Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Что стоите, как тупые козы! Быстро несите его ко мне!

– Нет, ко мне! – раздался властный голос.

Ишиндалла подошла незаметно, и впервые ее лицо выражало участие. Она кивнула Лале:

– Мастер Шай получит лучший уход, а ты собери все свои знахарские навыки. Сообщи мне, что будет нужно.

Не говоря больше ни слова, она развернулась и пошла к своему куполу.

В ту ночь Лала не спала. Ей действительно понадобились все умения. Мастера Шая, впавшего в забытье, терзала жесточайшая лихорадка, а весь оазис гудел, обсуждая, где он потерял своего дрома и как вообще выжил во время Хвори.

Вторые сутки растирая истощенное горящее тело специальными снадобьями и по каплям заливая в пересохший рот отвар пятисила, Лала иногда говорила с учителем, хоть и не думала, что он поймет и тем более ответит.

– Пожалуйста, не умирайте! Если бы тут росла огнеломка, я бы с жаром быстро справилась…

– И так… справляешься… – вдруг просипел он с закрытыми глазами.

Лала от неожиданности выронила плошку с отваром, и густая жижа мгновенно впиталась в ковер. Положив руку на лоб учителя, Лала не заметила уменьшения жара, но Шай задержал ее ладонь своей:

– Не убирай. Так хорошо… прохлада…

Лала покосилась на руку и только сейчас поняла, что это левая ладонь, со вшитым недавно розовым шулартом.

– Учитель, – шепотом позвала она, – а это может быть от того шуларта? Рука-то левая…

Шай открыл глаза, в которых не было и следа лихорадочного слабоумия:

– Конечно! Как я сразу не подумал, уже бы встал на ноги!

– Куда вам на ноги, вы еле живой были, – усмехнулась Лала, не отнимая ладони от его лба.

Мастеру Шаю становилось легче на глазах. Слабость никуда не делась, но ясность ума и осмысленный взор вернулись окончательно.

– Я бы поел…

Лала и подумать не могла, что умеет так изгибаться, чтобы, не убирая спасительной ладони от головы учителя, дотянуться до своего несъеденного завтрака и вручить больному кусок свежего хлеба с маслом юги.

– О, Мать-Пустыня, какое блаженство может принести простой хлеб изголодавшемуся! – Шай энергично жевал и улыбался.

– Сколько вы не ели? – спросила Лала, чувствуя, как ее волной заливает радость.

Он задумался и стал жевать медленнее.

– Два дня Хвори, три дня пути сюда и… Сколько я лежу?

– Вторые сутки.

– Ну, тогда больше недели. Это многовато.

– Учитель, молю, расскажите, что случилось?

Мастер Шай потянулся за водой и сел, придерживая руку Лалы, словно боясь, что боль вернется. Лале пришлось сесть с ним рядом на кровать. И пока тот рассказывал, она не шевелилась и почти не дышала.

– Я покинул Сайшон налегке в надежде поужинать в Гнезде Черной Руфы – этот оазис как раз на середине пути досюда. Взял только воды. Мне не хватило пары часов, чтобы добраться до укрытия. Мастера не боятся ночного пустынного холода, но Хворь – иное дело. Дром взбесился и мечтал от меня удрать. Правильно мечтал, кстати. Если бы не его теплая кровь, мне не жить.

– Вы пили его кровь? – с придыханием уточнила Лала.

– Я спрятался в его распоротом брюхе, и пока билось сердце, было вообще хорошо.

– Убили любимого дрома? – голос Лалы опустился до горестного шепота.

– Да, – коротко и очень тихо ответил он. – Иначе мы бы с тобой не разговаривали. Это было тяжело, ведь кинжалом я не мог его разделать.

– Почему?

Мастер Шай свел брови:

– Ты мне скажи.

Лала растерялась. Она точно сказала что-то не то. Но потом осенило:

– Если убить кого-то кинжалом в пустыне, он превратится в песок. И негде будет прятаться. Но… как же вы справились?

– Оглушил ударом в слабое место между глазом и ухом и с помощью ключа и собственных зубов вскрыл ему брюхо так, чтобы сердце не потревожить.

Шай говорил это обыденно, будто давал урок по заточке кинжала. А Лалу передернуло от одной мысли, что добрый, верный и немного туповатый дром, первый друг и помощник ашайна, может быть запросто выпотрошен хозяином без угрызений совести. Ей подумалось, что попади она со Снегом в Хворь, они просто оба замерзли бы, крепко прижавшись друг к другу. Тряхнув головой, она сосредоточилась на рассказе учителя.

– Я прикопал дрома песком, как мог, и забрался внутрь, бросив все вещи, кроме кинжала и свитка, который обещал тебе отдать. Это было очень вовремя. Только вот для Хвори туша дрома ничего не весит. Меня мотало по пустыне до тех пор, пока ветер не выдохся. А когда я вылез из окоченевшего трупа, сам наполовину мертвый, то совершенно не узнал места. Только ночью по звездам понял, в какую сторону идти. И дошел. То есть дополз. Повезло, если бы ветер чуть раньше закончился или метнул меня дальше на запад, через какое-то время люди нашли бы черный шуларт.

– Вы бы себя убили?

