— Твоя первая любовь? — тут же, не задумываясь, задает он свой вопрос.
— О, это легко! — радостно кричу я. — Мальчик из школы! Его звали Александр, голубоглазый блондин, в которого была влюблена вся женская половина нашего класса. Я не шучу! Помимо превосходных внешних данных, он был еще потрясающе умен и к тому же все время удачно шутил. В общем, мужчина-мечта всех десятилеток.
Мой мужчина-мечта из плоти и крови, держащий меня за руку, поднимает бровь вверх, видимо чувствуя подвох.
— И кому же в итоге выпала удача?
— Всем понемногу, — пожимаю я плечами. — Он оказался очень любвеобильным парнем. На день всех влюбленных сразу восемь девочек получили от него валентинки с признанием в самых искренних чувствах. Но он не знал, что девчонки обсуждают такие вещи в туалетах. В общем, мы решили, что настоящие мужчины так не поступают, и дружно перестали его любить.
— Поразительная сплоченность коллектива! — усмехается Эндрю. — В чем секрет?
— К тому времени у него появились прыщи, так что это было скорее практичным решением.
Эндрю, смеясь, останавливается прямо посреди дороги и привлекает меня к себе. Его пальцы путаются в моих локонах, мысли путаются в моей голове, а я — в его поцелуе. Кажется, я даже начинаю тихо постанывать от удовольствия.
— Видишь, правда — это не так уж и страшно, — шепчет он мне на ухо.
— Ты только что поощрил меня за хорошее поведение? Как собачку? — выпаливаю я, делая большие глаза.
— Ну, в общем-то, да, — усмехается он.
— Я тебе это еще припомню!
Мы заходим в цветочный магазин как раз, когда Эндрю заканчивает смеяться. Продавец за стойкой поглядывает на нас с интересом. На удивление, это пожилой старичок в вязаном кардигане. Среди сотни благоухающих бутонов всех цветов и размеров он выглядит несколько комично, но в то же время в этом есть какая-то гармония. Будто декорация для авторского кино. Я обвожу взглядом полки с цветами.
— Какие цветы ты любишь? — задумчиво спрашивает мой примерный воздыхатель.
— Ты будешь смеяться, — я закусываю губу.
— Обещаю что не буду.
— Я не люблю цветы. Только зелень.
— Зелень? — на его лице искреннее недоумение.
— Ну знаешь, такие палочки, а на них листочки, — я на пальцах пытаюсь показать, как в моем понимании выглядит «зелень».
— Типа эвкалипта? — с усмешкой уточняет он.
— Да, типа того.
— У вас есть эвкалипт? — поворачивается Эндрю к старичку.
Тот, ни на секунду не смутившись, кивает и не спеша проходит к холодильнику с цветами, откуда достает нам тугую связку эвкалипта. Но все же предпринимает попытку меня вразумить.
— Для дамы у нас есть великолепные свежие гортензии, привезли только вчера, — обращается старичок к моему спутнику.
— Нам только веточки, пожалуйста, — с улыбкой качаю я головой.
Сдавшись, продавец пожимает плечами и раскрывает перед нами связку эвкалипта.
— Как твои глаза, — произносит мой красивый мужчина. — Дайте весь!
Хохоча в голос, я выхожу из цветочной лавки буквально с веником зеленых палочек и листочков. Если у Золушки была тыква, я вполне могу позволить себе букет эвкалипта.
Мы снова беремся за руки и направляемся вверх по улице до припаркованного автомобиля. Распахиваю дверь раньше своего спутника и ловлю на себе недовольный взгляд темных глаз. Ой. К галантным манерам так сразу не привыкают! Эндрю заводит двигатель, и мы неспешно двигаемся в плотном потоке автомобилей. Музыка из колонок играет что-то умиротворяющее, берущее за душу. Разве можно представить утро лучше этого? Ох, нет. В этот момент Эндрю берет мою руку в свою и прижимается губами к тыльной стороне ладони. Я плавлюсь и понимаю, что теперь — это точно лучшее утро в моей жизни. Как в сказке.
По дороге заезжаем на заправку, Эндрю делает несколько звонков и затем возвращается за руль. Судя по указателям, мы направляемся в порт. Я вижу яхты и, кажется, начинаю понимать, чем мы сегодня займемся.
Снова раздаётся звонок телефона. Мне хочется выкинуть его в воду, к которой мы приближаемся. Эндрю достаёт телефон из кармана и хмурится, смотря на экран. Я слежу за его взглядом: неизвестный номер.
— Да, — кратко отвечает он, и некоторое время молча слушает, — да, мой брат.
