цирюльник даже забыл о своей ране. Из выкатившихся глаз текли слезы. Словно рыба, выброшенная на берег, цирюльник открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова.

- Как же ты постарался!

От шелестящего голоса становилось не по себе, будто изнутри кто-то скребся, царапая по костям.

- Так изощренно, так тонко!

Хотя голос продолжал царапать, лицо твари оставалось неподвижным.

- Мать, ждущая ребенка! О, если б ты знал, о чем она думала! Муж и отец, наблюдающий за ними! Изыскано. А эта бойня в конце. Я давно не ощущал такого отчаяния.

Руди попытался что-то сказать, но обрубок указательного пальца коснулся его губ.

- Тсс! Я знаю, о чем ты хотел просить меня. Но все зря, этого не будет. Хочешь знать почему?

И не дожидаясь ответа, Мириад прижал безгубый рот к уху Руди. Лицо твари даже не шелохнулось, но глаза Руди распахнулись и Этли, впервые в жизни увидел, как разум покидает человека. То, что Мириад бросил на пол уже не было Рудом Рудмалом, цирюльником из Киерлена, чернокнижником и адептом Культа Бессмертия. Он ушел из жизни пустой оболочкой, лишенной даже о представлении, кто он такой.