— Никто ни в кого не втюрился! — я обречённо отхлебываю кофе из бумажного стакана.

— Так уж и никто, — внимательный взгляд подруги прожигает меня насквозь.

— Я справлюсь, понятно? Это уже пройденный этап и больше такой ошибки я не повторю.

— Нини, как там? Отрицание, торг…

— Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие — отчеканивает подруга.

— Вот! Ты на первой стадии! Совершенно отрицаешь то, как сильно на него запала!

— Пока он отрицает то, что ведет себя как последний мудак, — бурчу я.

Николь, опустив глаза, осторожно произносит:

— А вдруг у него и правда есть на это причины?

Мы удивлённо таращимся на неё. Николь, на секунду смутившись, собирается с духом и продолжает:

— Он вёл себя странно, конечно, но подумайте сами. Вечер в клубе, когда он чуть не искалечил того пьяного мерзавца, хотевшего обидеть Лиззи. Потом личный водитель. Сообщения. Поцелуй в лифте. Оставив ни с чем эту мисс-юрист, он пришёл к тебе! И провёл с тобой полночи за разговорами, а не с ней в постели. А потом был с тобой, пока ты в беспамятстве пускала слюни на подушку и обильно потела.

— Видимо, этого его психика и не выдержала, — хихикает Джесс, но замолкает под строгим взглядом Николь. — А что же прикажешь делать с девушкой? Как там ее? Дэйзи?

— Рози, — глухо отзываюсь я.

— Он привёл в офис девушку! — Джесс распалилась не на шутку. — Типичное поведение двуличного бабника!

Мы замолкаем. Тишину разбавляет только невнятное бормотание младшей дочери Джесс, играющей со стопкой журналов, которые она нашла у дивана.

Снова раздаётся звонок. Все оборачиваются на дверь.

— Я открою, — первой предлагает Николь и, встав с пола, направляется в прихожую.

— Спроси, кто, — напутствует ее Джесс.

Николь оборачивается у двери:

— Говорят, доставка.

— Маньяк? — одними губами произносит Джесс, испуганно распахнув глаза.

— Тогда ему не поздоровится, — я уверенно встаю с пола и распахиваю входную дверь.

Мы недоуменно смотрим на картон, перетянутый атласной кремовой лентой. Большая белая коробка с бантом.

— Открывай, — нетерпеливо шепчет Николь.

Я поднимаю крышку коробки, и девушки ахают. Внутри лежит потрясающее черное платье из тончайшей газовой ткани. Вечернее, торжественное и до абсурда великолепное. Рукавов нет, прямой срез на груди, легкий корсет и пышная юбка, уходящая в самый пол. Я завороженно провожу по нему рукой. Тонкие нити ткани поблескивают на свету, как звёзды в ночном небе.

— Записка, там есть записка?

Джесс приподнимает платье и вынимает белый листок, сложенный пополам.

«17:30. Надеюсь увидеть тебя в нем. ЭС»

— Ну что я вам говорила, — я устало пропускаюсь на пол, — я долбанная Золушка!

— А мне кажется, это ужасно романтично, — мечтательно произносит Николь.

Джесс бросает на неё взгляд, которым смотрят на детей, когда они сказали что-то совершенно глупое. А потом вдруг качает головой и усмехается:

— Дорогая, мы никогда не узнаем конец этой истории, если ты не попробуешь. Если не хочешь — не ходи. Или можешь надеть потрясающее платье, сделать свой лучший макияж и сразить этого мужчину наповал. Так, чтобы он понял, что теряет. Понимаешь?

Я понимаю. Как и то, что влюбилась безвозвратно, но до сих пор себе в этом не признавалась.

В пятнадцать минут шестого раздаётся стук в дверь. Я выглядываю из ванны, где только что закончила выпрямлять непослушные локоны, и недоверчиво смотрю на источник звука. Боже, да за весь прошедший год ко мне в дверь столько не стучались! Звук своего дверного звонка я, кажется, вообще узнала только неделю назад. Что ещё приготовил мне этот день?

Потуже затягиваю пояс халата и направляюсь открывать. Немного медлю, взявшись за ручку.

— Это я, — глухо звучит голос Эндрю с той стороны.

Ощущаю, как в груди разливается щемящее чувство, от которого становится трудно дышать. Прижимаюсь головой к косяку и считаю до трёх. А затем открываю дверь.

