– Я буду прикрывать и сделаю это лучше.

Жайас и Тик переглянулись, и капитан согласно кивнул.

Осторожной цепочкой все двинулись в заросли кустов, похожих на пучки травы с человеческий рост. По правую руку от них оставались отвесные скалы, будто стена, выстроенная великанами прошлых времен. За кустами высоченным частоколом стояли пятнистые деревья без нижних веток, ровные, в один охват, хоть сейчас руби на мачты. Первым в зелени растворился Рубб, служивший в далекой юности помощником лесничего. Он ходил бесшумно даже по хворосту, читал следы зверей, умело передразнивал птиц и знал, как расправиться с волком голыми руками. Сделав десяток шагов, он застыл и прислушался.

– Птиц нет.

– Может, просто нас испугались? – подал голос юнга, шагавший за ним.

– Я знаю, когда они испугались, а когда их нет, – отрезал Рубб и пошел дальше, постоянно озираясь.

Лес, который должен после восхода солнца голосить на все лады, молчал. Единственными звуками были шаги людей, их дыхание и далекий, едва различимый плеск ручья или небольшой речушки. От этого плеска у измученных жаждой пиратов сводило скулы, и чем громче звучала укрытая лесом река, тем стремительнее становились шаги.

– Вижу реку! – громко шепнул Рубб, раздвигая полупрозрачные листья, формой и размером похожие на небольшую лодку.

Но не успел юнга передать весть дальше по цепочке, бывший лесничий истошно заорал и стал трясти рукой. На голом запястье болталась тонкая и очень красивая змейка, ярко-зеленая, с золотистым отливом. Она словно присосалась к коже Рубба, и даже когда тот отсек ее тело ножом, треугольная головка с огромными глазами так и осталась на его руке.

Рубб сначала таращился на мертвую змеиную голову, а потом упал на колени. Он хватал воздух, будто до этого очень долго был под водой, и умоляющими глазами смотрел на Лалу, которая уже подскочила к нему. А она сначала схватилась было за поясную сумку со снадобьями, а потом разглядела голову змеи и бессильно опустила руки. Место укуса на запястье Рубба стало темно-фиолетовым, и эта темнота быстро растекалась по коже бедняги.

– Сделай что-нибудь! – чуть не в ухо ей крикнул Тик.

– Поздно. – Лала закрыла остановившиеся глаза Рубба. Если бы не цвет змеи, она поклялась бы, что несчастный умер от укуса золотистого анука, который водится только в Пустыне и нигде больше.

Плеск воды в речушке уже никого не заставлял идти вперед. Люди стояли над фиолетовым трупом и молчали. Только Ушаш не смотрел на него, а продолжал оглядывать деревья и кустарник, готовый в любой момент метнуть кинжал.

– Он был славным малым, – наконец сказал Жайас, вынул из окоченевших пальцев Рубба нож и передал юнге.

– Лала, считается ли наш уговор исполненным? – вполголоса спросил Тик. – Я не хочу оставаться здесь и терять своих людей.

– Считается. Мне жаль. Я провожу вас.

– Набираем воду и уходим!

Тик шагнул к листьям-лодкам, ограждающим людей от реки, и в следующий миг просвистел кинжал Ушаша. Вместе с отсеченным куском полупрозрачного листа под ноги Тику упала еще одна золотисто-зеленая змейка.

– Они прячутся в этих растениях, – пояснил Ушаш очевидное и широкими движениями стал рубить листья, делая брешь в зеленой стене. Лала присоединилась к нему, но как только кто-то из пиратов замахнулся ножом в желании помочь, она остановила его:

– Мы с Ушашем сможем пережить яд, вы – нет. Подождите немного.

Четыре руки и два кинжала довольно быстро справились с задачей. Просека шириной в три ашайнских шага выглядела безопасной, но когда юнга нетерпеливо кинулся к воде, Жайас схватил его за руку.

– Мы не знаем, можно ли пить эту воду.

Кто-то отчаянно ругнулся, кто-то безысходно вздохнул, и только юнга, как молодой туповатый барашек, все тянулся к воде, облизывая губы. Он обиженно посмотрел на Жайаса и сказал:

– Там бабочки, капитан! Они же не умирают.

Действительно, люди сразу не приметили серебристых бабочек, сидящих на травинках, свисающих к воде. Бабочки подергивали крыльями и опускали хоботки в капельки, блестящие на стеблях.