Он мрачнеет, я напряженно слежу за его выражением лица и жду, когда станет понятно, что натворил Джерард. И почему звонят его старшему брату. Молчание слишком гнетущее, и то, что голос в трубке произносит что-то действительно ужасное, становится ясно уже по тому, как белеют костяшки его пальцев, сжимающих телефон.
— Как он? — наконец сдавленно произносит Эндрю.
На секунду он устало прикрывает глаза, потирая переносицу рукой.
— Хорошо, скоро буду.
На этом разговор, очевидно, изменивший наши планы на идеальное первое свидание, заканчивается. Испытующе смотрю на мужчину рядом с собой в ожидании, когда он начнёт говорить. Но он молчит. Просто продолжает сидеть и смотреть на телефон в своей руке, как будто ждёт, что тот вдруг выплюнет флажок с надписью «шутка», и все дружно посмеются над этим. Зеленый сигнал светофора дает знак продолжать движение, но мы не двигаемся с места.
— Эй, что случилось? — нерешительно дотрагиваюсь до его руки, и он вздрагивает от моего прикосновения, как будто забыл, что я сижу рядом.
— Джерард в больнице.
— Что?
— В клубе была перестрелка.
— Пере… что? — ахаю я. — Как он?!
— Он жив, но бармену и охраннику повезло меньше, — Эндрю словно пробует на вкус эти слова, и, судя по лицу, они ему не нравятся. — Я должен ехать в больницу, а потом в полицию.
— Хорошо.
Я в шоке от услышанного.
Перестрелка? Из настоящего оружия? Есть убитые? Джерард в больнице. Это будто сюжет голливудского боевика с Лиамом Нисоном в главной роли — никак не вяжется с моей устоявшейся реальностью, в которой главным злодеем выступает разъярённый бизнес-партнёр, поджидающий с оскорблениями у машины. Это вообще ни с чем не вяжется.
— Мне поехать с тобой? — с надеждой в голосе произношу я, уже зная, что он ответит.
— Нет, я отвезу тебя домой.
— Не трать время, — сжимаю его ладонь, чтобы показать, что я рядом. — Пожалуйста, не нужно беспокоиться ещё и обо мне, — смело заглядываю ему в глаза, чтобы доказать, что это правда. — Сейчас у тебя есть дела поважнее, поезжай. Я доберусь на такси до дома и буду ждать от тебя новостей.
— Элизабет, просто не спорь.
Он резко выворачивает руль в направлении центра города. Мы несемся по улицам с такой бешеной скоростью, что меня буквально вдавливает в сиденье, и я молюсь добраться до дома не в виде лепешки. В слух, конечно, ничего не говорю. Даже не представляю, что сейчас твориться в его голове. Мои собственные мысли путаются, как-то упорядочить их сейчас нет абсолютно никакой возможности, поэтому я просто перевожу дыхание и решаю разобраться со всем позже.
Через рекордных пятнадцать минут мы резко тормозим у моего дома. Он поворачивает ко мне лицо, и единственное, чего хочется сейчас — забрать боль, отразившуюся в его глазах. Но я не знаю, как это сделать.
— Тебе пора, — отрывисто выдыхает он и, на секунду притянув меня к себе, целует, что есть сил. Затем так же внезапно отпускает, и я, не дожидаясь приглашения, выпрыгиваю из машины, дав ему возможность нажать на газ и скрыться в сторону больницы.
Нерешительно оглядываюсь по сторонам и крепче прижимаю к груди импровизированный букет из эвкалипта, воспоминаний о сегодняшнем дне, тревоги за Эндрю, Джерарда и паники от таких новостей. Все это вместе. С этой жизнью точно что-то не так.
Глава 34
Дома я никак не могу найти себе место и беспокойно хожу из угла в угол. Пытаюсь сесть за работу, но руки трясутся настолько, что пальцы не попадают по клавишам. Приходится признать, что я не способна сейчас ни на что иное, кроме нервного блуждания по квартире. Поэтому, не придумав ничего лучше, начинаю делать уборку.
Прохожусь по комнате с пакетом в руках и выкидываю все, что, как мне кажется, лежит не на своем месте. Затем с остервенением отмываю засохшую сковородку, перемываю всю посуду и, перемещаясь по кухне, протираю все поверхности, до которых могу дотянуться. Мою пол и, стараясь не думать ни о чем, кроме воды и чистящих средств в своих руках, отдраиваю до блеска унитаз, раковину и душевую кабину. Когда в доме не остается поверхностей, по которым можно пройтись тряпкой, бросаю взгляд на гардеробную и, закусив губу, оцениваю свои силы и масштаб разрушений в ней. В итоге признаю, что разобрать ее не хватит времени, даже если я вообще не лягу спать, и устало опускаюсь на диван, не понимая, что теперь делать с мыслями, которые беспорядочно мечутся в моей голове.