Два автомобиля, две квартиры площадью восемьдесят и сто десять квадратных метров, земельный участок и впечатляющие валютные сбережения — это то, что официально задекларировано.

Наматывая круги вокруг здания, неоднократно цепляюсь взглядом за чёрную тачку Журавлёва.

Наверное, нет ничего странного в том, что она стоит прямо под знаком, обозначающим запрет парковки. Саше просто похуй. На всё. И жить так, должно быть, гораздо проще.

Подняв голову, прохожусь по окнам и пытаюсь угадать, в каком именно кабинете работает Журавлёв. Медлю, хотя идея, как выманить его на улицу, давно созрела.

На днях Наиль поздно вернулся домой, а сегодня, похоже, так сделаю и я, чтобы добить ебучий счёт и сделать больно в ответ. Два-два?

Подойдя к автомобилю и погрязнув тонкими шпильками в клумбе, пинаю ногой колесо. Сначала легонько, будто боясь, а затем сильнее, когда должной реакции не следует.

Сигнализация включается со вторым ударом и резко врезается в уши.

Я стою рядом и волнуюсь. Отсчитываю секунды. Чувствую себя злостным нарушителем порядка, что, в какой-то мере, забавляет.

Журавлёв появляется у входа спустя минуту. Затормозив, достает из кармана сигарету и щёлкает зажигалкой. Стреляет в меня взглядом и спокойно выключает сигнализацию с помощью брелока.

Смотрим друг на друга, соблюдая дистанцию.

Волоски на коже встают дыбом, сердце пускается вскачь. Так вышло, что общаться с собственным мужем стало в разы сложнее, если не сказать — невыносимее, а с Сашей ровно наоборот.

Журавлёв приближается твёрдой уверенной походкой, затягиваясь дымом и красиво выпуская тонкую струйку в сторону.

Мои ноги слабеют. В сознании вспышками проносятся то злость, то ненависть, то радость и нетерпение.

— У тебя было ровно две минуты, чтобы выйти, — наигранно-воодушевлённым голосом приветствую Сашу.

— Иначе бы что?

Чуть склонив голову набок, мажет взглядом по моим плечам и беззастенчиво ныряет в вырез декольте.

— Иначе бы проиграл.

Наверное, по мне без слов видно, что что-то произошло. Даже Карина заметила, хотя я удачно замаскировала синяки под глазами и убрала отёки. Когда всё было ок, я не писала и не отсвечивала, и наоборот пыталась оградиться. Теперь я здесь — добровольно пришла, потому что остро нуждаюсь в компании.

— Расскажешь, какой предполагается приз?

Уголки губ Журавлёва слегка дёргаются вверх, взгляд темнеет. Он щелчком пальцев отправляет сигарету в лужу и кивает на автомобиль. Видимо, продолжать общение под окнами его работы — не совсем хорошая затея.

— Хочешь, я тебя нарисую?

В салоне становится тихо. Я не слышу ни музыки, ни шороха колёс по асфальту. Не смотрю на Сашу, потому что всё мое внимание приковано к дороге, но отчего-то чувствую, что он впервые с начала сегодняшней встречи становится чересчур серьезным.

— Это и есть приз?

— Да. Плохой?

Журавлёв усмехается. Вслух не скажет, но ждал явно другого.

— Хороший, хочу. Что от меня требуется?

Взглянув на спидометр, сильнее вдавливаю ногу в педаль газа. На трассе можно. Когда-то я была уверена в том, что не позволю себе ехать выше девяноста километров в час, а сейчас перебарываю страх и делаю это.

Люди не статичны, а динамичны. Они приспосабливаются и меняются со временем и в зависимости от различных факторов. Мой — сидит по правую сторону, делает меня смелее и свободнее.

Интересно, а как влияет на Наиля Настя? Кто он с ней? Кем себя чувствует? Чего ему не хватает в отношениях со мной, что он тянется за добавкой?

— Не думай, раздеваться необязательно, — улыбаюсь в ответ.

— Жаль, я успел настроиться.

Легкая будоражащая атмосфера дарит прилив сил. Я смелею настолько, что переваливаю за сто двадцать. Проезжаю мимо заправки, напеваю под нос знакомую песню. Ловлю влечение и интерес.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, замечаю мерцающие синие мигалки. Чувствую, как внутри все холодеет.