– Ты ведь не бабочка, – улыбнулась ему Лала, но потом наклонилась к реке, зачерпнула ладонью обжигающе-холодной воды и понюхала. Потом лизнула и наконец сделала маленький глоток. Вода казалась совершенно обычной, если не считать, что от нее ломило зубы.

Люди опасливо, один за другим, опускали руки в жидкий лед и медленно пили. Кто-то даже умылся, поеживаясь и клацая зубами. Потом наполнили бочку и пошли обратно. Что делать с телом Рубба, решили не сговариваясь. Ушаш взвалил его на плечо, как ребенка, и понес за Лалой, которая теперь шла впереди, отсекая особенно подозрительные листья, где могли прятаться другие змеи.

Они еще раз сходили к реке, наполнили бочки и притащили к лодкам довольно торопливо, не разглядывая лесные и прибрежные красоты. Пришло время прощаться, а Лала так и не смогла придумать, как заставить Ушаша отказаться от путешествия на «Везунчике». Тик наверняка думал об этом же, хотя в последние сутки Ушаш был очень полезен кораблю.

В отличие от Лалы хаддор лучше умел управляться с людьми. Выждав момент, он искренне вздохнул, убедившись, что его слышит тот, кто должен:

– Это опасное место, Лала, хоть ты и не боишься змеиного яда. Одной будет очень трудно. Может, ну его, этот твой Сайшон? Пошли с нами, вместе мы столько наворотим! А потом ты вернешься в Шулай, если хочешь…

Не успела она возмутиться таким малодушным предложением, как в разговор вступил Ушаш, который стоял за ее спиной.

– Я могу остаться с тобой. Как-то не хочется пока работать на Лириша и его Совет. Но если ты желаешь продолжить поиски одна, то…

– Мудрое и храброе решение! – поспешно перебил его Тик, не заметивший, как облегченно выдохнула Лала. – Теперь я уверен в успехе!

– Благодарю, я буду рада твоей помощи, – церемонно поклонилась Лала Ушашу и признательно улыбнулась Тику.

Вещи Ушаша доставили с корабля той самой подтекающей лодкой, из-за которой не вся команда сошла на берег. По приказу Тика лодку вытащили из воды, перевернули, положили под нее небольшой ящик и присыпали песком.

– Если вдруг вы захотите уйти отсюда морем, в ящике кое-какой инструмент и отрез яркой ткани для сигнального флага. Починить ее несложно. Простите, что не оставляю целую лодку, мне они нужнее, а эта, – он кивнул в сторону песчаного холма, – может, и не понадобится вам никогда. Я прикажу приглядывать за морем возле трезубой скалы.

– Спасибо, Тик… – Лала крепко и нежно обняла его, как ребенка. – Если у меня есть брат, пусть он будет таким, как ты…

– Да ни в жизнь! Мы бы еще в детстве друг друга прибили, – хохотнул Тик, отвечая на объятия. – Шучу. Расскажешь потом, кто ты такая на самом деле. Ведь расскажешь?

– Конечно.

– Все. – Тик решительно отстранился. – Кто долго прощается, тот не всегда возвращается. Идите.

Перед тем как шагнуть за Ушашем под полог леса, Лала обернулась. «Везунчик» покачивался на волнах, как гусыня, ожидающая гусенка. Лодка Тика торопилась к нему, взмахивала веслами, словно короткими неуклюжими крыльями.

– Я бы очень хотела его еще раз встретить, – негромко сказала Лала скорее просто в небо, но Ушаш услышал.

– Значит, встретишь, – пообещал он, перехватил поудобнее кинжал и прибавил шагу.

– Ты знаешь, куда нам идти?

– Если есть гора и река, то вода всегда течет вниз. Пойдем по берегу против течения.

Шагать по зарослям вьющихся трав было не очень удобно. Цепкие плети хватали их за ноги, как живые. Пару раз Лале казалось, что это не растение, а змея мешает ей идти. Но ни одна змея, а их ашайны встречали предостаточно, и не подумала напасть на идущих. Казалось, что ползучим гадам просто любопытно.

– Вот и мне любопытно, – отозвался Ушаш, потому что Лала опять начала думать вслух. – Наших черноголовых друзей они уже перекусали бы, а нас не трогают.

Лала не знала, что ответить. Ей не давала покоя мысль, что это местная разновидность ануков, каким-то чудом перебравшаяся сюда из пустыни через непроходимые горы.