– Конечно. Как иначе стать снова частью Пустыни и вернуть ей долг? Замерзший мертвец бесполезен для нее.

– А почему черный шуларт?

– Ну наконец-то спросила. – Шай улыбнулся. – Все. Можешь не держать ладонь, мне легче. Подай лучше мои вещи.

Выстиранный алый плащ и почищенная поясная сумка висели на козлином роге, вмурованном в стену. Лала с почтением, как священные реликвии, протянула их учителю, но он небрежно откинул плащ и полез в сумку.

Свиток, припудренный красноватой пылью и перетянутый грубым шнуром из дромьей шерсти, оказался разочаровывающе маленьким. Шай будто прочитал мысли Лалы:

– Да, совсем немного, но нам хватало до сих пор. Однако тебе никто не запретит вписать сюда новые строки. Бери, только сначала выспись, чтоб голова была свежая. – Он протянул ей свиток, с удовольствием откинулся на подушки, и уже засыпая, добавил: – Удачно ты создала розовый шуларт.

Стоя в дверях, Лала спохватилась, что так и не спросила главного: что же такое Хворь Пустыни? Но возвращаться и будить ради этого Мастера Шая она не стала.

Разумеется, она не последовала его совету. Первым делом, оказавшись у себя в комнате, присела на кровать и развернула свиток. Излишне витиеватыми буквами, которые, не поморщившись, не прочтешь, неизвестный древний писарь знакомил мир с шулартами. Заглавие, еще более вычурное, чем сам текст, гласило: «Шулартарий». Лала глотнула вина и принялась за чтение.

«Общие сведения:

Шуларт – кровавая слеза Великой Пустыни, единственный в своем роде камень-не камень. Все шуларты независимо от цвета рождаются только в достаточном количестве первозданного песка. Никто не знает, что было сначала – шуларт или ашайн, ибо Первая Хворь уничтожила архивы и всю мудрость предков. Нам осталось только догадываться, и путем долгих рассуждений и наблюдений решено было отдать первенство ашайнам. Ибо без крови ашайна-Мастера не рождаются шуларты, буде хоть десяток убить кровоносящих тварей в песках Матери-Пустыни.

За всю историю новых времен встречались следующие разновидности шулартов:

Красные – основные и самые многочисленные. Создаются кровью Мастера Смерти и любого существа Пустыни, чью кровь отворяют черные кинжалы. Размеры разные, оттенки разные, прозрачность и сияние разное. Собранные вместе увеличивают силу Мастера. Вмурованные в стены способны укрепить их многократно. Разрушаются кровью Мастера и в этот момент выделяют сильнейший жар и свет. Подсвеченные живым огнем в руке Мастера Смерти дают луч, способный менять цвет в присутствии любого оружия, призванного пускать кровь, а также видеть прочие шуларты на расстоянии двадцати полетов стрелы. Однако в достаточном количестве крови, слез, слюны и прочих жидкостей телесных красные шуларты становятся невидимы для луча. Именно этим пользуются воры из других земель, да накроет Хворь Пустыни их дома. В руках чужестранцев шуларты несут опасность для обладателя. Сначала дают мощный приток сил и радости, способствуют бодрости и достижению целей, но только если постоянно находятся на теле владельца. Через один лунный круг взрываются, оставляя ужасающие смертельные раны. Если простолюдин-обладатель шуларта успеет избавиться от него до новой луны, останется жив. Но редко кто это знает и имеет силы отказаться от счастья.

Черные – камни из крови умершего Мастера Смерти. Остаются в пустыне после самоухода. Могут быть найдены простыми людьми, но жгут их так, что унести находку невозможно. Мастера Смерти берут камни без угрозы ожогов. По мощности рождаемого огня заменяет три десятка красных. Попасть за пределы Пустыни может только в руках Мастера, способен притягивать любой металл, даже золото. Использовать черные шуларты во благо ашайнов пока не доводилось. Хранятся сто лет, после распадаются черным песком.

Синие – редчайшие, всегда парные. Рождаются из крови мастеров, погибших в бою друг с другом. При условии, что бой был при достаточном количестве первозданного песка. Свойства изучены плохо, доподлинно известно только, что они не распадаются, либо срок этот больше, чем вся история ашайнов. Единственный синий шуларт из хранилища Совета Мастеров Шулая пропал. Пытки охранника ни к чему не привели. Синий шуларт Совета Мастеров Сайшона замурован в главной шахте во избежание искушения. Есть предположение, что синий шуларт придает прочность строению, в которое вмурован. Ни один горный обвал не тронул главную шахту Сайшона, а все прочие много раз приходилось возрождать.

Розовые – самоцветы жизни. Очень маленького размера, прозрачные. Рождаются из крови Мастера Смерти и крови роженицы. Чрезвычайно редки, потому что на родах присутствуют только женщины. В отличие от прочих шулартов излучают прохладу и не разрушаются от крови Мастера. Огня и света не дают. Свойства не изучены из-за малочисленности, но замечалось, что эти камни благотворно влияют на общение с животными Пустыни. В руках простого человека не опасен, но и свойств не проявляет. Срок распада неизвестен, ибо из-за малого размера единственный шуларт, сданный в хранилище, был утерян. Польза сомнительная».

21
{"b":"898793","o":1}