Лала прислонилась к стене, и ей показалось, что холодный камень гулко повторяет удары ее сердца. Выдохнула, перечитала послание, порвала на крошечные лоскуты и бросила их на пол. Потом взяла кусочек мяса из миски Джоха, угостила светлого сокола и махнула ему в сторону города. Только когда птица стала точкой над куполами, она облегченно рассмеялась. Лириш оправдал ее ожидания с лихвой. Осталось сплести веревку и дождаться ночи.

Шнэдд постучался к ней в сумерках, когда город уже светился редкими огнями факелов и уличных жаровен. К этому моменту Лала сплела толстую длинную веревку из всего, что нашла в комнате. Вокруг царил дикий беспорядок, в котором при золотом сиянии анука посетитель ничего не смог бы разобрать.

Смотритель не открыл решетку, и от этого Лале на мгновение стало жутковато, словно она действительно в тюрьме. Впрочем, Шнэдд улыбался довольно искренне:

– Как поживаешь, сестра? Проголодалась?

– Нет.

– Ты обдумала наш разговор?

– Если тронете Снега… – угрожающе начала она, но Шнэдд не дал ей договорить.

– Судьба твоего дрома в твоих руках. Мне и самому это все неприятно, поверь. Я люблю животных, они полезные. И не предают. – Он значительно посмотрел на нее, но в полутьме это было бесполезно.

– Не обдумала, – запоздало ответила Лала на вопрос. – Некогда было.

– Да, я вижу. – Он усмехнулся, глядя на беспорядок за спиной Лалы. – Злость и обиду нельзя держать в себе, ты права. Пусть уж лучше вещи пострадают. Приобретешь новые. Ты вообще сможешь очень много приобрести.

– Мне не нужно многое. Мне нужен мой дром и сведения о семье. Мне нужно в Сайшон!

– Обязательно. Только позже. Как мы тут все благоустроим нужным образом.

– Я еще не решила. Надо выспаться.

– Ладно, – разочарованно вздохнул Шнэдд. – Только утром тебе придется дать ответ. С удовольствием позавтракаю с тобой наверху. Правильных снов тебе, сестра Лала.

Не дожидаясь ответа, он растворился в сумраке.

Лала собрала все, что не может взять с собой, сложила посередине комнаты и набросала сверху клочков бумаги. Чернила наступившей ночи заливались в комнату подобно порченой крови, и она решительно выдохнула. Пора. Тик тревожно затрепетал, когда она прижала к нему обрывок страницы первой попавшейся книги, пальцы обдало жаром, но она отпустила их, только когда уголочек почернел и занялся огоньком. Тогда она крепко заперла дверь, подбросила Джоха в ночное небо и кинула веревку через подоконник.

Спускаться было тяжело и страшно. Узел с Первым Кодексом, Свитком снов и прочими немногочисленными ценностями очень мешал. Веревка начала раскачиваться, и пару раз Лала больно стукнулась об острые камни стены. Рассчитала длину она почти верно. Когда веревка кончилась, до земли осталось всего два роста, и она лишь слегка ушиблась в прыжке. Джох тут же сел ей на плечо, бесшумно, как сова из Заморья, словно прекрасно понял, что происходит.

Лала осмотрелась, прикрыла Тика рукавом и пошла строго вперед, не обращая внимания на изгибы светлеющей в ночи мощеной дорожки. Линия выбранного пути вела ее в густые заросли иглолиста и дальше, мимо старого брошенного купола, растрескавшегося, как переваренное яйцо. Из него медленно, стараясь не напугать Лалу, высунулась темная фигура.

– Следуй за мной, госпожа. Скорее. Не оборачивайся! – торопливо шепнул незнакомый молодой голос.

Она не испугалась, но все же обернулась к Маяку и на миг остановилась. Окно ее комнаты, освещенное пожаром, казалось, можно заметить даже со Стены. Но вокруг было тихо, и только шаги провожатого мягко звали за собой.

Незнакомец почти бежал, легко ориентируясь в кривых, скудно освещенных луной улочках. Вскоре Лала перестала узнавать окружающие ее купола. Она ни разу не была в этой части города. Пару раз им встретились припозднившиеся прохожие, которые шарахались в тень, лишь только замечали свечение Тика под рукавом красного плаща Лалы. Она усмехнулась при мысли, что бы сделали эти люди, разгляди они цвет сидящего у нее на плече сонного Джоха.

