Дыхание спёрло. Хорошо знакомый пряный запах неожиданно разбавился слабым, едва ощутимой солёной свежестью.

— А тебе не страшно? — Спазм надавил на живот. — Не страшно оказаться оказаться в незнакомом месте с незнакомыми порядками и незнакомым языком?

Зарра не ответил. Лишь по-кошачьи потёрся щекой о мою коленку. Сердце ухнуло.

— Немного страшно, но как иначе? — Он в глаза мне не смотрел. Взгляд его был устремлён на написанное имя.

Возникло чувство, что я разговариваю с наивной школьницей, чьи знания о жизни в Корее ограничиваются просмотром романтических дорам.

— Тебе может не повезти. — Заметила я, слабо тронув тёмные волосы пальцами. Зарра едва слышно вздохнул. — Если мы не встретимся? Если ты останешься один? У нас происходят страшные вещи.

— А где их нет? — Зарра засмеялся. — И я могу прозвучать самонадеянно, но кажется, наши миры похожи по укладу. Во всяком случае, морально.

— Мне повезло. — Я качнула головой. Немного лениво Зарра провёл пальцем по песку, оставляя за собой след. — Меня посадили на твою шею.

— Так мне тоже повезло. Мы с тобой познакомились.

И он… улыбнулся. Не знаю почему, но выдержать его взгляд не получилось. Будто раскалённые иглы вонзились в сердце.

— Я буду готов к этому, Кристина. Не переживай зря. Уверен, ты будешь прекрасным учителем.

Ещё одно наблюдение — этот парень хорошо вешает лапшу на уши. Если бы не моё вечное тревожное состояние, я бы запросто закрыла глаза на многое.

— Можешь не пытаться. — Я фыркнула. — Я знаю, что ты хочешь сделать.

Зарра тихо засмеялся.

— Я говорю чистую правду. Тебе стоит учиться принимать комплименты.

Я хотела ответить, но Зарра принюхался. Мы оба вздрогнули.

— Ты что, не снял рис?

Зарра не ответил. Он уткнулся носом в мои колени и глухо засмеялся.

— Слушай, а зачем ты всё это спрашиваешь?

— Да так, хочу немного подработать.

— Подработать? Зачем тебе… подрабатывать?

Рука Зарры дернулась, некрасиво перечеркнув большой нарисованный круг. Всё же стоило сначала аккуратно отбить вопрос и дождаться конца лекции о местной валюте, а потом прямо говорить о работе. Я неуверенно пожала плечами, хотя в голове уже давно знала ответ.

Работа нужна была мне хоть для какого-то чувства защищенности и стабильности. Ровно для этого мне нужно было и понимание того, как работает местная валюта. Я продолжала смотреть на простенькую схему. Дублоны, щедро подаренные королём, оказались очень малой кровью. Блестящие монетки с рисунком дуба (а я думала, что во всем виноваты пиратские мотивы) были тем видом валюты, которая спокойно и свободно шагала по всему континенту. В любом уголке материка можно было показать дублон, чтобы точно знать — ты не останешься без куска хлеба.

Однако данная универсальность оказалась единственным достоинством. Не важно, какой кусочек мира может попасться — ценность дублона по отношению к другой, местной валюте всё равно будет меньше. Здесь, в столице, намного. Менять то, что у меня есть на здешние деньги — почти экономическое самоубийство.

Зарра в качестве учителя напомнил мне мою преподавательницу по бухгалтерскому учету. Она была милейшей дамой, которая, тем не менее, половину пары распылялась на ненужные истории про хромых собачек и болезни далёкой родственницы по материнской линии, четверть оставшегося времени тратила на обсуждение рецептов из интернета и лишь потом, оставшиеся минуты, тратила на объяснение темы на доске. Зарра о животных не говорил, о своей семье молчал и не стремился раскрывать тайны своих зеленых лепешек, но он много и дотошно рассказывал об истории и около исторических событиях этого мира.

Дублон, например, был таковым из-за изображения какого-то очень важного дуба, который по местным поверьям прорастал прямо сквозь местное земное ядро. Древо это было не осязаемым, но с точки зрения жителей вполне реальным. Именно оно давало людям чудесные магические способности. Это мне что-то смутно напоминало из истории моего края. Очередное доказательство авторской несостоятельности.

