Смотрю на руку, покоящуюся чуть выше колена, на выпуклые вены, уходящие под манжету рубашки, и длинные пальцы с ухоженной ногтевой пластиной.

Зачем-то вспоминаю, как исследовал ладонями мое тело. Поцелуи — чувственные и нежные. Обожание в каждом слове и жесте. Жажду, просачивающуюся в кровь. И губы, которые были везде, куда только можно дотянуться. На каждом обнаженном сантиметре. Даже между бедер. Блядь. Особенно между бедер. Лаская влажно, с языком. Вскидывая меня на волны удовольствия.

Я глупая, потому что на мгновение поверила, что для Журавлёва наш секс действительно особенный. Не такой, как со всеми: с другими, с женой. Он вроде бы натурально волновался, теряя слова и самообладание. Моментами хотелось пожалеть, умиляясь трогательным и непривычным поведением.

На деле это оказалось обычной проверенной стратегией. Соблазнить, втереться в доверие. Добиться и забыть. Казалось бы, зачем? Я бы и так дала в качестве случайного и спонтанного эксперимента, на который шла с мужем. Не знаю, видимо, так ярче и более запоминающееся. Я ни о чем не жалею, но злюсь на себя за то, что без проблем попалась на крючок и позволила вытащить себя из комфортного болотца на сушу.

— Чем занимаешься?

Саша заглядывает в экран планшета, развернувшись ко мне туловищем. Нарушая барьеры, стирая рамки. Будто со мной так можно и нужно. Намеренно смущая и провоцируя. Вновь подхватывая ниточки и пытаясь занять роль кукловода. Вот только я больше не верю ни единому его слову, взгляду или жесту.

— Делаю домашку. Уже заканчиваю.

Жму на значок, чтобы сохранить. Под столь пристальным вниманием вся работа насмарку. Как на иголках. Я обожаю рисовать в одиночестве.

Сворачиваю графический редактор. Прячу стилус в специальный отсек, закрываю чехол. И, наконец, вскидываю взгляд, теряясь в пытливых темно-карих глазах, дав себе устное обещание никоим образом не выражать эмоций и не показывать, что меня хоть как-то волнует чужое присутствие.

— Давай отвезу домой, Полин?

Я глубоко вдыхаю. Тряхнув головой, тянусь к стакану с лимонадом. Смачиваю пересохшее горло. Чувствую, как рассматривает изогнутую спину. Вспоминая что-то или нет — не имеет значения.

— Я не планировала домой.

Откинувшись на диван, открываю сумку и нервно перебираю вещи. Бросаю на дно айпад и мобильный.

— Скажи, куда планировала. Я отвезу. В любую точку мира.

В голосе и требование, и просьба. Волоски на коже встают дыбом, реагируя. Приходится напомнить себе, что для Саши — это весёлая игра, и не больше. Свободный, раскованный мужчина. Обаятельный, красивый. Распиздяй и блядун. И совершенно точно искусный лгун.

— Тебе нечем заняться, Журавлёв?

Легонько толкаю его коленом под столом. Требуя, чтобы поднялся с дивана и дал мне возможность выйти, заодно отвечая на вопрос.

Не получив нужной отдачи — недовольно выгибаю бровь, возвращаясь к любопытным глазам Саши и отмечая его спокойствие и уверенность. Чего так не хватает мне.

— Нечем, — честно или не очень признаётся. — День сегодня паршивый…

В тоне проскальзывают тоскливые нотки, но я уже не столь добра — не жалею и не вникаю. Похер.

— … дай мне возможность хотя бы закончить его приятно. На дружелюбной ноте. С тобой.

— Есть один неплохой и полезный лайфхак, как с пользой скоротать время.

Саша чуть склоняет голову набок. Слушает с интересом, но слегка улыбаясь.

— Куда лучше вернуться домой, порадовать жену. Убраться, приготовить ужин…

— Есть одна загвоздка — не люблю готовить.

Ага. И Настю не люблю. Я уже об этом слышала.

— Так куда, Полин?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Набираю в лёгкие побольше воздуха. Раздражаясь и активно жестикулируя руками:

— Я собиралась в торговый центр. Договаривалась с Лилей, но утром она отменила встречу. Если хочешь побыть моим личным консультантом и таксистом — велком.

Жду, что спасует. Предложение нарочно абсурдное и скучное.

— Однохуйственно кем. Носильщиком, подружкой, стилистом или байером. Поехали?

