Меня буквально колотит от гнева. Сейчас я готова убивать голыми руками. Если от моих криков сойдет лавина или сбегутся жители деревушки, плевать, меня это не остановит. Эндрю в несколько быстрых шагов сокращает расстояние между нами и берет мое лицо в свои руки. От этого прикосновения мои ноги подкашиваются, а пульс учащается.

— Думаешь, мне это нравится? — хрипло шепчет он. — Я, как долбанный озабоченный подросток, только и думаю о том, как хочу сорвать с тебя одежду, прямо здесь и сейчас. Я не вижу ничего вокруг, а должен думать о большем! Ты сводишь меня, нахрен, с ума. ПЕРЕСТАНЬ ТАК ДЕЛАТЬ!

— Как?

— Смотреть на меня, как будто хочешь меня укусить.

Дышать становится тяжело, как будто воздуха в легких недостаточно. Я вижу только его тёмные глаза, только эти полуоткрытые губы.

— А что, если я чувствую то же самое? — еле слышно выдыхаю я.

Он отстраняется. Я же стою, не шелохнувшись. Считаю до пяти, чтобы успокоиться.

— Тебе пора. Когда мы приехали, все ваши уже собрались возле машины и не могли найти только вас с французом, — с этими словами он разворачивается и быстрым шагом удаляется вверх по тропинке.

Некоторое время пытаюсь прийти в себя, а потом, устало вздохнув, направляюсь следом. Как же меня это достало. В этом он весь. «Я хочу сорвать с тебя одежду». А через минуту бросить «тебе пора» и безразлично топать к машине, будто ничего не произошло. Как вообще на это реагировать?!

К ужину, промерзшие и ужасно уставшие, мы, наконец, возвращаемся в отель. Я плетусь наверх, размышляя о событиях сегодняшнего дня. Если бы мне неделю назад сказали, что я в качестве главного управляющего буду руководить командой на крупном проекте где-то во Франции — я бы, несомненно, удивилась. Но если бы сказали, что я брошу парня, буду целовать своего босса, рассказывать ему о своей личной жизни и признаваться в своих чувствах на смотровой площадке где-то в горах — я бы хохотала до колик. Все это вообще не про меня. В небесной канцелярии точно произошел сбой. Сейчас там разберутся, что к чему, и я снова продолжу жить свою скучную жизнь. Наверняка так и будет.

Единственное, чего я хочу, зайдя в номер и скинув с себя холодную влажную одежду, это завалиться в постель и не вылезать из-под одеяла желательно НИКОГДА. Сил совершенно не осталось. Но как руководитель я должна поддержать свою команду, поэтому с протяжным вздохом поднимаюсь с постели и плетусь одеваться.

За столом в ресторане Норт что-то рассказывает про свою прошлую поездку в Париж. Мне тошно от одного звука его голоса. Оглядываю зал и с интересом смотрю на террасу. Сегодня на небе ни облачка, вид с нее наверняка потрясающий. Я тихонько встаю из-за стола и направляюсь туда.

Здесь нет большого города с его яркими огнями, делающими небо тусклым и безжизненным, поэтому звезды рассыпаются по небу во всем своем великолепии. Ночной морозный воздух приятно охлаждает — конечно, если не стоять тут слишком долго. Я глубоко вдыхаю его и окидываю восхищенным взглядом открывающийся вид.

— И все же ты меня преследуешь.

От его голоса я вздрагиваю и резко оборачиваюсь на звук. Эндрю поднимается с шезлонга, стоящего в тени у самой стены, и медленно подходит ближе. Решаю пропустить его выпад мимо ушей, как и тот факт, что сердце при виде этого мужчины начинает биться быстрее.

— Ты до смешного плохо играешь в прятки, если я все время тебя нахожу.

— Может быть, я просто ХОЧУ что бы ты меня нашла.

С минуту мы просто смотрим друг на друга. Я знаю, о чем он думает. Или мне просто хочется в это верить? Что он, как и я, проигрывает в голове события прошедшей ночи. Этот сумасшедший поцелуй и то, что так и не случилось. Думал ли он обо мне?

С моей стороны это все крайне самонадеянно. На что я вообще могу рассчитывать? Обычный офисный клерк, по насмешке судьбы ставший руководителем проектной организации, даже все мои подруги ярче меня, что уж говорить о девушках из его круга. Я точно не из таких. Майк был прав. Такие, как Эндрю Cтоун, не выбирают таких, как я. И уж точно не мечтают о них перед сном.

