— Чтобы было интереснее, можно обменяться парами, — невозмутимо звучит голос приблизившегося Журавлёва.

Внутри всё обмирает. Присутствующие подхватывают идею, а мой пульс разгоняется за считанные секунды.

Хмурюсь, ищу глазами источник всех своих проблем и метаний. Гордо вскидываю подбородок, когда понимаю, что Саша уже давно смотрит чётко на меня.

Нервно перетаптываясь с ноги на ногу, прячу руки в карманы куртки.

До того, как мы вышли на улицу, выглядывало солнце. Буквально за один миг на небе собрались густые серые тучи в преддверии непогоды.

— А что, кроме меня, никто не захотел с тобой ехать? — спрашиваю у Саши.

Включив в себе стерву в самом начале пути, делаю так, чтобы у него не было ни единого шанса задеть меня раньше. Ни в чем. Особенно табуированной темой является вчерашняя ночь. О ней я предпочту разговаривать исключительно с Наилем.

Журавлёв безмятежно вручает мне шлем, вскидывает взгляд. Обманчиво-невинный и вроде как дружелюбный. Вот только если присмотреться, то в нём столько всего плещется, что можно запутаться и захлебнуться.

Впрочем, не только по этой причине.

К лицу волнами приливает жар. За грудной клеткой вибрирует.

Я видела, как он трахается.

Боже мой.

Не должна была, но наблюдала за происходящим с оживлённым интересом, отчего до сих пор то и дело спирает дыхание.

Кажется, сама судьба надо мной издевается. Сталкивая, притягивая. Лишая возможности дать по-настоящему достойный и твёрдый отпор.

— Никому, кроме тебя, я не позволил бы ехать со мной.

Тон тихий, но чёткий и пробирающий до дрожи. Я вполне осознаю, что этому мужчине, скорее всего, не стоит верить, но впитываю каждое слово, как губка — до последней капли.

Надев на голову шлем и прочно закрепив его с помощью застёжки, подхожу к квадроциклу и встаю на подножку. Предстоящая поездка неоправданно сильно будоражит сознание.

Я взмахиваю рукой Наилю. Подтверждаю, что всё в порядке. Не совсем, но это мои личные триггеры, о которых знать необязательно.

Саркиев опоздал к старту, прослушал правила. Думал, что кататься мы будем вместе, но пока я пересказывала, что нужно делать, пары быстро и ловко сформировались. Таким образом, что можно было запутаться, кто и с кем. Наилю досталась Мира. Мне — именинник.

— Не обнимешь? — спрашивает Журавлёв.

На мою заторможенную реакцию — хмыкает и заводит двигатель. Транспортное средство резко дёргается, взбадривая и включая инстинкт самосохранения.

— А надо бы, Полин.

Квадроцикл срывается с места и набирает скорость, уносясь вглубь леса.

Я неловко пододвигаюсь ближе и обнимаю Сашу за талию, прогоняя оживающие в памяти воспоминания.

Нравится?

Хриплый вдох-выдох.

Соси.

Смаргиваю, глотаю насыщенный чистый кислород.

Я и без тесного контакта всё помню. Стараюсь не зацикливаться, но, чёрт возьми, до единой детали. До малейшего вздоха. До терпкого покалывания в кончиках пальцев.

И это ужасно. Неправильно. Аморально.

Наиль — мой единственный мужчина. Этот факт всегда меня устраивал. От и до.

В школьные годы, воспитываясь авторитарными и строгими родителями, я безвылазно сидела дома, не гуляя с подругами и не посещая тусовки и клубы.

После переезда в столицу мне удавалось держаться на плаву и руководствоваться теми же принципами. Я корпела над учебниками, почти не меняла привычный маршрут универ-общага.

До того момента, пока не поддалась чарам Наиля и не согласилась сходить с ним на первое свидание, мою жизнь вполне можно было назвать скучной и серой. Теперь же она стремительно приобретает все цвета радуги.

Квадроцикл с громким ревом несётся навстречу приключениям. В кровь ударными дозами впрыскивается адреналин. Пробуждается активный интерес к квесту. Как бы там ни было, но Журавлёвы здорово организовали праздник. Заскучать некогда. Как и выдохнуть, упорядочив мысли.

