Шен обернулся к нему.

— Я слышал легенду о письменах бытия… Неужели это они и есть? — продолжил Муан.

Шен вновь перевел взгляд на свиток. Пока Муан потрясенно прикидывал правдоподобность своей версии, хозяин Проклятого пика подошел к ближайшему витку свитка и вгляделся в светящиеся символы. Он ожидаемо не понял ни слова, хотя это немного разочаровывало. Он уже хотел было отойти, не тратя попусту время, но тут заметил среди светящейся вязи черные, словно написанные тушью, строчки. Они кое-как были впихнуты между стройными рядами символов, будто некто кощунственно оставил примечания. Приглядевшись внимательнее, Шен осознал, что черные символы — такие же нечитаемые, однако отдельные слова ему знакомы, а все вместе выглядит это… как программный код?

Шен ощутил, как мурашки пробежали по плечам. Он неосознанно протянул руку, чтобы дотронуться до черных надписей пальцем, будто бы собираясь проверить, нельзя ли их сковырнуть ногтем. Свиток качнулся в сторону от его руки, словно его оттолкнула энергетическая волна. План с самого начала не выдерживал никакой критики, поэтому Шен опустил руку, но в этот момент свиток дернулся в его сторону и петлей обвился вокруг запястья. Шен замер. Свиток не причинял дискомфорта, но это было как-то жутко.

Слегка дернув рукой, Шен вгляделся в письмена рядом с запястьем, но символы не стали внезапно понятнее, они ярко пылали и словно пульсировали.

— Что ты делаешь?! — взволнованно воскликнул Муан.

Шен продолжал вглядываться в письмена, не обратив на оклик Муана внимание. В тот момент, когда он уже подумывал, не стоит ли просто покрутить запястье так, чтобы сбросить с него свиток, тот, словно став нематериальным, насквозь прошел через его запястье, петля раскрутилась и свиток вновь повис в воздухе.

— Почему у меня странное ощущение дежа вю?.. — задумчиво пробормотал Шен.

— Что произошло?

— Не знаю… Но если ты прав и это письмена бытия, то кто-то дополнил их, — старейшина пика Черного лотоса указал на черные символы.

— Хочешь сказать, Админ посмел посягнуть на священные письмена? Но там записаны все законы мироздания! Нельзя просто дописать что-то «от себя» — это может привести к разрушению мира!

Шен проследил взглядом за лентой священного свитка, пытаясь обнаружить начало или конец, но не преуспел. Он поднял голову и с удивлением увидел, что откуда-то плывут по воздуху бумажные фонарики.

— О?

Муан посмотрел вверх, проследив за его взглядом. Фонарики были всевозможных форм и расцветок, были и обычные, круглые или прямоугольные, были в форме цветов и животных, в форме зданий и оружия. Все они парили в воздухе, некоторые — очень далеко, горящие точки-звезды, а некоторые опускались, будто что-то притягивало их к застывшим заклинателям.

Не у кого было спросить: «Что здесь вообще происходит?!», поэтому Шен молча наблюдал за происходящим, а поглядывающему на него Муану казалось, что тот невозмутимо-спокоен.

К Шену опустился большой фонарь в виде цветка лотоса. Тот обхватил его руками и заглянул внутрь, с любопытством вопрошая:

— А что горит?

Учитывая все странности этого места, было почти невероятным, если бы в фонариках горели обычные огоньки.

Шен почувствовал пробравший до костей холод. А светящийся шарик внутри фонаря расширился, поглощая бумажные стенки, пальцы Шена и его сознание. Шен быстро заморгал, пытаясь избавиться от затопившего глаза света.

Когда свет достаточно померк, старейшина пика Черного лотоса разглядел стоящую на коленях Рурет. Перед ней была начертана сложная печать. Шен вгляделся в символы, пытаясь на всякий случай запомнить каждый штрих, но затем, опомнившись, позвал ее. Рурет не повернула головы, словно не слышала и даже не ощущала его присутствия. Шен окинул взглядом окружающее пространство. Это все больше походило на воспоминание, а они находились в просторном зале, место которого должна была со временем занять зала Глубинной тьмы. Необычно было то, что он наблюдал за Рурет со стороны, однако рядом не было никого, кому могло бы принадлежать воспоминание. Разве что сам мир записал его в летопись… письмена бытия.

