Я уговариваю Аглаю Константиновну передать трубку сыну и объясняю:

— У вашей мамы была любимая кукла, Лизхен. От нее осталась только полоска кружева с платья. Аглая Константиновна хранила это кружево от кукольного платья в фотоальбоме. А сегодня утром обнаружилось, что оно пропало.

— Что? — Сергей Анатольевич, судя по голосу, готов упасть в обморок. — Кукла? Кружево? Вы это серьезно? Это из-за этого она уже час не может успокоиться?!

— Это не я говорю, это ваша мама так объяснила, — напоминаю ему я. — Поищите, куда могла подеваться полоска кружева. И Аглая Константиновна сразу успокоится.

Попрощавшись с необычным заказчиком, я поворачиваюсь к Василию:

— Извините, пожалуйста, — и глотаю остатки остывшего капучино.

— Ничего-ничего, — говорит он спокойно. — Вы работаете переводчиком в кукольном театре?

— Можно и так сказать, — хмыкаю я. — Хотя сейчас было больше похоже на детский сад… Это подработка. Я перевожу пожилую женщину, которая иногда в стрессе забывает русский язык.

— Ого! Даже не представлял, что так бывает, — присвистывает Василий. — И что у нее случилось?

— Потеряла ценную полоску старого кружева. Расстроилась… А семья не может понять, что ей нужно.

Василий немного думает, потом хочет что-то сказать, но тут звонит его мобильный, и он, бросив взгляд на экран, виновато пожимает плечами:

— Нужно ответить!.. Да! Да, я уже иду, — отзывается он и встает. — Это Марина Алексеевна. К сожалению, они уже закончили и ждут меня в преподавательской…

— Конечно! — я вдруг снова смущаюсь, словно звонок замдекана напомнил мне о пропасти, разделяющей меня и Василий. — Спасибо вам огромное! За кофе…

— За кофе? — весело переспрашивает он.

— И за круассан. Он был очень вкусный, — бормочу я, проклиная свою способность заливаться краской, как помидор.

— На здоровье, Маша! — улыбается он. И негромко добавляет:

— Я сохранил ваш номер. Я вам напишу.

Я остаюсь за столиком одна. Смотрю на белую чашку, которой касались его руки и губы. На золотистые крошки от тарталетки на блюдце. И внутри меня вздымается сладкая волна.

Очаровательная девочка. Сегодня в ней словно свет изнутри включили — сияла вся, словно искорки в стороны летели. И голос. Сейчас, когда она говорила по-немецки, я вдруг понял, что голос Маши Свиридовой идеален для моего переводчика. Певучий и обволакивающий, вместе с тем очень четко произносящий слова — таким и должен быть голос этого гаджета. Голос, который вызывает привыкание. Голос, который мне просто необходим.

— Маш, а мне сорока на хвосте принесла, что ты в буфете пила кофе с Дикаревым, — говорит Галка.

— Угу, — откликаюсь я, стараясь не отрываться от очередного перевода.

— Маш! Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Я пила кофе с Дикаревым в буфете на восьмом этаже. Еще я ела миндальный круассан.

— Он тебя пригласил?! — в Галином голосе звенит напряжение, и я невольно смеюсь.

— Да, Галюнь! Пригласил, представь!

— А чего так тупо, в буфет? — и что-то внутри меня обрывается.

— Не знаю… я не знаю, почему в буфет…

— А я знаю! — вдруг воклицает Галка. — У него просто не было времени, он ведь был на работе все-таки! И хотя времени было совсем мало, он все-таки пригласил тебя на кофе! И вас видела кучу народу!

— Ого! Думаешь, это ничего?

— По-моему, это очень круто, — отзывается Галка, растирая в ладонях флакончик с лаком для ногтей. Она опять делает маникюр.

— Но у нас ведь конкурс идет! Вдруг решат, что он мне будет подсуживать?

— Ой, Маш, да какая разница! Когда ты победишь, все равно будут говорить всякое! И что ты с ним закрутила, чтобы получить работу…

— Что, серьезно?

— Серьезно! Так всегда бывает. Ты что, маленькая?.. Так что ваши посиделки в буфете ничего не меняют. Просто тебе начнут перемывать тебе кости чуть пораньше. Это все от зависти… Он взял твой телефон?

