Мои единственные сапоги дожили до весны, что не может не радовать. Удивительно, как быстро портится дешевая обувь — тускнеет, покрывается трещинками. Когда я их покупала, они даже могли считаться модными — разумеется, на уровне моей гордой и вечно голодной субкультуры No Money. Но для меня этот критерий не главный. Недаром я тогда битый час выбирала себе эту пару в магазине, где нет даже скамеек для примерки. Прыгая по холодному полу в носках, перебирала коробки, чтобы найти свой размер — как назло, самый ходовой. Изучала каждый шов, зато выбрала крепкие, проходила в них две осени, две зимы и уже почти две весны. Уже скоро станет тепло, и я смогу надеть кеды. А к следующему сезону точно разбогатею и куплю себе новую пару сапог. Как я это сделаю, пока не знаю. Может, возьму еще переводов. А может, наконец займусь репетиторством — все-таки уже третий курс, наверно, кто-то согласится поучиться и у меня. Еще куплю новые джинсы. И шарф, пушистый и длинный изумрудный шарф. И такие же перчатки.

Черт!

ЧЕРТ!

Из внезапно распахнувшейся двери модного кафе вылетает какой-то парень и врезается в меня со всей дури. Куда он только смотрит? Я, естественно, наступаю обеими ногами в ледяную грязную лужу, и мои пожившие сапоги мгновенно промокают насквозь. Я чуть не рыдаю от обиды, а этот шкаф меня, кажется, даже не заметил! Продолжает бубнить в телефон:

— Да, Петь, не ори, я уже лечу!

Загорелая рука прижимает к уху дорогущий айфон, стрижка выглядит так, будто до того, как вылететь из кафе, этот дикарь в дорогом шмотье провел пару часов в парикмахерской. В рабочее время, между прочим! Интересно, где это он умудрился загореть в марте? Как же я ненавижу мажоров! Они искренне считают себя выше всех остальных только потому, что у них полно бабла. Всех, кто родился не в столице, не имеет богатых родителей и связей, не занимается торговлей, финансовыми спекуляциями или чем-то подобным, они просто не замечают. Ну, когда не эксплуатируют, конечно…

Смотри-ка, он обернулся! Я даже на секунду подумала, что хочет извиниться — но нет, конечно, это ниже его достоинства. Он просто откликается на призыв холеной блондинки, которая вылетела из кафе вслед за ним:

— Ваааа-сяяяя! — кричит она и делает огромные глаза. Он что, смылся, не заплатив? Блондинка не загорелая, но судя по ее виду, она провела в салоне красоты даже не пару часов, а пару суток. Очень красивая и очень гламурная девушка. А этот грубиян ей даже не ответил. Только зыркнул хищными глазами и повернулся к своей тачиле — естественно, дорогой и блестящей даже в эту мартовскую грязищу. Интересно, как он собирается открывать машину, если в одной руке у него стакан из кафе, а в другой — телефон, в котором таинственный Петя, я надеюсь, кроет его последними словами? Молодец, невидимый Петя!

— Вот урод, — бормочет блондинка. Полностью с ней согласна.

Девушка, тряхнув длиннющими волосами, возвращается в кафе. Урод уезжает в своей тачке в свою неведомую мажорную даль, а я стою у стены рядом с лужей и стараюсь не зареветь. Рука ноет от столкновения с богатеньким хамом — мышцы у него, похоже, из железа. Желудок сводит от голода, потому что с утра в нем побывали только булка с кофе и капустный суп из столовки, который я беру с таким гордым видом, как будто я на самом деле убежденный веган. Впереди — забитый переводами вечер, а завтра — все по новой: пары, библиотека, переводы и так без конца. Мне всего двадцать, но, если честно, я уже ужасно устала от того, как я живу. Утешает только, что я ставлю высокие цели и рано или поздно их добьюсь. Если, конечно, не сдохну от простуды из-за промокшей обуви.

Переждав приступ острой жалости к себе, я отделяюсь от стены и иду по улице по направлению к общаге. Автобус довез бы меня за пять минут, но я традиционно предпочитаю пешие прогулки, полезные для кошелька и для фигуры.

