Проходит ещё секунда, и муж обхватывает член у основания, после чего проводит головкой по истекающим влагой половым губам. Один резкий рывок — и он заполняет меня собой до самого упора.

Я развожу ноги шире, вцепляюсь пальцами в тёмные простыни. Вторжение настолько глубокое и болезненно-приятное, что меня натуральным образом качает от эмоций.

Наиль касается губами моего плеча, затем попадает куда-то между лопаток. Направляется по позвонкам ниже. Тем временем двигается быстрее и жёстче. Немыслимый контраст между тем, как целует и трахает. Это сводит с ума.

— Не больно? — заботливо спрашивает.

Не уверена, скажи я «да», что он бы остановился. Но мне хорошо, отлично. Эйфория наполняет каждую клетку моего тела.

Отрицательно мотаю головой, предчувствуя скорый оргазм. Угол вторжения меняется, запахов и удовольствия становится много. Наиль часто дышит мне в затылок и переплетает наши пальцы, после чего я взрываюсь от красочных ощущений, сжимая спазмами член.

Оглушённая собственными стонами, я с трудом различаю слова, которые приговаривает муж. Он близко, на грани. Я знаю эти реакции и чуть замедлившиеся движения.

Наиль выходит из меня и кончает следом, покрывая тёплыми густыми каплями мои ягодицы.

Затем, рвано дыша, падает на кровать и протягивает мне руку. Я медлю.

— Может, сразу в душ? — спрашиваю. — Постельное белье жалко.

Муж усмехается и тут же утаскивает меня за собой. Без спроса.

— Купим новое, Поль. Ты чего?

Наши губы снова встречаются в поцелуе. Сухие, горячие. Кажется, вся влага вышла минутами ранее. Жутко хочется пить.

Без просьб догадавшись, Наиль медленно поднимается на ноги и выходит из спальни за водой. Обнажённый, вспотевший. Я смотрю на его крепкие подтянутые ягодицы, широкую спину. И… сама себе завидую.

Пока мужа нет, утыкаюсь в белоснежный потолок. Сомнения, которыми кормила меня свекровь, пугаются и куда-то убегают. Так точно не скучают, когда есть другие столичные фифы.

Услышав шаги в коридоре, сажусь по-турецки и поправляю всклоченные волосы. За окнами начинает темнеть. Где-то едут посылки, отправленные почтой. Я не знаю, что у нас на ужин, и есть ли хоть какие-то продукты и посуда. Ещё одна мысль вызывает улыбку — несмотря на домашние хлопоты, хочу повторить нашу близость.

Наиль возвращается в спальню, внимательно осматривает задумчивую меня и ударяет себя ладонью по лбу. Я звонко смеюсь, не зная, что скажет.

— Так вот чего здесь всё время не хватало!

— Меня? — спрашиваю, хотя теперь знаю ответ.

— Тебя. Спасибо, что приехала.

Муж протягивает бутылку воды. Планируя снова забраться ко мне, отвлекается, едва слышит телефонный звонок.

Мобильный обнаруживается в кармане пиджака. Наиль надевает штаны, по-видимому, считая, что отвечать партнёрам или коллегам, будучи голым, абсолютно некультурно.

— Да, Сань, — подходит к окну и упирается ладонью в раму. — Нет, меня сегодня не будет. Оставь бумаги Ольге.

По коротким отрывкам фраз почти ничего не понимаю, но замечаю колоссальную разницу между нашим недавним прошлым и настоящим. Наиль долго работал удалённо, а теперь у него есть собственный офис, подчинённые и даже личная помощница. Он так быстро влился в этот быстрый суетный город и отвоевал место под солнцем, будто всю жизнь этого и ждал.

— Мне иногда кажется, что я за тобой не угонюсь, — обращаюсь к мужу, когда мы снова лежим вдвоём на кровати.

Подняв взгляд, пытаюсь прочитать ответ в глазах Наиля раньше, чем он озвучит, но в этот раз ничего не получается.

— А я от тебя и не убегаю, Полька, — спокойно произносит.

Я просыпаюсь в шесть утра по звонку будильника и тихо, стараясь не разбудить мужа, выбираюсь из его жарких, но уютных объятий. Совсем как раньше.

Не удержавшись, нежно целую колючую щёку. Наиль никак не реагирует, продолжая мирно спать на животе.

