Поворачиваюсь в сторону великолепного мужчины, стоящего всего в шаге от меня. Один шаг до самой большой ошибки в моей жизни, которую он не дал мне совершить. Эндрю выглядит очень напряженным. Мы молчим, укрытые темнотой холодной лондонской ночи и запретами, которые стоят между нами, словно высокая стена. Теперь я снова ее чувствую, как и почву под ногами. Судорожно втягиваю в себя воздух и понимаю, что все это время почти не дышала. Слыша этот звук, он усмехается.

— Это будут не самые простые трудовые отношения.

Очень подходит к сложившейся ситуации. Я встаю рядом, держась за перила, перегибаюсь вниз и восхищенно любуюсь открывающимся видом. Пытаюсь сформулировать то, что прозвучит не как мольба о продолжении. Что угодно, кроме этого.

— Меньше шампанского, танцев в темных клубах, — наконец, произношу я, — и мы справимся.

— Тогда все просто, — тихо отвечает он, — и раз ничего из этого у нас не выйдет, можем прямо сейчас пойти посмотреть мою кровать.

Я невольно смеюсь. И тут же замолкаю, представляя эту самую кровать.

— У меня есть парень, — выдаю я на одном дыхании, видимо боясь передумать. О том, что он по совместительству еще и мой жених — смелости сказать не находится.

— ЭТО я понял.

Еще с минуту мы просто молча стоим и смотрим на огни ночного города. А затем он достает из кармана телефон и вызывает мне такси. У лифта, на десятом этаже, я начинаю стягивать с себя его пиджак, но он останавливает меня и снова запахивает его на моей груди.

— Оставь, тебе он больше идет, — тихо произносит он и, мягко развернув меня, подталкивает к открывающимся дверям кабины.

Я захожу внутрь, нажимаю на кнопку первого этажа и только после этого позволяю себе поднять на него глаза. Двери бесшумно закрываются, а мы до последней секунды не сводим друг с друга глаз. Это будут чертовски сложные трудовые отношения.

Я со стоном разлепляю глаза и оглядываюсь. Пытаюсь оценить урон от выпитого вчера спиртного. С минуту просто лежу, уставившись в стену, и пытаюсь понять, где я нахожусь. Это гостевая комната в доме Джесс.

Мочевой, конечно же, не заставляет себя долго ждать, и приходится пошевелиться. Урон от чрезмерно выпитого шампанского становится очевиден немедленно, и я стрелой несусь в туалет.

Плохо. Очень плохо.

— Больше никогда в жизни не буду пить, — постанываю я и благодарно принимаю стакан воды от подруги.

— Не неси чушь! — хохочет Джесс. — Эти муки совести страдающего от похмелья человека никогда нельзя принимать всерьез. Да и вообще, тебе просто нужно выпить.

— Мне стало хуже от одного совета выпить.

— А станет лучше, если ты им воспользуешься, — безапелляционно заявляет подруга.

На заднем плане визжат дети, пытаясь перекричать друг друга. Слышится звук глухого шлепка и пронзительный рёв.

— Боже, Майли!!! — вскрикивает Джесс и выбегает из комнаты. Николь, сидящая рядом со мной на кровати, утешительно похлопывает меня по руке.

— Почему она такая бодрая? — сиплю я, едва узнавая свой голос.

— Мне кажется — понизив голос отвечает Николь — у нее просто нет выбора.

Дети снова взрываются визгом. Я со стоном накрываю голову подушкой. Это будет невыносимо долгий день.

Спать совершенно не хочется, но и шевелиться тоже. Поэтому я продолжаю просто лежать и слушать звуки бушующей семьи за стеной. В голову начинают приходить обрывки воспоминаний о вчерашнем вечере. Об Эндрю Стоуне. Резко убираю подушку с головы. Нужен воздух.

Где-то в груди щемит при воспоминании о танце и его руках на моей талии. Я невольно трогаю себя в том месте. Наверняка, я до ужаса мягкая по сравнению с ним.

«Это просто танец, Элизабет»

Со стоном переворачиваюсь на бок и принимаю вертикальное положение.

— Расскажешь, как оказалась дома у незнакомого мужчины? — осторожно спрашивает Николь.

На экране телефона горят сообщения от Майка. Как напоминание о том, что я полная неудачница.

— На самом деле, мы знакомы. Встречались с ним по работе. Маринн меня так разозлила, что я попросила его подыграть. Это дружеский жест, ничего больше.