Петенька опять разорался, как полный кретин. Делать ему, как обычно, нечего, поэтому он приперся в клуб раньше, там оказался свободный корт — а значит, я должен лететь по первому зову. И плевать, что договаривались на целый час позже. Вика конкретно обалдела от того, как я удрал… А девица, которую я чуть не сбил с ног у кафе, похожа на модель. Высокая, тонкая и глаза как льдинки под этими темными бровями… Только одета странно... Ладно, теперь надо решить, играть в теннис по-честному или поддаваться этому сынку…

***

Галка красит ногти на ногах. Старательно высунула язык, закрывающие уши розовые наушники тонут в облаке кудрявых волос.

Галка все время что-то улучшает в своей внешности, полка над кроватью забита какими-то пузырьками и флакончиками. Иметь такую соседку по комнате довольно забавно. Я наблюдаю за ней, как могла бы наблюдать за птичкой: маленькая и суетливая Галка даже говорит так, как будто щебечет.

— Ой, Машка! Привет! Как ты поздно! Опять в библиотеке сидела? Слушай, а поможешь мне?

Я бросаю сумку на стул и снимаю куртку:

— Испанский?

— Ну да, — радостно кивает Галка. — Этот Чеко снова мне написывает, а я не могу понять, о чем он.

— И как ты вообще додумалась написать в анкете, что у тебя свободный испанский, — ворчу я, стаскивая мокрые сапоги. — Чайник горячий?

— Ну Машк, а что делать-то? Со своими переписываться не вариант, они все грубияны и жениться не хотят. А испанцы такие красивые!

Галка восторженно вздыхает, а я щелкаю кнопкой чайника. Адски хочется горячего чаю. И совсем нет сил готовить. Заварю себе бомж-пакет и за работу.

— Что там у тебя, показывай…

Галка подскакивает и тычет мне в лицо телефоном, в котором флиртует с испанцем из Валенсии. На аватаре Чеко слегка небритая смуглая физиономия сияет белозубой улыбкой, затейливая татуировка спускается от скулы к шее. Интересно, почему Галка считает, что этот субъект надежнее отечественных кавалеров в плане женитьбы?

— Вот, смотри, я не могу понять, что он пишет — что должен приготовить макароны своему другу, что ли? — щебечет Галка.

— Галь, в этом контексте pasta — значит бабло. Он должен какому-то Серхио кучу бабла. Это сленг. Надеюсь, он денег у тебя не просит?

— Нет, ну что ты, — говорит Галка. — Он же не альфонс какой-нибудь… А что мне ему ответить?

— Ну набросай что-нибудь по-русски, я переведу…

Полчаса спустя, когда я уже поела, справилась с перепиской влюбленных и наконец углубилась в свой перевод с немецкого, Галка вдруг возникает прямо за моим плечом и вопит:

— Маш! А Маш! Я же совсем забыла!!

— Что опять? — я уже не скрываю своей досады. Работы у меня до черта, а сосредоточиться никак не выходит.

— Да у нас же на факультете конкурс!

— Какой конкурс, скажи толком?

— Вот, я так и думала, что ты ничего не знаешь! В общем чате было сообщение, и на деканате объявление висит, и сегодня в курилке об этом говорили, но ты же там не бываешь…

— Галь, давай ближе к делу, а? — я уже почти умоляю соседку, по опыту зная, что она не замолчит, пока не выскажет все, что у нее накопилось.

— Короче. Компания СВЕТ решила нанять кого-то из наших к себе на какой-то там инновационный проект. Им нужны переводчики, причем с хорошим набором языков, в идеале — чтобы один человек мог работать и с английским, и с итальянским, и с испанским, и с французским. Прям тебя ищут, понимаешь?..

— Понимаю, — киваю я. — Но я что-то не уверена, что мне нужна еще одна работа. Я и так еле дышу, а впереди еще сессия.

— Маш, ну ты что, совсем, что ли? Там ведь платить будут не копейки, как за переводы в твоем издательстве. Это ж СВЕТ. Лучшая в стране айти компания, у них такие проекты! Ты вполне можешь работать только у них, а от всего остального отказаться.

— Да, СВЕТ — это серьезно…

— Ну и вот! А потом они обещают взять победителя в штат и тогда вообще карьера обеспечена. У меня, конечно, шансов ноль, но ты точно победишь в этом конкурсе. С твоими способностями, Мария, нельзя прозябать в нищете!