На сцену поднимается блондинка, ошеломляющая своей красотой. В золотом платье с длинным разрезом, при ходьбе демонстрирующим ее длинные ноги. Она как будто сошла с обложки журнала минуту назад и сейчас стоит перед нами, улыбаясь своей голливудской улыбкой.

Я любуюсь ею и бросаю мимолетный взгляд через плечо на Эндрю. Кажется, он превратился в камень. Челюсть напряжена, глаза неотрывно следят за тем, как девушка занимает место у стойки микрофона.

— Кто это? — шепчу я, наклонившись к Тимоти.

— Джейн Аштон, — поясняет он с кислым лицом, — бывшая жена Эндрю.

Перевожу удивленный взгляд на сцену, где блондинка сладким голосом говорит в микрофон о благотворительности и что-то о добрых и неравнодушных сердцах. Картер презрительно фыркает.

— Кажется, она вам не слишком нравится? — снова обращаюсь я к нему.

— Не кажется, — усмехается старик. — Пытаюсь понять, как из человека без сердца могут так легко литься такие благородные слова.

— Что же она натворила? — шепчу я.

— Сейчас не время для разговоров, — мягко журит меня Тимоти.

Начинается аукцион. Публика оживляется. Видно, как по залу пробегает волна возбуждения. Люди расправляют плечи, заинтересованно оглядываются по сторонам, высматривая своих соперников, и нетерпеливо покручивают таблички с номерами.

Я тоже заражаюсь всеобщим радостным возбуждением и кручу головой по залу, дивясь нарядной публике и количеству драгоценностей, которые могли бы затмить звезды на ночном небе. По крайней мере, на Лондонском точно.

Внезапно мой взгляд встречается с холодными голубыми глазами. Райан Норт сидит через три ряда от нас, ближе к сцене и, повернувшись вполоборота, с усмешкой смотрит прямо на меня. Под его взглядом я почему-то вжимаюсь в кресло, а он, видя мое испуганное лицо, делает приветственный жест, как бы салютуя, и отворачивается.

Что-то в его взгляде заставляет меня очень сильно нервничать. Неужели ему все известно? А если он закатит скандал на глазах у всех? Обвинит нас в мошенничестве? Хотя мы уже обсуждали с Виллом, что на самом деле обмен специалистами для таких сложных проектов — обычная практика в нашей области, и закон не запрещает брать заказы в другой проектной организации без ущерба для своей основной деятельности. В юридическом плане мы абсолютно чисты, если не брать во внимание нормы этические.

Озвучивают первый лот, потом второй. Третий и четвертый. Действо растягивается на длительное время, и я уже не так увлеченно слежу за процессом. Стараюсь сидеть спокойно и не смотреть через три ряда вперед, туда, где сидит Райан Норт. Почему-то мне жутко страшно.

После официальной части всех приглашают в бальный зал. Разносят угощения и напитки. Гости расслабленно прохаживаются по сверкающему паркету и ведут светские беседы. Тимоти отходит в сторону, увидев знакомых в толпе.

Центр зала заполняется танцующими. Незаметно делаю несколько шагов назад, к стене, и стараясь не привлекать к себе внимания, ищу глазами выход.

— Даже не думай, — раздается бархатный голос у меня за спиной, и внутри все опускается. Как он это делает?

— И что же, по-твоему, я думаю? — еле слышно произношу я, оборачиваясь.

— Думаешь, как сбежать, — с ухмылкой отвечает он и немного опускает голову набок, — так что даже не думай.

— Почему? — отвечаю я уже более твердо, собрав в кулак остатки своей разлетевшейся к чертям гордости.

— Потому что у меня на тебя другие планы.

— Знаешь что?! — взрываюсь я, хоть и шепотом. — Засунь себе эти планы, сам знаешь куда! Я в этом не участвую!

Шагаю в сторону, чтобы обойти его и убраться из этого помпезного зала, но он реагирует молниеносно и тут же преграждает мне дорогу.

— Участвуешь, и еще как.

— А вот и нет!

— Да.

— Заставь меня! — мои глаза опасно сверкают, я готова броситься в драку и выгрызать себе путь к отступлению зубами, если потребуется.

— Желание.

— Что? — возмущенно выдыхаю я, уставившись на него как на ненормального.