Промчав мимо деревянной хлипкой избушки и поляны с молодыми недавно посаженными соснами, делаем короткую остановку на обочине, не заглушая двигатель.

На карту смотрим вместе, пытаемся сориентироваться. Каждый флажок помечен красной точкой. Если откинуть все страхи и сомнения, то участвовать в командной игре у нас получается. Не знаю, какой приз уготован победителям, но мы обязаны за него побороться. Должно же быть хоть что-то приятное помимо нервотрёпки?

Увидев первый красный флажок, я едва не на ходу спрыгиваю с сиденья. Под предостережения и сетования Саши несусь к деревьям, затем подпрыгиваю. Когда срываю — в груди плещется радость.

— Ты похожа на ребёнка, Полин.

Журавлёв достает из кармана куртки сигарету. Найдя опору бёдрами, щёлкает зажигалкой. Прищурившись, затягивается.

На губах появляется лёгкая улыбка. Ему забавно за мной наблюдать. Мне за ним — пока ещё волнительно. Да и не знаю, как можно расслабиться, если чужой мужчина видел меня голой? Не просто без одежды, а во время оргазма, который он же и подарил?

До сих пор помню, как после первого секса с Наилем я безвылазно сидела в комнате, прячась. Думала, что это поможет избежать неловкости в общении, но ошиблась. Результатом послужила наша Мышка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— В целом я довольно открытый и жизнерадостный человек, но только рядом с близкими: родителями, мужем или дочерью.

С тобой — ни за что.

Ступая на шишки, пробираюсь сквозь пушистые и колючие ветки. Неподалеку на квадроцикле проносится и другая команда. Смеясь, сигналят. То, что в лесу мы не одни, дарит иллюзию безопасности и уверенности.

— Мне, как я понимаю, достаются самые тёмные стороны твоей души. Не то чтобы я жаловался…

Сделав вид, что не понимаю, о чем речь, обхожу Журавлёва и забираюсь на место. Похлопываю по сиденью, чтобы поторопился.

— Живее, прошу. Я хочу получить суперприз.

Не уверена, что у нас одинаковые цели, но Саша отправляет окурок на землю и, втоптав его подошвой, усаживается за руль.

Наши бёдра соприкасаются. Низ живота ощутимо сводит. Как ни пытаюсь, не получается думать на отстраненные темы.

— Мне некуда торопиться, — произносит Журавлёв. — Мой трофей находится в кармане. Тот, что вчера ты потеряла в кино. Но, так и быть, ради твоей светлой стороны я всё же постараюсь.

Тело бросает то в жар, то в холод. По спине катится ледяной пот. Я судорожно вспоминаю, как уходила в спальню. Надевала бретели платья на плечи, поправляла волосы. Прятала глаза. Нижнее белье, которое стащил с меня Наиль, кажется, осталось валяться где-то на полу у дивана. Влажное донельзя.

Квадрик разгоняется до максимальной скорости, оставляя после себя облако пыли и громкий рев.

Я не сдерживаюсь, ломаюсь. Ударяю кулаками по широкой спине. Слышу лишь смех. Когда понимаю, что серьезной реакции не последует — повторяю ещё раз. Сильнее.

— Полегче, Полин.

От злости сводит зубы. В детстве меня учили, что лазить по чужим вещам нехорошо, но я плюю на эти правила и забираюсь ладонями в карманы куртки Журавлёва.

Отрезвляющее ведро студёной воды резко приводит в чувство. Кроме пачки сигарет — там больше ничего и нет.

— Охуеть, как ты быстро заводишься, — долетает раскатистый смех. — Я шучу, Полин. Наиль вчера опередил меня и забрал трофей первым. Хотя, признаюсь, на белое кружево я положил глаз гораздо раньше.

Снова сцепив пальцы в кулаки, бью по лопаткам. Отчаянно. Накрывает облегчением вперемешку с раздражением.

— Это у тебя такая привычка — пиздеть на каждом шагу? — цежу сквозь зубы. Намекаю на тату.

Не знаю, улавливает ли Журавлёв, но после диалога глушит двигатель у чащи леса. Видимо, опасаясь, что такими темпами мы точно убьем друг друга.

— Нет, извини. Просто нравится тебя раскачивать.

Спрыгнув на землю, забираю карту. Не отвечаю, что у Саши получается. Порой даже без слов. Одними взглядами. С лёгкостью.