Сначала я скучал в ресторане с Викой — удивительно все же, насколько с ней не интересно общаться. Трахаться норм, а вот все остальное… Как будто пытаешься вести разговоры с куклой, обученной говорить только банальности. Тоска зеленая. И как я раньше это терпел?

Потом прямо во время ужина позвонила мама и опять требовала, чтобы я приезжал к ней как можно скорее с девушкой — хотя мы, вроде бы, договорились, что я это сделаю не раньше конца апреля. Говорить я толком не мог, а то Вика бы мгновенно вцепилась в тему — что вот как раз она и есть та девушка, которая не против познакомиться с моими родителями. Вика в принципе ненапряжная, но иногда ее перемыкает на теме нашего совместного будущего, и тогда я просто пережидаю эти ее настроения, не отвечая ничего. Наверно, это неправильно, и мое молчание укрепляет ее надежды. Но я еще в начале наших отношений сказал Вике, что не собираюсь на ней жениться и предлагаю только секс и приятное времяпрепровождение вокруг него. Она сразу согласилась — а если бы возражала, я бы вообще не стал связываться. Но время прошло и похоже, она думает, что между нами что-то изменилось. Устраивать разборки я не собираюсь, просто каждый раз, когда она делает намеки, притворяюсь глухим. Вот и сейчас отвечал матушке так, чтобы сидящая рядом Вика не догадалась, о чем мы говорим.

Потом мы поехали ко мне трахаться, и она опять стала уговаривать меня на жесткие штучки.

Некоторое время назад Вика, похоже, почувствовала, что я теряю к ней интерес, и начала что-то изобретать: то притащит секс-игрушки, то нарядится в костюм с вырезами в неожиданных местах. Стоит у меня всегда отменно, но надо признать, что из-за эффекта новизны градус секса и правда ненадолго повышается. Вика же обожает меня «удивлять», как она это называет.

В последнее время она полюбила играть в плохую девочку, которую нужно своевременно строго наказывать. Пару раз я шел ей навстречу: велел спустить трусы, клал ее животом на колено и шлепал ладонью по заднице, от чего она покрикивала и увлажнялась, как от хорошего куннилингуса. Похоже, ей действительно это нравится.

На этот раз оказалось, что Вика купила в секс-шопе хлыст и специальные трусы, которые оставляют ягодицы голыми. Натянув их и покрутившись, чтобы я мог получше рассмотреть обновку, она сначала продефилировала передо мной по комнате, а потом опустилась на колени, чтобы у меня отсосать. Периодически выпуская мой член изо рта, она упрашивала выпороть себя по-настоящему: “Я была такой плохой, такой непослушной девочкой, — говорила она, — по мне ремень плачет!” И снова скользила ртом по стволу и головке члена, мелко вибрируя языком.

Наконец, я согласился. Заставил ее подняться, развернул ее лицом к столу, надавил на спину, чтобы она нагнулась, и ударил по голой заднице ладонью. Она недовольно заныла, и после нескольких шлепков я взялся за хлыст. Он со свистом разрезал воздух, стегнул по голой ягодице, и Вика тихо взвизгнула: «Да!»

Я ударил снова, и кончик хлыста оставил красный след на ее холеной попке. «Да! Так!» застонала Вика.

Я стал стегать ее не спеша, размеренно, с паузами, и она все живее крутила покрасневшей задницей, с видимым удовольствием подставляясь хлысту. Тяжело дыша и ерзая животом по столу, она требовала: «Пори меня! Еще, сильнее! Вот так, да, так!» Хорошенькая попка покрылась горячими пухлыми полосками, кружевной бантик поверх ягодиц так и подскакивал.

Когда она уже не стонала, а тоненько подвывала, я предложил остановиться, но она хрипло потребовала: “Еще, Васенька! Еще!” За “Васеньку” я всыпал ей еще, а потом, оттянув в сторону отсыревшее кружево ее трусиков, погрузил пальцы между ног и убедился, что она набухла и вся течет. Я выпустил на свободу свой член, который давно просился в бой, и вошел в нее одним мощным ударом. Вика взревела и закусила собственную руку.

Я бросил хлыст, намотал на кулак ее длинные волосы и трахнул ее два раза подряд, не вынимая. Она выла, как тигрица, и яростно подмахивала, а ее пальцы теребили клитор, пока я вонзался в нее сзади снова и снова. Сколько раз она кончила, сказать трудно.