Для Зарры был важен и исторический аспект. С десяток незнакомых мне имен прогремело за последние минут сорок и я, честно говоря, не могла назвать даже двух. Подвиги названных людей и их влияние на местные фондовые рынки в голове висели тоже урывками.

И вот, когда невольный учитель прошел сквозь ненужную часть и подобрался к самой сути, я всё испортила, не вовремя ляпнув правду. Может, стоило выждать пару минуток, прежде чем идти в ва-банк?

— Хочу денег.

Зарра нервно усмехнулся. Накрашенные золотым губы дрогнули в нервной улыбке.

— Иногда меня пугает твоя жадность.

Я сглотнула. И злиться на это или смеяться?

Я вяло хихикнула, но все равно замечание ударило неприятно глубоко. Странно стыдиться чего-то совершенствования нормального, но Зарра всё равно заставил меня почувствовать себя не в своей тарелке. Мне стало стыдно из — за одного желания определенности.

— Если бы дело было только в деньгах.

— А в чём ещё? — Кресло заскрипело. Зарра подвинулся, сцепил руки в замок и очень серьезно посмотрел на меня. Золотые браслеты на руках тихо зазвенели. — Чего тебе не хватает?

Много чего. Я думала, что работа в колл-центре убьёт жажду по обществу на ближайшие пару десятилетий. Оказалось, что нет. Мне нужны люди. Нужны друзья. Нужны знакомые

"Не нужен кто-то кроме тебя "

Жаль, что прямо такое сказать — это грубость и неуважение. Я нервно закашлялась.

— Мне не хватает общения. Я хочу быть занятой. Хочу быть нужной. Стены уже давят на меня.

С минуту Зарра смотрел, не моргая и не делая резких движений. Я невольно заерзала на месте, как школьница на очень сложном замене. Внутри бурлила всё та же неясная, противоречивая духу вина и злость. Злилась я и на себя за мягкотелость, и на Зарру за неспособность понять очевидное.

— Но ты ведь при деле. Дом чистый, еда на столе. — Зарра озадаченно склонил голову в бок и перечеркнул палочкой круг. — И мы много общаемся.

В его тоне прямо сквозил вопрос: "чего тебе ещё не хватает, собака?". Иррациональное чувство вины усилилось.

— Хочу работать. — Я до боли сжала верх старомодной юбки. — Пусть даже подавальщицей и уборщицей. Плевать. Хочу оплачиваемого труда.

— Ты хочешь денег? — Озадаченность сменилась облегчением. Зарра легко качнул годовой, выбивая звон заколок. — Хорошо, я могу…

— Ты не понимаешь! Не в деньгах дело! — Что-то внутри лопнуло и я не сдержалась. — Я хочу наружу, в мир! Я больше не могу сидеть в четырех стенах как заложница!

Хотя бы потому, что здесь действительно нечем заниматься. Умей я хотя бы читать, текущая ситуация сумела бы стать чем-то вроде подобия отпуска. Но читать я не умела, в закрытые комнаты дома не лезла (смысл их драить, если хозяин это не оценит?), рисование по песку не особо ценила, а от шахматы вызывали желание лезть на стенку.

Да и сам Зарра… Надоел.

С ним я торчала не так тесно, как с семьёй в квартире, но раздражение всё равно копилось где-то в уголке души. Зарры было не просто много.

Он буквально составлял мою жизнь последние несколько дней. Отчаянно хотелось чего-то другого. Свежего глотка, нового опыта.

— Уверен, ты не представляешь во что хочешь ввязаться.

И этот мягкий, успокаивающий тон тоже бесил.

— Знаю. Я уже работала в общепите. — И перед тем как его глаза загорелись в любопытстве, я поспешила пояснить:

— Это наш аналог таверн.

Зарра тут же поник. Кажется, слишком частые и очевидные сходства наших миров рушили его фантазии о совершенно новых измерениях.

— Я знаю какого быть подавальщицей и уборщицей. Сам посмотри. — Я провела пяткой по ковру, свободном от частых черных волосков. Потом показала в сторону окна. Не кристально чистого, но хотя бы без следов разводов. — Знаю, тут я мало на что гожусь. Но самые азы выживания ведь знаю.