— Ты должна мне желание, помнишь? — его взгляд обжигает словно настоящее адское пламя.

Я помню. Помню все так, как будто не было этих мучительных дней без его рук, губ и этих пронзительных глаз. Без этого сводящего с ума аромата его тела рядом. Меня пронзает до абсурда ясная мысль, что я никогда не смогу это забыть.

«На что вы спорили?

На желание.

Теперь оно мое»

Он читает мое лицо, видит все, что проносится в моей голове. И, не дожидаясь ответа, протягивает мне руку.

— Вот мое желание. Потанцуй со мной.

Эндрю Стоун с протянутой рукой. Тот самый Эндрю, который «я не танцую, Элизабет». Я сдаюсь. Наши пальцы переплетаются, и я забываю все, что мучило меня столько дней. Всю боль, обиду, непонимание и ожидание хоть одного намека на то, что все это мне не показалось. Забываю о существовании Рози, Райана Норта и вообще всех людей в этом зале. Есть только он, я и наши руки, которые наконец-то снова держат друг друга. Хочется, чтобы это длилось вечно. Наверняка для таких как я в аду есть отдельное место. И мне точно предстоит в нем оказаться. Надеюсь, еще нескоро. Хотя иногда кажется, что я уже там.

Мы смешиваемся с танцующими парами в центре зала, он медленно привлекает меня к себе, обнимая за талию. Тепло его тела и аромат парфюма сводят с ума, хочется завернуться в этот момент, как в одеяло, и не вылезать из него до конца своих дней. Боже, ну почему самый неподходящий мужчина становится самым необходимым? Почему нельзя было вот так сходить с ума по Майку? Почему меня устраивало, что он просто был? А теперь недостаточно всего этого «просто». Теперь мне нужно все и сразу, с ароматом терпкого сандала, теплого дерева и взглядом черных глаз. Теперь мне нужен он.

Мы плавно кружимся в центре зала под нежную классическую мелодию, которая, конечно, мне незнакома. Пышная юбка моего потрясающего платья шуршит вокруг нас, стены бального зала переливаются отблесками тысячи искусственных свечей. Чувствую себя как в сказке, без единого отступления от сюжета. В полночь я превращусь в тыкву. А пока греюсь под теплым взглядом этих невероятных глаз и наслаждаюсь моментом.

— Нас увидят.

— Я хочу, чтобы он видел.

— Что? — больше похоже на возмущенный выдох, чем на вопрос, но он понимает.

— Я хочу, чтобы он смотрел. Пусть любуется.

— Боже, и давно он в курсе? — я испуганно обвожу взглядом зал.

— С того самого момента, как Оливия раздвинула перед ним ноги. Ну, или минут через пять после этого.

Не может быть! Хотя кого я обманываю? Ведь все на поверхности. Оливия может спать с Нортом и выбалтывать ему все секреты, как и я могу подписывать соглашение о неразглашении, а затем безудержно целоваться с владельцем своей компании. Заведомо зная, что мне ничего не светит. Голос сердца всегда громче голоса разума. Или в этот момент кричит вовсе не сердце?

— Давай сыграем в игру.

— Какую? — я подозрительно кошусь на него.

— Правда или действие.

— Ни за что, — фыркаю я.

— Я разрешу тебе быть первой, — хитро щурится он.

— Согласна, — слишком быстро отвечаю я и в награду получаю его искренний смех, — правда или действие?

— Правда, — он обжигает меня глазами, приходится отвернуться.

Я бросаю беглый взгляд на Рози. Слушать правду про нее мне совсем не хочется.

— Что такого страшного сделала твоя жена? — я делаю большие глаза для пущего драматического эффекта.

— Бывшая жена, — автоматически поправляет Эндрю, — и в сущности, она не сделала ничего такого, чего не сделала бы любая другая на ее месте.

— Выкинула твой телефон?

— Ладно, не любая, — усмехается он, и я чувствую, как его рука ближе прижимает меня к себе, — раздражать меня по-настоящему — особая привилегия, доступная немногим.

И почему для меня это звучит как комплимент? Его руки на моей талии как отдельный вид извращенного удовольствия. Я так изголодалась по его прикосновениям, что готова расплавиться прямо посреди этого большого зала и сотни приглашенных гостей.