Я обхватываю себя руками и рассеянно оглядываюсь по сторонам.

— Мне стало интересно, почему именно это место?

Эндрю некоторое время молча смотрит на горы. Все бы отдала за то, чтобы узнать, о чем он сейчас думает.

— Я здесь родился.

Удивлённо поднимаю брови.

— Что не так? — улыбается он.

— Просто я не представляла тебя ребенком. В моей голове ты появился на этот свет в костюме, с телефоном в руке, и сразу же принялся решать вопросы вселенского масштаба. Примерно так.

— Очень распространенное заблуждение, — хмыкает он, проходит еще немного вперед и опирается на каменные перила.

Я любуюсь его широкой спиной, обтянутой тканью пиджака, и буквально сдерживаю себя от желания подойти и обнять его сзади.

— Наверняка ты был очень хмурым ребенком, — говорю я с улыбкой.

— Я умею веселиться, Элизабет, — он оборачивается и прищуривает глаза, — а вот ты, я уверен, получала только хорошие оценки, слушалась взрослых и, чтобы не расстраивать их, всегда изображала искренний восторг от подарков, которые тебе на самом деле не нравились.

Он произносит это мягко, так что я не обижаюсь. К тому же, он прав. Я подхожу к краю террасы и встаю рядом с ним.

— Я мечтала о доме для Барби. А ты?

— На шестой день рождения родители подарили мне жеребенка. Настоящего. Лошади для этих мест не редкость. Мне приходилось ухаживать за животными. А я хотел трансформера.

Я фыркаю от смеха и утешительно похлопываю его по руке.

— Но в итоге ты получил своего трансформера? — невольно улавливаю нежность в своём голосе, которую не планировала выпускать наружу.

— В итоге я вырос.

— А что стало с жеребенком?

— Родители продали его, когда мы переезжали в Англию. Как и все остальное. Главным для них было дать нам с братом лучшее образование. Чтобы мы были сейчас там, где мы есть.

— Кажется, все получилось.

Эндрю согласно хмыкает.

— Ну, а ты? Получила свой дом для Барби?

— Мы тоже переехали: новая школа, новые проблемы. Было уже не до кукол.

Некоторое время мы просто молчим. Каждый со своими мыслями. Я думаю о людях, которые делают в своей жизни что-то большее, чтобы она была особенной. Как родители двух маленьких мальчиков. Как этот уже взрослый мужчина. «Я должен думать о большем». А что делаю я? Довольствуюсь посредственными отношениями и фильмами по кабельному? Обхватываю себя руками, меня немного знобит от холода.

— Нужно вернуться, — озабоченно произносит он, — если мы не хотим, чтобы ты простудилась.

— Не хотим, — монотонно отвечаю я, разворачиваюсь и направляюсь в сторону выхода с террасы.

На мгновение останавливаюсь, но обернуться не решаюсь. Ещё хоть один взгляд на него, и я пропала. Все пропало.

— Доброй ночи, мистер Стоун, — тихо говорю я и буквально бегом покидаю террасу. Как настоящая трусиха.

К тому моменту, когда подают еду, мои глаза уже слипаются, и несколько раз я протяжно зеваю, прикрывая рот рукой. За столом оживленно обсуждают сегодняшний день. Я не вникаю в беседу. Мне кажется, что в ресторане кондиционеры работают слишком усердно, и я жалею, что не захватила с собой свитер. Молча ковыряю еду в тарелке и понимаю, что аппетита совершенно нет. Кажется, что в жар меня бросает уже без всяких томных взглядов, глаза начинают слезиться. Хорошо, что не успела накрасить ресницы, выглядела бы сейчас, как Элис Купер, и то не в лучшие его годы. Вилл озабоченно трогает мой лоб, и по его лицу становится понятно, что дело плохо.

— Лиз, ты как?

— Непонятно, — выдавливаю из себя я, признавая, наконец, что чувствую себя на самом деле отвратительно.

— Ты вся горишь, — он озабоченно вглядывается мне в глаза. — Пойдем, я провожу тебя.

Под внимательные взгляды коллег Вилл помогает мне подняться со стула и заботливо направляет в сторону выхода из ресторана.