Провожатый не сбавлял ход, и по ощущениям Лалы, они уже подошли к окраине Шулая.

– Эй! Куда мы идем? Где мой дром?

– Прости, госпожа, мне неведомо ничего про твоего дрома, я должен только привести тебя к благородному Лиришу, – ответил он, чуть задыхаясь от быстрой ходьбы.

– Лириш живет не здесь! – уверенно и жестко сказала Лала.

– Еще немного.

И правда, впереди уже встала Стена, отсекая спящий город от смертельного холода пустыни. Из темноты возникла фигура с небольшим факелом и сделала быстрое круговое движение рукой, отчего огонь образовал кольцо. Провожатый Лалы несколько раз цокнул языком, подражая трескотне хвоста рассерженной шамбы. Не говоря ни слова, человек с факелом пошел перед ними и нырнул в небольшой купол, похожий скорее на амбар, чем на жилище.

Внутри было светло и на удивление чисто. Никаких перегородок, только множество аккуратных вьюков и ящиков вдоль стен. На одном из них сидел, улыбаясь, Лириш. Рядом с ним на другом тюке стоял большой серебряный поднос с кувшинами и снедью.

– Добро пожаловать в приют заговорщиков, Мастер Смерти, – поднял кубок глава Управы.

Лала обернулась – сопровождавшие ее люди бесшумно вышли и закрыли дверь.

– Где Снег? – вместо приветствия выдохнула она.

– С ним все хорошо. Сейчас нужно думать не о животных, а о людях. Мастер Шнэдд заметил твой побег?

– Я подожгла все, что не смогла забрать с собой. – Лала пересадила сонного сокола на ближайший ящик.

– Отчаянно. Но, возможно, так и надо. В новую жизнь не стоит тащить старый груз.

– Я хочу видеть своего дрома!

– Утром тебя к нему проводят, а пока у нас есть дела важнее, поверь.

Лириш встал и, кряхтя, подтащил к импровизированному столу еще один тюк, смахнул с него несуществующую пыль и сделал широкий жест:

– Прошу, госпожа, к нашему столу переговоров!

Голод, до сих пор скромно молчавший, отчаянно скрутил желудок Лалы. Роскошным ужин она бы не назвала – обычные лепешки с юговым маслом, два или три вида сыра, вино. Но ничего вкуснее она еще не ела со дня возвращения в Шулай. Лириш с улыбкой наблюдал за ней.

– Наслаждайся. Свобода – лучшая приправа.

Лала ничего не ответила, смакуя каждый кусочек. Лириш опустошил свой кубок, наполнил его снова и довольно откинулся к стене.

– Признаюсь, ты меня поразила своей находчивостью. Послание было составлено идеально. Во всем Шулае найдется от силы десяток людей, говорящих на языке Заморья, и только двое из них умеют читать. Зеленщик получил свою награду, если вдруг тебя это интересует.

Лала кивнула с набитым ртом. Насыщение медленно обволакивало ее пряным покрывалом, и вместе с ним наступало желание облагодетельствовать всех вокруг, начиная с Лириша. Но тот вдруг подобрался и отставил кубок.

– Итак, к делу. В Совете распри. Вчерашний день показал, насколько Мастера не доверяют друг другу. Тебе из башни не видно было, а тут весь город на себе это прочувствовал. До заката Согласователи одобрили три десятка смертей, не считая коз и дромов. Только вот шуларты Совет распределил очень странно – все камни ушли в хранилища Шнэдда, Шойду, Ошира, Ашгара и, собственно, самих Согласователей. Остальные ничего не получили. Они в меньшинстве и не могут ничего серьезного противопоставить радетелям старых устоев.

– Как это? – Лала с трудом соображала после сытного ужина и вина.

– Так, что именно Ашгар с Шойду и Шнэддом хотят сохранить прежний порядок в земле ашайнов. Более того, они решили прервать торговлю с Заморьем. Закрыть порт Шулая навсегда. Даже те из нас, кто сейчас оказался в Заморье или в других краях, не смогут вернуться на родину.