Откинув одеяло, поднимаюсь с кровати и смотрю в большое панорамное окно. На улице пока темно, но город постепенно оживает. С каждой минуткой. Наблюдать за этим интересно — так что даже дух захватывает, но мне, увы, пора. Хочется успеть приготовить мужу завтрак, а у нас в холодильнике шаром покати.

Достав из всё ещё неразобранного чемодана одежду и нижнее бельё, направляюсь в ванную комнату. Она большая и просторная. Плитка чёрная, матовая. На стенах много зеркал с подсветкой.

Посмотрев в отражение, слегка улыбаюсь. Наиль всюду оставил свои метки. На шее, груди и ключицах — красные следы. Он целовал так страстно, что порой забывался. От воспоминаний даже низ живота сводит.

Встав под тёплые струи воды, смываю с внутренней стороны бедра подсохшую сперму.

Я никак не могу вспомнить, в котором часу мы уснули. Кажется, очень поздно. Наиль забронировал для нас ресторан на вечер, но позже отменил, потому что мы настолько разнежились, что не захотели никуда ехать.

Заказали доставку, включили фильм и пообщались с Мышкой по видеосвязи. Её здесь остро не хватает. Да и мне непривычно, что не нужно будить дочь в школу и помогать ей собираться, хотя в последнее время она стала совсем уж самостоятельной. Даже не верится, что взрослая девятилетняя девочка с крутым, как у отца, характером не так давно была ещё крохой.

Признаюсь, как только я узнала о том, что жду ребёнка, думала о худшем. Мне было двадцать, Наилю — на год больше.

Наши отношения длились всего пять месяцев. И да, я размышляла об аборте. Мысленно, без каких-либо решительных действий. Я не понимала: как мы вообще справимся? Станет ли Саркиев помогать? Не испугается ли ответственности?

Мой тогда ещё будущий муж удивлённо посмотрел на тест с двумя полосками, нахмурился. Попросил дать ему немного времени и… ушёл.

Когда вернулся спустя несколько часов, то усадил меня перед собой, заплаканную и растерянную, и сказал важные слова. Женимся, родим и обязательно справимся со всеми жизненными трудностями.

Последнее слово было за мной.

Я должна была принять сверхважное решение: довериться ли совсем ещё молодому и безбашенному парню, который понятия не имеет, что такое дети, или нет?

Не хочу представлять, что случилось бы, если бы я не дала нам шанс.

Ох, а дальше было сложно — порой до слёз. И ссоры, и истерики, и упрёки, когда родилась Маришка. Родительство не представлялось мне чем-то лёгким и безоблачным, но реальность всё равно шокировала.

Наиль много работал, поздно возвращался. Свекровь болела. Нам не всегда хватало денег, терпения и возможностей, а ещё мудрости и чуткости.

Я часто злилась на то, что ночами была единственной, кто просыпается к дочери. Муж, уставший после физических нагрузок, отключался попросту без сил. Можно было устраивать песни, пляски, караоке и кричать у него над ухом — он бы всё равно не услышал.

Это сейчас мне жаль его, того мужественного и смелого парня, который, как умел, справлялся с возложенной на него ответственностью, а тогда было всякое. И плохое, и хорошее.

По прошествии лет я бы с радостью хотела родить ему ещё. Позже. В более осознанном возрасте.

Круглосуточный супермаркет находится в соседнем доме на территории нашего закрытого ЖК. И ходить далеко не нужно.

Я набираю полную корзину продуктов и расплачиваюсь картой на кассе. Точно знаю, что в квартире есть маленькая и пока ещё новенькая сковорода, пара тарелок, чашек, один нож и вилки. На этом всё.

Наиль ни разу не готовил дома. Завтракал он редко, обедал на работе, а на ужин чаще всего пользовался доставкой или готовой едой, приобретённой в отделе кулинарии.

Вернувшись, я готовлю салат из авокадо, помидора и зелени. Затем грею сковороду и выкладываю на неё хлеб. Запекаю до румяной корочки.

И напоследок взбиваю омлет с мелкими ломтиками ветчины и сыра.

На новой кухне слегка непривычно, но очень удобно и комфортно. В будущем точно будет круче, когда я заполню её всем необходимым. Наверное, над этой зоной мы с дизайнером колдовали дольше остальных.