— Cейчас не время, — выдыхает он мне в губы.

Словно по заказу, в этот момент дверь распахивается, и моя квартира наполняется людьми в форме.

Я просыпаюсь в необъятной кровати, застеленной неизменным серым льном. В комнате царит полумрак, шторы скрывают окно, и даже капля солнечного света не проникает в темную комнату. Сколько сейчас времени? В этом мире льна и плотных штор можно запросто потеряться — не то что в часах, даже в сутках. Я блаженно потягиваюсь и ищу рукой свой телефон, забытый вчера на тумбочке. Пять утра. Это рано или поздно? Во сколько нам вчера удалось уснуть? Или это было сегодня? Эндрю рядом нет, господи, этот человек вообще спит? Вылезаю из кровати, недолго думая, стаскиваю с неё большое шуршащее одеяло, накидываю его на плечи и, словно мумия из царства снов, выплываю из темной комнаты в поисках своего бодрствующего мужчины. Нахожу его в кабинете. Здесь тоже царит полумрак, и мягкий свет разливается на письменный стол только от горящего монитора ноутбука.

— А вот и я. — Эндрю поднимает глаза и, кажется, даже вздрагивает от этой картины. Я в сером одеяле по самую макушку в темноте коридора, довольно жуткое зрелище. — Пришла забрать твоё тело и душу обратно в кровать, — заканчиваю я зловещим голосом. — Что ты делаешь?

— А на что похоже? Работаю, — он потирает глаза и откидывается на спинку кресла, хлопая по своим коленям.

— В такое время?

Я подхожу и мягко опускаюсь к нему на колени, обхватывая руками широкие плечи.

— Это единственная часть суток, когда я могу работать. Все остальное время я занят, — многозначительно произносит мой бесподобный мужчина.

— Без тебя не справятся, да?

— Все нужно держать под контролем. Стоит только отвлечься, и все летит к чертям.

— Что-то случилось? — искренне сопереживая, начинаю мягко поглаживать его по плечам. — Ты можешь мне рассказать, я умею слушать.

— Не хочется грузить тебя такими вещами.

— Да ладно, может я смогу помочь? — устраиваюсь поудобнее и доверчиво смотрю ему в глаза, мол, рассказывай, не тяни.

Эндрю послушно вздыхает.

— Новый руководитель проектной компании, которую я недавно приобрёл, совершенно перестала работать, очевидно, занята другими вещами, и в офисе без нее все летит коту под хвост.

— Ай, подло, мистер Стоун! — я обиженно надуваю губы и пытаюсь встать, но оказываюсь зажатой в плотном кольце его рук.

— Как есть, — ухмыляется он.

— Просто у этого руководителя новый босс — настоящая задница! Завалил ее внеурочной работой, так что время остаётся только на еду и на сон!

— Что мы говорили про слово «задница»? — глаза Эндрю опасно щурятся.

— Может быть, стоит написать на нового босса жалобу в HR? — делая вид, что не замечаю этого, рассуждаю я.

— Оставь это мне. Я знаю, как с ним разобраться, — с усмешкой отвечает он. — Лучше скажи, что делать с этим непутевым руководителем?

— Понять и простить, — вздыхаю я, — у нее выдались не самые простые выходные. И вообще, тебе не кажется, что она заслужила премию?

— Так и знал, что ты спишь со мной из-за денег! — хохочет он, стаскивая с меня одеяло, пока я со смехом пытаюсь вырваться из его рук.

Спустя несколько минут мы сидим, прижавшись лбами друг к другу и тяжело дышим. Мобильник снова вибрирует, словно призывая к порядку.

— По какому часовому поясу ты вообще работаешь?

— По всем, — усмехается он, — хочешь перекусить?

— Я могла бы приготовить нам тосты и сварить кофе.

— Правда?

— Это наверняка сложнее, чем расчёт глубины котлована для здания предположительным весом три тысячи тонн, но, думаю, я справлюсь, — хихикаю я в ответ и, спрыгнув с его колен, гордо шагаю на кухню.

Чувствую его взгляд на спине и невольно начинаю вилять бедрами еще сильнее. Он поднимается с кресла, в два широких шага догоняет меня и сжимает в объятиях. Кладёт подбородок мне на макушку, и я слышу его голос эхом, отдающимся в груди.

— Я люблю тебя.

