— Знаешь, а ведь по такой логике мой мир тоже может быть чем-то таким.

Мы с Заррой переглянулись. Кажется, я тоже поняла, что именно чувствует второстепенный герой. Чувство это мне не сильно понравилось.

— Новеллой?

— Ну типа.

Вот тебе и книжный мультиверс.

— А может и не быть. — Зарра пожал плечами и добро улыбнулся. — В любом случае, у меня нет никаких доказательств, что песни о конце света вообще имеют под собой ценность. С этим вопросом сейчас разбирается учитель. Но, говоря честно, я бы хотел уйти отсюда с тобой.

Впервые за всё время моего пребывания за окном завыла собака. И завыла пронзительно, пробирая до костей. Или это я завыла, сама не зная почему. Зарра заправил темную прядь за ухо, качнул головой. Его украшения тут же мелодично зазвенели.

— Я ведь говорил, что это сотрудничество, а не акт доброй воли. — Он немного смущённо фыркнул, но потом улыбнулся опять. Доброта сменилась лёгким кокетством. — Цена за мою помощь — это не мытая посуда и чистый пол. Хотя за это спасибо. Цена за мою помощь — это ответная услуга в, кхм, пересечении границы.

— Знаю, это может тебя задеть, но…

Я повторила ответ.

— Да. Я согласна.

На ужин Зарра приготовил лепешки. Между двух овощных пластин скрывалось сочное, хорошо поджаренное мясо. Специй в нем было много, но недостаточно, чтобы разрыдаться от остроты как в первый раз. Я укусила получившуюся лепёшку и мысленно взмолилась, чтобы все наконец закончилось. Страшно хотелось спать.

Зарра закашлялся. Многочисленные украшения в его волосах зазвенели. Глаза тут же отяжелели и сонливость, ещё до этого очень сильная, оказалась совсем непобедимой. Собственный организм начал шептать: "или ты уйдешь сейчас, или ты уснёшь прямо здесь". Светлячки забились в прозрачных пузырях, из-за чего тени заплясали в комнате. Золото в волосах Зарры начало мерцать, но вот лицо моего собеседника оказалось удивительно неподвижным. Лишь спустя какое-то время левый уголок губ поднялся вверх.

— Ты не злишься? — Зарра закашлялся, а после испытывающе посмотрел прямо на меня. Я прикрыла глаза. Сытость подкрепила усталость. До кровати не дойти. — Позволь объяснить: я хочу пойти с тобой. Отправиться в твой мир. Это будет платой. Мне не нужны дублоны, овцы или ткани. Я хочу пойти с тобой. Понимаешь?

Одна из пешек заскользила в мою сторону и скрежет дерева о дерево отозвался внутри меня какой-то приятной судорогой. Я удобнее устроилась в кресле и зевнула. Комната с коврами давно расплылась перед глазами, поэтому мрак, спрятанный под веками, стал лучшим спутником.

— Понимаю. И я согласна. — Мозг постепенно начал отрубаться. — Я согласна на всё, если ты и твой учитель сможете вернуть меня домой.

Зарра выдохнул, а после тихо засмеялся. На ощупь я взяла остаток лепешки, свернула её, а после засунула в рот, окончательно завершая ужин. К сытости прибавилась тяжесть.

Переела.

Собственные аппетиты, размеры порции Зарры и полное нежелание контролировать вес могли превратить новое, лёгкое тело в фигуру обычной среднестатистической девушки. Я ничего против этого не имела. На тонкие, больше похожие на веточки руки сил не было смотреть.

— А ты не боишься за свой мир? — Тут же спросил Зарра. Тон его голоса звучал озадаченно. — Не думаешь, что я могу принести туда проблемы?

Спать. Как же хотелось спать.

Казалось, что каждая клеточка тела размякла и расслабилась. Давно мне не приходилось чувствовать настолько сильное утомление. Месяца четыре уж точно. Против всех законов логики мозг выдал воспоминания о первых неделях в колл-центре. Тогда я отрубалась, лишь приходив домой, даже не чувствуя, как мозг вытекает из носа.

Усталость этого дня оказалась приятнее. Я работала руками и ногами, а не отращивала новые извилины, слушая абсурдные жалобы и грубые обращения, которые вполне тянули на оскорбления.