А ведь Система говорила, что все записывает. Неужели?..

Печать перед Рурет вспыхнула, а вслед за этим содрогнулась земля. Шен видел, как потрясенно расширились девичьи глаза, несколько мгновений на этом лице читалась настоящая паника. Пол под ее ногами пошел трещинами, комната затряслась, будто при семибалльном землетрясении, а из расщелины перед Рурет вырвался ослепительно-яркий свет.

— Что не так? — произнесла девушка.

Почему эта энергия такая болезненная и неистовая?

— Рурет, нет! Что ты делаешь?!

Шен обернулся на собственный крик. Настоящий Шен бежал к Рурет, вытянув руку, будто собираясь утянуть ее подальше от того, что она натворила, и уже потом разбираться в случившемся.

Но Рурет, в отличие от Шена, уже осознала последствия своей ошибки. Священный источник, к которому она так стремилась, оказался неконтролируемой силой, способной уничтожить весь мир. И она — она! — дала ему возможность вырваться в мир и не справляется со сдерживанием этой силы. Он выжжет ее сердце, сердце Шена, а затем уничтожит все вокруг.

Изменить полярность.

Она взывала к источнику, думая о любви и защите, и вот что из этого вышло. Ее уже не спасти, но Шен приближается с каждым шагом и не оставит ее в эпицентре. Она должна дать ему возможность выжить!

Изменить полярность силы. Любовь — ненависть, защита — проклятье.

По щекам Рурет потекли слезы.

— Я проклинаю тебя. Своей жизнью и смертью, своим сущим проклинаю тебя.

Сила, вырывающаяся из-под земли, замерла. Свет словно покрывался патиной, ненависть обращала чудесный белый свет в будущую мерзкую Глубинную тьму. Словно неразумное дитя, свет вылез на поверхность, когда его позвали поиграть, но был встречен неприятием и предательством.

Свет замер и попятился. Та сила, что успела вырваться наружу и почернеть, была отрезана от источника и стала Глубинной тьмой.

Все вокруг умерло… Лишь Глубинная тьма родилась как бездушная обозленная сущность, и Шен остался наедине с ней, связанный проклятьем, спасенный этим проклятьем, и обреченный им же. Рурет растворилась. Она даже не могла сожалеть или страдать, глядя на то, что наделала. Она осознала это лишь на мгновение. И за это мгновение отдала свою душу, чтобы все исправить.

Действительно, жаль, что так вышло.

Шен отпустил фонарик в форме лотоса, и тот отлетел в сторону.

— Что произошло? — недоуменно спросил Муан.

— Похоже, я увидел событие из прошлого. Или… Это странно: я наблюдал за Рурет со стороны, но отчего-то понимал ее мысли и чувства. Не напрямую, а… Хах, словно рядом был «рассказчик».

Шен посмотрел на Муана и понял, что тот ничего не понял.

— Знаешь, как сказки перед костром, когда рассказчик объясняет, что чувствует главный герой: «И тогда Мэри ощутила, как мороз пробрал ее кожу. Она потянулась к дверной ручке, отчаянно надеясь, что стук ей померещился. Чтобы преодолеть страх, она должна была проверить, что за дверью, ведущей в подвал, в самом деле никого нет».

Призрачный Муан склонил голову на бок и переспросил:

— Мэри? Дверная ручка? И что же случилось дальше?

— Откуда же мне знать? Я только что это придумал. Не в этом суть. Ты проникся переживаниями «Мэри» из-за того, что я, рассказчик, передал их через описание. Так вот я смог не просто увидеть действия Рурет, но и понять, почему она это делает. Словно бы кто-то стоял рядом и объяснял мне, хотя никто ничего не говорил. Странное ощущение…

Шен замолчал, раздумывая над увиденным. Муан какое-то время с удовлетворением вглядывался в его горящие интересом глаза. Не хотелось и вспоминать, в каком отчаянии он пребывал всего несколько часов назад. Не хотелось вспоминать и ни за что больше не хотелось видеть. Муан огляделся. Если в этом месте есть нечто, способное помочь ему стать сильнее и ни за что больше не попадать в подобную ловушку, Муан выучит этот урок от первого до последнего наставления.