Что и говорить, ночь тогда получилась огненная. Но почти сразу после оргазма мне стало не по себе. Я ведь не садист. И хотя играть в строгого папочку оказалось прикольно, делать так каждый раз мне бы не хотелось. В таком сексе есть что-то искусственное — совсем как Викины ногти и ресницы...

Я подождал, пока она почистит перышки, вызвал ей такси и с облегчением остался один. Принял душ, немного почитал, а потом мне всю ночь показывали в снах Машу Свиридову — и мы с ней почему-то танцевали под медленную, романтичную музыку.

***

Издательство внезапно перевело гонорар! Деньги пришли неожиданно, что всегда особенно радует. И к тому же вовсю идут весенние распродажи — а значит, у меня есть целый уикэнд, чтобы поискать себе сапоги и, может быть, еще что-то из одежды.

Галка увязалась за мной в магазин, и я была совсем не против — вместе веселее. Правда, ее темп и особенно ее вкусы — не совсем то, что делает шопинг комфортным для меня. Как только мы вошли в магазин, она начала метаться по залу и набирать ворохи одежды. Не успела я отобрать джинсы и рубашку, а Галка уже тут как тут и сваливает мне на руки целый ворох разноцветных одежек.

— Маш, смотри, вот это для тебя, а вот это для меня. Айда в примерочную!

— Галь, ну мне не надо столько!

— Свиридова, не нуди. Шопинг — это тренировка. И развлечение. Ты вечно норовишь купить такие же штаны взамен имеющихся. С этим пора бороться.

Мы занимаем кабинки друг напротив друга и я рассматриваю то, что Галка выбрала для меня, но она уже дергает занавеску:

— Ну как, ты надела? Нет? Ну посмотри тогда на меня!

Галка влезла в штаны с бахромой по бокам, которые на ее невысокой фигурке, на мой взгляд, смотрятся довольно нелепо.

— Как тебе?

— Ну, сидят они неплохо… — нерешительно говорю я.

— Это да, жопка у меня, как орех! — залихватски подхватывает Галка.

— Но честно говоря, бахрома эта меня смущает.

— Ты что, не в курсе трендов? — парирует Галка. — То есть это, конечно, микротренд, но…

— Но он полнит!

— Да?! — Галка безумно боится показаться толстой. — Тогда на хрен, конечно! Я пошла дальше мерять, а ты давай, надевай тоже!

Через несколько минут, когда Галка уже обложила последними словами выбранные мной широкие джинсы и рубашку-унисекс, я стою перед зеркалом в длинном платье из джинсы.

— Маш, это отпад! Брать обязательно!

— Да? — нерешительно переспрашиваю я. — Я такого никогда не носила…

— Тоже мне, нашла аргумент. И очень хорошо, что ты такого не носила в своей глухой деревеньке! Как раз то, что ты там носила, не должно тебя сейчас интересовать.

— Но Галь, оно же без плеч! Это непрактично!

— Дурочка, это как раз здорово! Вот смотри! — Галка разворачивает меня лицом к зеркалу и начинает тыкать пальцем по мере своего доклада: — Длина офигенная, увеличивает рост, пусть тебе это и не надо. В груди сидит, как влитое — наконец-то виден твой шикарный бюст, который ты всегда прячешь. И при этом есть еще небольшой запас по тесноте облегания!

— А запас куда? — теряюсь я.

— Куда-куда, Маш! Ну ты совсем, что ли? Ты же под него можешь водолазку надеть, или рубашку, или лонгслив — все будет отлично выглядеть. Одно платье — четыре образа!

Наконец, я сдаюсь и соглашаюсь купить это платье. Мало того — я прямо в нем выхожу из магазина. Под платьем у меня надета тонкая облегающая водолазка голубого цвета — именно такого, который советовала Аглая Константиновна.

Проходя по торговому центру к обувному, я нос к носу сталкиваюсь с блондинкой, которая сидела в кафе с Дикарем. Она выплывает из магазина “Эротические товары” с игривой улыбкой на губах. Следом за ней из магазина выскакивает и сам Дикарь, и с разбегу чуть не сбивает меня с ног.