Вот так просто. Я забываю, как дышать. Когда-нибудь я наверняка к этому привыкну. Хотя стопроцентной уверенности нет.

— Я тоже тебя люблю. Правда-правда. Так сильно люблю, что, кажется, сошла с ума, впала в кому, и это все мне просто снится.

Неожиданно чувствую, как он щипает меня чуть ниже спины, и возмущённо вскрикиваю.

— Ай, за что?

— Ты не спишь, и я «правда-правда», — передразнивает он, — люблю тебя.

Я прижимаюсь к этому великолепному мужчине как можно ближе, вдыхая в себя его аромат. Мой любимый аромат Эндрю Стоуна.

— Так не бывает, ведь нет? — шепчу я ему в грудь.

— Теперь бывает. Я почти уверен, что так было всегда. Мне кажется, я полюбил тебя в тот день, в офисе — мокрую, растрёпанную, немного потерянную, но воинственную. Я полюбил тебя в том темном баре, держа в своих руках; на террасе этой квартиры, когда ты стояла в моем пиджаке. Кстати, на этот счёт у меня есть сексуальная фантазия.

— Считай, сделано, — хихикаю я и прижимаюсь к нему ещё теснее. — А знаешь ли ты, как я сходила с ума по тебе все это время?

— Прости, что пришлось ждать так долго.

— Такого, как ты, стоило подождать.

— На самом деле, я — сущий кошмар, — усмехается он и целует меня, не давая возможности возразить. — Пойдём, нам пора тебя покормить, — снова целует, на этот раз в макушку, отстраняется и подталкивает в сторону кухни.

В холодильнике я нахожу все необходимое для простого, но сытного завтрака на двоих. С довольным выражением лица вываливаю ворох продуктов на широкую барную стойку, расположенную по центру кухни.

Хлеб, яйца, немного ветчины, а также упаковка шоколада Риттер Спорт и банка колы. Эндрю усаживается на барный стул и снова уходит с головой в свой телефон. Я нахожу в нижнем ящике сковородку и, включив огонь на плите, начинаю готовить завтрак. В качестве аперитива жую шоколадку, запиваю холодной колой. И пусть все фитнес-богини этого мира меня простят. После такой ночи мне срочно требуются углеводы! Завтракаем мы с видом на зарождающийся рассвет над центром Лондона. Все-таки есть какое-то волшебство в этих панорамных окнах.

После завтрака приходится признать, что остальной мир продолжает существовать, и дела никто не отменял.

— Мы не опоздаем?

— Cомневаюсь, что Джер сбежит с больничной койки сильно далеко. Он так подсел на обезболивающие, что, кажется, стонет больше, чем требуется, — хмыкает Эндрю.

— Ты просто завидуешь, что шрам от пули у него, а не у тебя!

— Я просто рад, что он жив.

— Что говорит следователь?

— Норт во всем сознался, но не взял на себя вину за перестрелку в баре, — отвечает Эндрю, застегивая рубашку на груди.

— Это глупо, он же сказал мне…

— По словам следователя, Райан был в курсе нападения, но организовал его не он. Сейчас Норт торгуется со следствием, обещая выдать имя заказчика в обмен на уменьшение срока, — лицо Эндрю при этих словах кривится.

— Боже, его же не выпустят на свободу? — ненавижу себя за страх, прозвучавший в моём голосе. Та ночь в моей квартире еще долго будет приходить ко мне в кошмарных снах.

— Это случится очень нескоро, и думаю, что не случится вовсе. Тюрьма — не увеселительная прогулка, — ухмылка моего мужчины в этот момент больше похожа на оскал, — там ещё нужно выжить, а с этим справляются далеко не все.

— Но если нападение на Джерарда организовал не он, то кто?

— Тот, кто ещё на свободе, и, очевидно, расстроен, что ничего не вышло.

— Расстроен? Ты так говоришь, будто мы обсуждаем не вооружённых преступников с огнестрельным оружием! — мои глаза наверняка напоминают сейчас два огромных блюдца.

— Мы со всем разберёмся, обещаю, — Эндрю подходит и, взяв в свою руку мой подбородок, нежно целует в губы.

Я с сомнением смотрю на него, но все же решаю больше не задавать вопросов. Разберемся, значит разберемся. Чего уж там — преступники, оружие. Пожалуй, нужно как следует потренироваться в стрельбе. Завтра же запишусь на курсы для киллеров. Наверняка в Лондоне таких полно.