— Там нет магии, есть прививки и ты разочаруешься, едва попадёшь туда. Тебе там не понравится. Однако, если ты хочешь посетить мой мир, то почему бы и нет? Это будет равноценный обмен.

И тебе стоило сказать об этом раньше. Ты бы избавил меня от целой тонны личных переживаний. Конечно, сказать это вслух значило лишь усугубить и без того подвешенные отношения. Зарра шумно задышал носом, а я продолжила.

— Самое худшее, что ты сможешь сделать — принести неизвестную болячку в мой мир.

— Но я здоров!

Ответ вышел неожиданно резким и быстрым. Будто бы я обвинила Зарру во вшах при толпе маленьких вредных младшеклассников.

— Я знаю. Просто говорю, что максимум вреда — это неизвестная болезнь отсюда.

Наверное, если хорошо подумать, можно накопать ещё большее зло от такого перемещения, но копать я не хотела. Я хотела спать в своей квартире, где нормальный туалет и хорошая плита. Где продукты лежат в холодильнике, а для прослушивания музыки не обязательно владеть музыкальными инструментами или бардами.

— Даже если идея с болезнью верная, то что дальше? Что будет, если твои люди не найдут лекарства и погибнут из-за меня? Что будет, если погибнешь ты?

Моя благодарность Зарре была безмерна, но теперь вопросы раздражали. Я ведь согласилась на его условия! Что ещё нужно для счастья? Или ему не хватало драматичности, переворота стола и пронзительного: "урод, ты что, меня использовать решил?!".

— Кристина, пожалуйста, ответь.

— Я хотя бы умру на родине.

Глаза закрылись окончательно, а тело расслабилось. Дух просто выбило прочь. Зарра, кажется, спрашивал что-то ещё, но я была слишком далеко.

Вечер оставил неприятный осадок.

Проснулась я там же, где и засыпала, а именно в большом кресле. Сверху удобно лежало тканное одеяло, а на прикроватном столике стояла чашка с уже остывшим слабым кофе. В остальном же признаков присутствия Зарры больше не наблюдалось.

Логика подсказала, что он, наверное, уже сидит в «тайной» комнате, поглощённый своими делами. Что ж, я не собиралась ему мешать. Тело ныло, помня об ужасах начатой уборки, но хоть какое-то занятие было куда лучше бесцельного просмотра потолка. Всё пошло как по накатанной: утренняя рутина, переодевание в новую (пусть и непривычную по крою) одежду и набор воды в огромные вёдра. Думать о том, что поджидало меня внизу, я даже не стала. Приоритетом стал второй этаж. На первом хотя бы ванная комната стояла рядом.

После вчерашнего большая часть пыли и грязи исчезла. Даже воздух стал чище. Пусть Зарра наверняка не видел плоды моих трудов, я всё равно была счастлива и горда за себя. Я не просто нахлебница. Я могу приносить пользу.

И пусть началом этой пользы были достаточно примитивные действия, но факт оставался фактом. Нужно просто хорошо себя показать, чтобы не очнуться на улице, в полном одиночестве, зато с новыми шмотками. Собственные мысли воодушевили. К обеду, когда солнце поднялось достаточно высоко, я спустилась с вёдрами, полными мутной грязной воды и решила, что на одной драйке камня ограничиваться не стоит.

Огонь в крытой печи весело затрещал, точно прочитав мои мысли. Хорошенько вымыв руки, я юркнула в кладовую. Зарра сказал, что это место было единственное, куда не добиралось местное отопление. Возник вопрос — этот дом стоял на местном аналоге индийского кладбища, где страшный холод держался даже в те дни, когда температура перепрыгивала за сорок?

В качестве блюда дня был выбран сытный бутерброд собственного авторства. Две хлебные краюшки толстыми стенками были избавлены от мякиша, смазаны маслом и заполнены смесью вяленого мяса, овощного салата и сырым яйцом. Я отодвинула один из кирпичей. Вырвавшийся огненный поток не сжег брови, что уже стало хорошим посланием. Оставив хлеб в тарелке с толстым дном, я быстро сунула тарелку в не самый удобный аналог духовки и вернула кирпич на место. Оставалось только ждать.

Грязная вода оказалась слита, ведра прополощены и наполнены опять. Я даже успела вернуться наверх и поставить их в коридоре, чтобы вода нагревалась. Руки продолжали болеть. Кое-где кожа покраснела и покрылась трещинами. Спина мерзко ныла.