В висках отстукивают молоточки, подавая тревожные сигналы, но я специально их игнорирую.

Настойчивее толкнув Сашу в колено, подзываю официанта и прошу счёт. Воспользовавшись свободой, поднимаюсь с дивана и поправляю примявшиеся брюки. Ловлю на стене осуждающий и нахмурившийся взгляд Фриды Кало.

— Я отойду на пять секунд в уборную, — предупреждаю Журавлёва.

В спину долетает насмешливое: «Не торопись».

Хмыкаю, шагаю по залу невозмутимой уверенной походкой. И только когда прячусь за дверью с табличкой WC, обмякаю и ненадолго прихожу в себя.

Что я творю? Для чего? Можно смело вызвать такси, махнув на прощание Саше и умчав по своим делам, но что-то заставляет остаться и включиться, предпринимая ровно противоположные действия.

Дурость? Азарт? Месть?

В голове настойчиво крутится ответ, но он ни капли меня не устраивает, поэтому даже не пытаюсь уцепиться.

Прижимаю холодные и мокрые ладони к горячим щекам в попытке остудить пыл, но ничего не получается. Я почему-то испытываю почти садистское удовольствие от того, что ниточки кукловода переходят под мою власть.

Вернувшись в зал, замечаю Сашу у входа. Услышав цокот моих каблуков, он взмахивает рукой и зовёт за собой. Высоченный, под два метра ростом. Худой, но отлично сложен. Присутствующие в зале девушки томно провожают его взглядами.

— Извините, счёт.

Напоминаю, отлавливая официанта.

— Ваш заказ уже оплачен.

Ну ок. Госденьги тратить не жалко. Не мне, Журавлёву.

Поджимаю губы, выхожу на улицу. Содрогаюсь от резкого прохладного ветра, который ударяет в лицо. Апрель — спорный и непостоянный месяц. В один день может обманчиво-ласково согревать солнцем, а в другой — разразиться почти морозной непогодой.

— Красивая тачка, — делаю комплимент стоящей на парковке чёрной ауди, на которой блестят капли дождя.

— Можешь покататься.

Саша невозмутимо жмёт плечами, делая поистине щедрое предложение. Для особенных девушек.

Я же знаю, насколько дороги мужчинам их машины. Наиль со своей пылинки сдувает. Саша, судя по ухоженности и чистоте — тоже.

— Я неплохо вожу. Если для тебя отсутствие прав — не проблема, то давай.

Вскидываю подбородок, смотрю с вызовом. Держусь, чтобы не рассмеяться, а сердце тем временем асинхронно отстукивает удары.

— Я думал, в тридцать лет у всех имеются права.

Звучит не как укор, но задевает все болевые точки разом. Откуда ему вообще знать, как могут жить простые смертные?..

— Ни прав, ни высшего образования. Фу. Не брезгуешь с такой кататься?

Я жду, что Журавлёв вспылит и хоть на секунду покажет себя с другой стороны, но он лишь открывает водительскую дверь, галантно пропуская меня за руль.

— Главное, чтобы менты не доебались.

Цокаю каблуками, сжимая подмышкой сумку. Я колесила на старом фордике в нашем маленьком городке на механике, а в столице и на дорогущей тачке — ни разу. Несмотря на боевой показушный настрой — внутри всё дрожит от паники.

— Ну, сделай так, чтобы не доебались. Попробуй, — открыто улыбаюсь. — Ты же можешь?

Утопаю в комфорте. Настраиваю кресло и зеркала под свой рост. Поглаживаю руль и прохожусь кончиками пальцев по обтянутой коже.

Как и снаружи, внутри — машина чистая. Ни стаканчиков из-под кофе, ни пачек сигарет, ни, тем более, душных ароматизаторов, вызывающих тошноту и ломоту в висках.

— У тебя же есть страховка?

Журавлёв тянется к ремню безопасности, но услышав вопрос — на долю секунды замирает. Не знаю, что он чувствует и думает, но мне весело. Настроение повышается, а в кровь малыми дозами впрыскивается адреналин.

— Мне начинать беспокоиться? — слегка усмехается. — Есть, Полин.

Беспокоиться надо было раньше.

На самом деле вожу я действительно неплохо. Учил меня суровый отец на старой девятке. Затем Наиль. И я давно получила бы права, если бы вопрос не упирался в деньги. Позже было не до этого.