Этли встал над ним.

- Ты мне чужой, - процедил он, и улыбнувшись кривой неприятной улыбкой, добавил. - Только мешаешь.

Металлические шар опустился на голов Ильмаха. Потом еще раз, и еще, раскалывая череп, превращая лицо в кровавое месиво. Закончив, Этли поднялся и посмотрел на червя. Тот умирал неохотно. Извиваясь всем телом, скручиваясь в кольца, тварь боролась за жизнь. Растягивалась, словно хвост пытался уползти, бросив голову. Руками он безуспешно царапал свою же плоть, стараясь вытащить обломок трости. Шипение и верещание сопровождало это тошнотворное действие.

Этли замутило. Но он не смел уйти, не убедившись в смерти чудовища. Наконец оно затихло, вытянувшись во всю длину. Этли взял лампаду и двинулся в ту сторону, куда направлялись девушки.

***

Сестер он обнаружил в конце подвала. Гердальда безуспешно пыталась открыть заколоченное окошко, а Мирана скулила, сжавшись в углу. Сейчас они сидели за столом. Несколько свечей освещали комнату, ту самую, где они ужинали вчера. Серое утро пробивалось сквозь щели заколоченных ставень.

- Что же мне делать? - спрашивала Гердальда, сжимая дымящуюся кружку травяного чая. - В подвале два трупа, да еще это чудовище.

- Обратитесь к властям, - отхлебнув горячего напитка посоветовал Этли. - Думаю, вердикт будет ясен - чудовище забралось в дом, а ваш дядя храбро вступил с ним в схватку.

- Как он мог, - девушка неожиданно всхлипнула. - Он ведь наш отец.

- Простите, дева Гердальда, но Ильмах Иртимай был разбойником, убийцей и подонком. Он не знал сострадания и родственных уз. Скорее всего, после разгрома его банды, он долго бродил по свету, в том числе и с бродячими актерами. У него в комнате целая гримерка. Устав от нищеты, он придумал рисковый план, как разбогатеть одним махом. Кнотис был богат, и требовалось всего лишь убить брата и занять его место.

- Но как он убил его? Ведь мы уже жили в доме и услышали бы звуки борьбы или обнаружить следы убийства.

- Я не знаю. Он мог отравить его, ведь недаром ваш дядя так долго болел. А затем, выбрав момент, когда вас с сестрой не было дома, закопал труп в подвале.

- Но нельзя выдавать себя за другого, - тихо произнесла Мирана. - Ведь рано или поздно это обнаружиться.

- Да, - поддержала ее Гердальда. - Грим скроет мелкие различия на лице, можно копировать манеру поведения и речи, но личная подпись, ее просто так не скопируешь. Отношения с арендаторами и юристами, они бы заметили, что с Кнотисом не все в порядке.

- Поэтому, Ильмах и отменил свадьбы, а понимая, что рано или поздно будет разоблачен он решил убить вас.

- Но на что он рассчитывал?

Этли пожал плечами:

- Уехать. Оставить управлять домом и землей доверенное лицо и жить припеваючи на вырученные с аренды деньги. Все это, конечно, мои домыслы, но картина складывается именно такая.

- Наверное, вы правы, но как так быстро тело дяди разложилось до костей? И при чем здесь вы, Этли?

- Когда вчера ваш дядя, точнее Ильмах, нанимал меня, он обмолвился, что у него была любовница-ведьма. Скорее всего он бросил ее, а она нашла его и решила отомстить, подсунув вам какую-то хищную тварь из далекой Кафрии. Червь обнаружил тело Кнотиса и обглодал его. Ильмах, что-то знал об этом черве, поэтому раздобыл заклинание, нейтрализующее ваше.

Гердальда покраснела и опустила взгляд:

- Ну а вы, Этли, как вы оказались замешаны в наши проблемы?

- Ильмах решил использовать червя в вашем убийстве. Снял запоры с вашей комнаты, заколотил окна. Не знаю, как действовало его заклинание, но червь должен был напасть на вас. А я ему нужен был, чтобы убить чудовище, и стать виновником ваших смертей.

- Как это?

- Ильмаха устраивал любой расклад. Убью ли я червя или червь меня. Или монстр убьет вас. Он понимал, что я не сдамся без боя. А он просто добил бы выжившего, ну и убил бы вас, если бы вы еще были живы. А утром объявил бы, что в дом проник безумец и протащил странную иноземную зверюгу. Кто бы усомнился в словах уважаемого горожанина? Да и труп грабителя со зверским лицом в наличии.

