— Чур, мне кусок с малиной, — подставляет тарелку Мышка.

Я поднимаю глаза, смотрю на мужа. Хочу поинтересоваться: ему побольше или поменьше, но осекаюсь и застываю.

Наиль разглядывает горящий экран. Поджимает губы. На лице при этом проносится масса эмоций. Теплых, загадочных. Разных.

Сердце часто-часто колотится. Почти вылетает.

Внутри меня со всей дури вопит интуиция, хотя и не просила. Я откуда-то точно знаю, что звонит Настя.

Муж отрешенно поглаживает дочь по макушке, находит меня взглядом. Смотрит внимательно и цепко. Проверяет, догадываюсь ли?

— Я отойду ненадолго, — спокойно предупреждает.

Телефон в его руке продолжает разрываться и вибрировать. Раздражать настойчивостью и нетерпимостью.

— Конечно…

Я равнодушно пожимаю плечами, отворачиваюсь. Всем своим видом показываю, что мне абсолютно плевать.

Разливая по чашкам кипяток, слегка ошпариваюсь.

На балкон часто не смотрю, но боковым зрением улавливаю, что разговор окончен, и длился он совсем недолго.

Следующие пять минут Наиль просто стоит, упираясь локтями в оконную раму и наблюдая за вечерним городом.

Громко ойкнув и отпрянув, я опускаю руку под холодную воду. Всё валится. Не получается. Движения рассеянные.

Сама не понимаю, почему я столь остро отреагировала. Ну подумаешь, поздравления и приятные слова. Почему бы и нет? Я сама за этот вечер так и не сумела произнести даже самый заезженный и шаблонный тост.

— Больно? — неожиданно подходит сзади свекровь.

Закрыв кран, оборачиваюсь. Натягиваю улыбку и показываю покрасневший участок кожи.

— Вроде не сильно. Заживёт.

Мышка, ничего не замечая и бегая по комнатам, двигает стулья. Планирует организовать для нас какие-то веселые развлекательные конкурсы. С ней вообще не заскучаешь.

— Поля, у тебя всё хорошо? — интересуется Галина Сергеевна.

Сглатываю, медлю. Настраиваюсь, чтобы звучать не слишком жалко.

— Да, всё супер.

Свекровь всматривается в мое лицо и качает головой. Я тоже пробегаюсь взглядом по глубоким морщинкам под глазами и собранным в высокую прическу светлым волосам с редкими седыми прядями.

Они с сыном не похожи. Ни капли. Наиль рассказывал, что одно время над ним даже подшучивали в школе. Мол, неродной. Приемный.

— Если ты расстроилась из-за моих советов, то, пожалуйста, прости, — произносит дрогнувшим голосом. — Я не желаю вам зла, а Наиль меня почти никогда не слушает. Остаешься только ты. Если перебарщиваю, то смело осекай и ставь на место. Я только за.

Тряхнув головой, подхожу ближе. Пытаюсь предотвратить подкатывающие к глазам слёзы.

Моя мать всегда предупреждала, что со свекровью нужно вести себя максимально осторожно и сдержанно, и ни в коем случае не доверять ей сокровенное. Но так вышло, что Галина Сергеевна, несмотря на сложный и порой навязчивый характер, стала для меня по-настоящему родным человеком.

— Да что вы… Это не из-за вас, конечно же…

Мать Наиля вдруг крепко меня обнимает. Поглаживает сухой ладонью по спине и волосам. Тихо-тихо что-то приговаривает, а мне так сильно хочется поделиться с ней хотя бы частью своих переживаний, что я едва сдерживаюсь.

— Если желаешь высказаться — ты знаешь, что я всегда займу твою сторону. Главное, в себе не копи, не то это приведет к не очень хорошим последствиям со здоровьем: повышенному давлению, бессоннице и даже сердечному приступу.

За грудной клеткой становится спокойно, а забота окутывает с головы и до ног ласковым теплом. Не знаю, насколько у меня получается, но я успокаиваюсь и принимаюсь уверять Галину Сергеевну, что не испытываю негативных эмоций. Просто сложный и насыщенный день — завтра будет гораздо лучше.

Как только открывается балконная дверь, я тут же отшатываюсь.

Продолжаю заваривать чай. Подаю на десерт торт и другие сладости.