НИЧЕГО БОЛЬШЕ. Столько вранья я не говорила со времен учебы в старших классах.

— Ничего себе, дружеский жест! Р-раз и ты уже у него дома, в его пиджаке?

— Да ничего не было — то ли стону, то ли умоляю поверить я — там была драка, пришлось быстро уезжать.

— Вы дрались? — Николь делает большие испуганные глаза.

— Да не мы! То есть, не совсем мы… — я закрываю рот на полуслове и перестаю пытаться поддерживать диалог. Не могу и двух слов связать!

— Ох! А с Майком то ты разговаривала?

— Нет, — я устало провожу рукой по лицу, — но рада, что мы сменили тему разговора.

Майк, который думает невесть что о девушке, которой он сделал предложение и вдруг увидел танцующей с другим мужчиной в клубе, пусть и на фото — последнее, о чем мне хочется думать. Но лучше он, чем Эндрю Стоун.

— Вам нужно поговорить.

— И что я ему скажу? «Привет Майк! О, я вчера уехала из клуба с другим мужчиной. У него потрясающие глаза. Кстати, мы танцевали. Как прошёл твой день?»

Николь хихикает, а затем перестает улыбаться и пристыженно краснеет.

— Он звонил мне вчера. Ну, то есть Майк. На третий раз пришлось ответить, я сказала, что все хорошо, ты дома, жива и здорова.

— Звонил тебе?!

— Да, — пищит Николь, — и был очень зол.

— И ты сказала, что я дома?

— Я же не знала, что Джесс уже соврала о том, что ты осталась у нее.

— Мне конец, — протягиваю я со стоном и собираюсь умереть от стыда прямо на постели в гостевой комнате Джесс. Потом понимаю, сколько хлопот ей из-за этого доставлю, и решаю отложить смерть до собственной кровати. Подозрительно кошусь на подругу, — не пойми меня неправильно, но вы за эти три года парой слов от силы перекинулись, он что же, звонил вам всем по очереди?

— Я думаю, — виновато выдавливает Николь, — он так и сделал.

— Значит…

— Значит, он знает от Маринн про твой танец с этим темноволосым красавчиком во всех подробностях, а, может быть, даже больше, чем было на самом деле. Я ничего не сказала, но мне кажется, он меня проверял. Ну, то есть тебя, — подавленно заканчивает она.

Я устало вздыхаю. Представляю, что думает Майк. Гадство. И эта вездесущая Маринн!

— Иногда я не понимаю, почему мы вообще с ней дружим, — в комнату входит Джесс с малышкой на руках. — Вперёд паровоза несётся с новостями и сплетнями. Всегда и везде первая. Поговаривают, от токсичных людей нужно избавляться.

— Точно? Я думала про что-то из серии «врагов нужно держать поближе к себе»!

Мы переглядываемся и хихикаем.

— Ладно, в конце концов, это не Маринн танцевала вчера с другим мужчиной, — резонно замечаю я.

— Вот и бесится, — подытоживает Николь, и мы смеёмся уже в голос.

Кажется, это истерика, но нас не остановить. Решаю, что настало время для откровений. Я наконец рассказываю подругам о предложении Майка. И так тянула слишком долго, хочется уже произнести это вслух. Даже если уже слишком поздно. В конце концов, они же должны знать, что я ПОЧТИ вышла замуж?

— Боже, разве это не самое романтичное, что ты слышала в своей жизни, Нини?

Николь хихикает, а потом бросает на меня обеспокоенный взгляд.

— Все в порядке, — успокаиваю я, — можете смеяться.

— Мы не смеёмся, милая, — Джесс берет меня за руку и сжимает, — прости, наверное, это нервное.

— Да я понимаю, правда. Меня все это тоже привело в состояние шока.

— Жалеешь, что сказала «да»? — сочувственно спрашивает Николь

— Нет. Или да. Не знаю… — я опускаю голову на согнутые колени обхватывая их руками. — …Это ужасно, что я так думаю?

— Ты живой человек, это нормально, что ты так думаешь. И если хочешь передумать и сказать «нет» — это тоже нормально. Это твоя жизнь, никто не скажет, как тебе проживать ее, пока сама не попробуешь.

— Я боюсь ошибиться, — глухо бормочу я себе в колени. — Что, если Майк — это моя судьба? Что, если он тот единственный?