— Да у него он давно есть…

— В смысле?! — Галка забыла, что держит на весу кисточку с ярко-желтым лаком, и застыла, глядя на меня. — Откуда?

— Ну по время первого тура оказалось, что у меня не было правильного задания, помнишь?

— Конечно, я помню, что ты к нем подходила и вы разговаривали. Но ты же не сказала, что дала ему свой телефон!

— Галь, спокойно, — говорю я и пытаюсь снова сосредоточиться на переводе, который должна закончить самое позднее завтра. — Ничего особенного не происходит.

— То есть он не писал тебе?

— Нет, — и в ту же секунду мобильный тихо звякает, и на экране всплывает сообщение. “Маша, это Василий. У меня для вас новости”...

— Он?! Это ОН? — Галка одним прыжком оказывается у моего стола и смотрит на меня блестящими от любопытства глазами. — Что пишет?

— Галя!!! — но я понимаю, что она не отстанет. — Пишет, что есть новости…

— Ааааа!.. — Галка начинает отплясывать что-то вроде танца диких аборигенов, и я, махнув на нее рукой, забираюсь с телефоном на свою койку. Что же ему ответить?

Несколько раз пишу и стираю, потом, наконец, отправляю самый нейтральный вариант:

“Хорошие новости?”

“Отличные!”

И тишина. Я жду еще пару минут, но понимаю, что Василий ждет моего следующего вопроса.

“Поделитесь же!”

“Вы снова победили, Маша”.

“Кого?”

“Всех,” — и он добавляет смайлик “горящее сердце”.

“А можно поподробнее?” — от каждого сообщения в этом чате мое сердце подпрыгивает упруго и сильно, как хорошо накачанный резиновый мячик. Мне вдруг становится очень весело.

“Вы стали первой победительницей этого тура конкурса. Осталось всего пять кандидатов, и вы первая из них. Поздравляю, Маша!”

— Ну что там, что? — спрашивает Галка.

— Галь, все отлично! Все просто здорово! Я победила во втором туре!

— Урааааа! — Галка хватает меня за руки, и мы скачем по комнате, как две школьницы. — Ты не просто победила! Тебе об этой победе сообщает сам великий и ужасный Василий Дикарев! Вот это круто! Что он еще пишет?

— Ой, наверно, мне надо ему ответить! — я снова хватаю в руки телефон.

“Большое спасибо, Василий”.

“Это целиком и полностью ваша заслуга. Продолжение следует…” — пишет он, и у меня внутри все сладко замирает. Я дурочка, если вижу в этой фразе намек не только на конкурс?

“Мы можем отпраздновать вашу победу в ресторане?” — спрашивает Василий несколько минут спустя.

И тут в моей голове внезапно включается сигнал тревоги.

Это уже не про конкурс. Не про деловые отношения. Я незаметно для себя оказалась на грани, за которой начинается зависимость. Я чуть не переступила эту грань! Это такое идиотское клише — влюбиться в мужчину, от которого зависит твоя карьера. Отдать ему власть еще и над своими чувствами. Оказаться в полной зависимости от его решений, его выбора. Нет, это невозможно!

Моя мама слишком дорого заплатила за доверие к мужчине. Осталась одна с ребенком, который почти не разговаривал, и всю жизнь положила на то, чтобы вылечить меня, вырастить и дать мне шанс на будущее. Я не могу, не имею права сейчас все потерять из-за каких-то там чувств. А то, что Дикарь — не тот человек, которому я могу довериться, очевидно. Надежные люди не меняют женщин, как перчатки. Их не встретишь у сексшопа с гламурной блондинкой. И вообще, неравные отношения — это путь в никуда.

Я до боли закусываю губу и замираю, глядя на вечернее небо за окном общаги. Мне очень хочется просто радоваться. Просто — доверять. Но я знаю, что так делать нельзя. Он мужчина, а я… Я даже не женщина, а просто еще совсем неопытная девчонка. Он богатый, а я бедная и могу рассчитывать только на себя. Он по одну сторону баррикад, а я всегда буду по другую. Я не имею права отдать себя ему полностью. Я не могу терять контроль.

“А вы всех финалистов приглашаете в ресторан?” — наконец, пишу я.

“Нет, только вас”, — прилетает мгновенный ответ, и я еще целую минуту, собираюсь с силами, чтобы написать то, что и должна писать благоразумная девушка.