Дальнейшая часть семейного вечера проходит в дружелюбной атмосфере. Внимание крутится вокруг Маришки. Благодаря ей мы и шутим, и смеемся. Отвлекаемся от глобальных и неотвратимых событий.

Ужин заканчивается довольно-таки поздно.

Я отправляю свекровь отдыхать, а сама прячу остатки еды в холодильник, вытираю стол и гружу тарелки в посудомоечную машину.

— Ма, ты не обидишься, если сегодня я почитаю Гарри Поттера вместе с папой? — интересуется дочь.

Чмокаю губами щёку ребёнка, киваю. У меня с отцом сложились довольно холодные отношения, поэтому я радуюсь, что у Наиля и Маришки всё ровно наоборот. Там любовь, дружба и свои какие-то секреты.

— И не подумала бы обижаться… Доброй ночи.

Дочь несётся в детскую, а я возвращаюсь к уборке и продолжаю возиться на кухне ещё некоторое время.

После того как заканчиваю, направляюсь в спальню на первом этаже и прямо на пороге расстёгиваю боковую молнию платья. Вроде бы и выбирала размер в размер, а наряд душит и сжимает буквально со всех сторон.

Облегчённо выдыхаю, когда гладкая ткань падает под ноги. Переступаю её, подхватываю. В одном белье шагаю по комнате.

Заметив на краю кровати вспыхнувший экран мобильного телефона, первым делом думаю, что это мой.

У нас с Наилем одинаковые, но отличаются расцветкой. Мой — фиолетовый, у мужа — темно-серый. В полумраке особо не разберешь.

Я упираюсь коленями в матрас, беру в руки мобильный. Дёргаюсь, будто от удара током, когда вижу другую заставку и верхнее входящее сообщение от Журавлёвой Насти.

Мне она давно не пишет. Наилю вот, похоже, гораздо активнее.

Пульс громко отстукивает в висках. По позвоночнику катится пот. Я чувствую почти нестерпимое желание в кончиках пальцев открыть переписку и одним глазком подсмотреть.

Старые подруги рассмеялись бы мне прямо в лицо.

Что такое, Саркиева? Где ваше хвалённое доверие? Где честность? Любовь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Недолго думая, я направляюсь в прилегающую к спальне ванную комнату. Закрываюсь на замок, прислушиваюсь к шуму. Ввожу комбинацию из шести цифр.

Пароль более чем простой. Да и у меня точно такой же — дата рождения Мышки.

Блокировка снимается легко и быстро. Открывается переписка, сбивая дыхание и заставляя сердце гулко биться за рёбрами:

«Это очень плохо, что я постоянно думаю о тебе?»

Читаю поплывшим взглядом. Криво улыбаюсь. Что же такого Наиль сделал, чем вызвал столь яркие эмоции? В мыслях крутятся фантазии… Нежно целовал? Жарко трахал? Что, чёрт возьми?

Настя светится онлайн, покорно ждёт реакции от моего мужа и наверняка жутко нервничает, признаваясь в подобном.

Меня же колотит. Так сильно, что дрожат руки и отстукивают зубы.

Сжав челюсти, задерживаю большим пальцем сообщение.

Жму — удалить. Не хочу, чтобы отвечал взаимностью. Не сейчас, и не сегодня. Возможно, потом. Позже.

Это не плохо, Насть. Это пиздец как хуево.

Психологи рьяно утверждают, что читать переписки партнера — это очень и очень плохо. Только уважение к чужому личному пространству станет гарантией долгосрочных отношений.

Но что поделать, если я уже начала? Если ответы на волнующие вопросы можно получить прямо здесь и сейчас? Если более удобного момента не будет, а выйти из диалогового окна — сродни пытке?

Тело прошибает мелкой дрожью. Я нервно расхаживаю из угла в угол, а затем захлопываю крышку унитаза, сажусь сверху и возвращаюсь к экрану.

До скрежета сжав зубы, смахиваю пальцем в самое начало. Туда, где только зародилось общение. Почему-то это кажется важным.

Перед глазами пролетают многочисленные сообщения. Короткие и объемные. Разные. Но чтобы досконально изучить их — не хватит ни дня, ни ночи, а у меня есть всего десять-пятнадцать минут, пока Наиль увлечённо читает с дочкой книгу наверху.

Делаю паузу, когда палец немеет. До крови жую губу. Сердце не просто часто колотится — оно мечется по телу, как обезумевшее. Я жутко боюсь, но уже не в силах сделать паузу.