Он стоит на пороге, небрежно облокотившись на дверной проем. На нем чёрный смокинг и белая рубашка. Выглядит безупречно.

— Впустишь меня, или заставишь торчать на пороге? — Эндрю выразительно выгибает бровь.

Со вздохом отступаю в сторону и позволяю ему пройти. В моей маленькой квартире он кажется ещё больше. Задерживает взгляд на кровати, занимающей половину комнаты, и, очевидно, остановив свой выбор на сравнительно безопасном кресле, усаживается в него, не дожидаясь приглашения.

Я захлопываю дверь и, уперев руки в бока, смотрю на него.

— Что ты тут делаешь?

— Приехал, чтобы увезти тебя на ужин. Решил, что в данной ситуации подстраховка не помешает, поэтому я здесь, чтобы проконтролировать процесс. И если понадобится, лично запихать тебя в это чертовcки дорогое платье.

Невольно бросаю нервный взгляд на коробку, по-прежнему лежащую на полу.

— Мне нравится, как ты зачесала волосы назад, — он медленно обводит меня взглядом.

Я чувствую, что краснею. То ли от стыда, что меня застали врасплох, то ли от злости, что он позволяет себе вот так сидеть и пялиться после того, как выгнал меня из номера. И после того, как познакомил с Рози.

— Убирайся, — тихо и со всей ненавистью, на которую только способна, говорю я.

— Нет, — он смотрит твёрдо и очень спокойно.

— Я не поеду на твой дурацкий ужин!

— Ты уже собралась, — резонно замечает он, — поздно отступать.

— А я передумала, сейчас же пойду и умоюсь!

Разворачиваюсь и направляюсь в ванную, Эндрю в два шага сокращает расстояние между нами и хватает меня за пояс халата.

— Даже не думай, — шипит он.

— Ответь мне, наконец, зачем я тебе там нужна? — я в гневе поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами. — И не вздумай лгать. Дело ведь не в потенциальных клиентах. Что происходит?

— Тебе не обязательно знать.

— Тогда уходи, — я отворачиваюсь, не в силах больше смотреть на него.

Руки Эндрю ложатся на мои плечи, и он мягко разворачивает меня к себе. Чтобы видеть мои глаза, ему приходится наклониться.

— Норт не упустит возможности все нам испортить. Я же хочу помахать красной тряпкой перед глазами разъярённого быка. У меня есть план. И тебе нужно быть там сегодня, поэтому, умоляю, перестань испепелять меня своими невероятными глазами и надевай платье.

Открываю рот чтобы возразить.

— Или я сам его на тебя надену, — предостерегает он.

— Хорошо, — бурчу я, как обиженный ребёнок, которому сказали идти в угол.

Высвобождаюсь из его рук и подхожу к коробке. Вынимаю платье и вопросительно смотрю на мужчину, внимательно наблюдающего за мной.

— Так и будешь тут стоять? Мне нужно переодеться, — в подтверждение своих слов трясу в воздухе платьем.

Губы Эндрю растягиваются в ухмылке, но он благоразумно отворачивается в противоположную сторону от того места, где стою я.

— Я имела в виду, выйди из квартиры.

— Чтобы ты заперла дверь изнутри и не впустила меня больше? — со смешком уточняет он. — Ну уж нет, я выйду отсюда только с тобой. Переодевайся, я подожду.

С минуту я сомневаюсь. Конечно, можно закрыться в ванной, но там слишком мало места для такого пышного платья.

Неуверенно подхожу к комоду и достаю оттуда чулки. Надевать их — самое безопасное из всего. Присаживаюсь на край кровати за спиной все ещё стоящего Эндрю и натягиваю сначала один, потом другой чулок.

— Не вздумай смотреть, — строго предостерегаю я.

— Если я посмотрю, мы рискуем вообще не выйти отсюда сегодня, — тихо отвечает он. — Не искушай меня.

Помимо воли у меня перехватывает дыхание. Ещё раз старательно поправляю кружевные резинки, бросаю взгляд на спину мужчины, стоящего рядом и, глубоко вздохнув, торопливо развязываю пояс халата. Шёлк падает на пол.

Быстро запускаю руки в отверстие подола и проскальзываю в платье. Прижимаю его к груди одной рукой, а другой пытаюсь застегнуть молнию на спине. «Не искушай меня», — звучит его голос в моей голове. Язычок замка проезжает вверх от силы десять сантиметров и застревает на месте. Я всхлипываю от отчаяния.