— За нами полиция, Поль, — спокойно уведомляет Саша.

— Вижу.

— Не хочешь остановиться?

Кивнув, действую нервно и дрожащими от волнения руками. Включив поворотник, съезжаю на обочину. Паркую автомобиль, опускаю стекло и впускаю в салон пропахший дождём воздух.

Журавлёв утешительно сжимает мое колено и выходит на улицу раньше, чем к нам приблизятся сотрудники полиции.

Из-за пульсации в ушах я почти не слышу, о чем он разговаривает, но ведёт себя, как и всегда, решительно и выдержанно. Поясняет, указывает рукой в мою сторону и предъявляет документы.

Мне хочется уползти под руль, исчезнуть или же немедленно раствориться. Любая вседозволенность имеет последствия.

— Всё в порядке — можем ехать дальше, — произносит Саша, вернувшись к автомобилю и остановившись у открытого окна с зажженной сигаретой. — Только назад поведу я.

Перебравшись с водительского сиденья на пассажирское, поправляю собравшееся гармошкой платье и пристёгиваю ремень безопасности.

Сердце усиленно колотится. Шутки шутками по поводу влиятельных связей Журавлёва, но это действительно могло плохо кончиться. Стоит почаще напоминать себе об этом в моменты безрассудных и импульсивных поступков.

— Что ты сказал полиции?

— Что ты моя девушка, и я учил тебя водить. Что права будут готовы со дня на день. И что я накажу тебя самостоятельно — по всей строгости.

Напряжение отпускает, с губ срывается короткий смешок. Я наблюдаю за дорогой, ведущей обратно в город. Когда-то я была уверена в том, что мне никто, кроме мужа, не нужен. Что никого и никогда я к себе не подпущу. Это к слову, что люди не статичны. И зарекаться тоже не стоит.

Автомобиль минует ворота элитного жилого комплекса и катит по мокрому гладкому асфальту к многоэтажному дому.

Я осматриваюсь и пытаюсь пробудить в себе совесть, но она, как ни странно, затаилась и молчит.

Саша галантно подает мне руку, помогая выбраться на улицу и сжимая пальцы, после чего провожает к подъезду, вызывает лифт и приглашает войти в квартиру.

За спиной захлопывается дверь, а по позвоночнику прокатывается порция волнения, несмотря на то, что я стараюсь откинуть в сторону интимность момента.

— Не беспокойся, сюда никто не войдет, — будто читает мои мысли Журавлёв. — Проходи, располагайся.

Сняв на коврике в прихожей босоножки, иду по длинному коридору и попадаю в гостиную, объединённую с кухней.

Квартира симпатичная и стильная. В строгих чёрно-белых тонах, но при этом абсолютно не безликая. Видно, что когда-то давно над уютом и декором здесь здорово поработала женщина.

— Вы будете делить имущество? Или всё принадлежит тебе?

За спиной раздаются шаги. Я оборачиваюсь и наблюдаю, как Саша расстёгивает пуговицы на манжетах рубашки, закатывает рукава до локтя и оголяет смуглую кожу рук.

Я бессовестно оторвала его от работы. Даже не спросила о занятости. Испытываю ли я за это хоть каплю вины? Скорее нет, чем да.

— Прикидываешь, насколько я перспективный?

Поставив сумку с вещами на пол, качаю головой и прячу улыбку.

— Я знаю, что перспективный. Пытаюсь понять, насколько щедрый.

— Эта квартира осталась за мной. Новая в Липках — за Настей.

Если честно, то довольно по-мужски. Подкупает. Уверена, львиная доля денег и имущества принадлежала именно Саше и его семье. И он мог бы, но не захотел, поступить иначе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Она плакала?

На красиво очерченных губах мелькает усмешка.

— Не думаю — там свежий ремонт. И до работы добираться удобнее.

— Я не об этом, Саш. Когда ты рвал отношения, жене было больно?

Я невольно ассоциирую эту семью с нашей и перенимаю ситуацию. Представляю, как было бы мне, даже если убрать любовь к Наилю. Нельзя прожить с человеком бок о бок более пяти лет и ничего при этом не чувствовать. Если ты, конечно, не меркантильная сука.