- Этли, - Гердальда взяла его руку в свои ладони. - Вы не представляете, как мы благодарны вам.

Ее серые глаза заглянули в его. Серьезный взгляд потеплел, губы приоткрылась. Но Этли увидел перед собой совсем другое. Такие же серые глаза, в окружении пышных ресниц, манящие, сулящие невиданное, с проблеском безумия. Нежный шепот: «Мы получили то, о чем другие даже не мечтают».

И непонимание, боль в этих глазах. Жизнь угасала в вожделенном взоре, а его ладони стали скользкими от крови.

"Каждый кто запал тебе в душу, погибнет от рук и дел твоих".

Он вырвал руку из ладоней Гердальды, поднялся и улыбнувшись, самым неприятным тоном, на какой был способен, произнёс:

- Конечно, ваша благодарность бесценна, дева Гердальда, но ваш дядюшка, точнее папенька, обещал мне две кроны за мёртвую тварь. Червя я убил, могу ли я получить плату или все договоры теперь недействительны?

Глаза девушки расширились, на лице отразилось непонимание, изумление, а затем злость и презрение. Она встала. Ее глаза метали молнии. Молча она повернулась и вышла.

Мирана удивленно смотрела на Этли. Бедная девочка. Гердальда вернулась, бросила на стол мешочек с деньгами:

- Пересчитайте.

Ухмыляясь Этли взял кошелек. Считать не стал.

- Надеюсь, вы откроете мне дверь, юная дева, или заставите выбираться через окно в комнате дяди?

Уже на пороге Гердальда сунула ему в руки лист бумаги.

- И это заберите тоже, - ледяным тоном промолвила девушка.

Позади шмыгнула носом Мирана. Этли вышел на улицу, позади хлопнула дверь.

Он развернул лист бумаги. На нем, каллиграфической вязью были выведены имена девушек.

***

Он брел по улицам в сторону Языка. Утро клубилось туманом, обдавая сыростью с реки. Тусклое солнце не грело. Он сделал все что мог, чтобы защитить девушек от проклятья. Оскорбление в лучших чувствах, такое не забывается. Размен искренней благодарности на две кроны. След в их душах он оставил, и слава Спасителю, не светлый.

А ему они не успеют запасть, ни в душу, ни в сердце. Скоро он прекратит думать о них, под грузом ежедневных забот и переводом "Запределья". Прав был детоубица Ильмах, узы, родственные или просто близкие, не рождаются вдруг, надо жить рядом с человеком, чтобы они появились.

Он миновал условную границу между Ярмаркой и Увратом. Приблизился к темно-зеленому дому с бордовыми наличниками. Развернул лист бумаги, еще раз взглянул на чернильные завитушки выписанных имен. Затем насадил его на торчащий из стены дома гвоздь и заспешил прочь.

- Эй, эй, сударь! - раздался позади голос.

Опять "сударь". Этли повернулся. К нему приближался тот самый носатый молодой человек, которого он видел вчера на крыльце дома. В руках он сжимал бумагу.

- Скажите, где вы это достали?

Молодой человек наткнулся на его взгляд и потупился.

- Я написал.

- Знаете, - молодой человек улыбнулся, все так же избегая смотреть в глаза Этли. - У меня есть к вам дельное предложение.

***

Фонари, с запертыми в них свечами, висели по углам комнаты. На деревянной кресле, перед небольшим круглым столом сидел старик с обезображенным струпьями лицом. Одет он был в простую, но чистую и добротную одежду. На столике возвышалась бутыль с вином, на тарелке лежала снедь. Старик плеснул вина в глиняную кружку, выпив его, крякнул, утер губы. Блаженно вздохнул.

Затем поднялся и подошел к длинному столу в центре комнаты. На столе, связанная по рукам и ногами, лежала молодая девушка. Светловолосая и обнаженная.

- Ухх, - выдохнул старик. - Был бы я помоложе, я бы тебе показал на что способен.

Помолчав добавил:

- Да, я и сейчас могу.

Девушка забилась, замычала, стараясь вытолкнуть изо рта кляп.

- Да не бойся, - рассмеялся старик. - Ты нужна для кое-чего другого. Более важного.