Дверь аудитории открывается, и в проеме появляется сияющая очками, улыбкой и, кажется, даже ушами замдекана. Следом за ней появляется Дикарь — высокий и широкоплечий, он входит упругой походкой спортсмена, и новый пиджак топорщится на его бицепсах так же, как предыдущий. Сегодня на нем белоснежная рубашка, которая лучше, чем водолазка, скрывает бугры мышц на груди. Каштановые волосы выглядят так, будто были тщательно причесаны, но потом по ним прошелся небольшой ураган. Вот и сейчас он поднимает руку, запускает пальцы в густую шевелюру и с силой взъерошивает волосы от лица к затылку. Янтарные глаза вдруг смотрят прямо на меня, и я краснею, как последняя идиотка. И упираюсь взглядом в парту.

— Дорогие мои, — обращается к нам замдекана, не переставая сиять. — Поздравляю вас всех с началом конкурса на право сотрудничать с компанией СВЕТ на передовом, я бы даже сказала, инновационном проекте, связанном с переводами. Сегодня вы собрались здесь, чтобы сделать важный шаг к осуществлению вашей мечты — получению престижной и интересной работы в ведущей компании страны!

— Да, кэп. Спасибо, кэп, — бормочет очкастый хмырь, сидящий рядом со мной у окна. — Интересно, долго нам слушать нести эту пургу?

Надеюсь, замдекана не услышала хмыря. Конечно, ничего оригинального она не сказала, но ругать ее за это бессмысленно — она честно отрабатывает обязательную программу по развитию плодотворных связей между образованием и бизнесом. И к тому же она просто хороший человек.

— Условия конкурса сегодня будут такие… Вы переведете в письменном виде три текста с анлийского и испанского языков. По желанию можно взять еще французский и итальянский тексты, они будут у нас на отдельных листочках, можете поднять руку и попросить себе дополнительный вариант. Но обязательны два. Если вы не уверены, лучше сделать хорошо два языка, чем кое-как — три или четыре. Теперь внимание, ребята: словарями пользоваться нельзя!

По аудитории прокатывается разочарованный гул.

— Да, друзья мои. И писать придется от руки.

— Да вы что, кто сейчас вообще пишет от руки? — раздается возмущенный голос из глубины аудитории, и Дикарев поднимает свои хищные глаза в поиске бунтаря.

— Если вас не устраивают условия, вы можете не принимать участия в конкурсе, — говорит он веско, и сразу наступает тишина.

— Так вот, — откашлявшись, продолжает замдекана. — Попрошу вас убрать в сумки все ваши смартфоны, планшеты и ноутбуки. Закрыть сумки на молнии и клапаны и убрать под сиденья. Сейчас мы с Василием раздадим листы бумаги и ручки. Вам нужно пользоваться только этой бумагой и этими ручками. Теперь посмотрите, пожалуйста, на угол своих столов. В каждом верхнем углу вы найдете код из цифры и буквы, это ваш личный код на сегодня. Напишите эти коды на каждом листке своей работы, это очень важно. Чтобы ваша работа не потерялась, не перепуталась, и чтобы проверка тестов была объективной. Все понятно? Если на листках будут написаны фамилия, инициалы или любые другие опознавательные символы, работа будет сразу дисквалифицирована.

Сзади раздается какой-то грохот, и две девицы почти одновременно выходят из аудитории, громко хлопнув дверью. Дикарь смотрит им вслед с ироничной ухмылкой, а замдекана изо всех сил держит лицо, хотя, кажется, она здорово нервничает.

— Итак, я желаю вам удачи. Уверена, что вы сможете справиться с этим непростым, но интересным заданием. Сегодня на работу у вас четыре часа. Можно делать перерывы и по одному выходить ненадолго. Варианты у всех разные, так что списывать не имеет смысла. Поняли, ребята? Всем, кто успешно пройдет во второй тур конкурса, мы пришлем электронные письма.

— Точнее, мы пришлем письма с результатами всем участникам этого тура в четверг. А те, кто прошел дальше, получат приглашение на второй тур, — уточняет Дикарь, и мне становится обидно за замдекана. Она могла бы сама поправиться и дать более точную информацию — но в бизнес-среде вежливость ценят меньше, чем точность. Очень жаль.

Я перевожу телефон в авиарежим, сую его в сумку и запихиваю под ноги. У моего соседа хлопот побольше: ему приходится убирать в рюкзак сначала ноутбук, потом планшет… а телефон он сует в карман штанов типа карго.

— Телефон, пожалуйста, уберите в рюкзак, — Дикарь вырос у нашей парты, и мне приходится отвернуться, чтобы не пялиться прямо на его… участок тела от груди примерно до чуть пониже ремня, в который я буквально упираюсь носом. Назовем это “торс”. От Василия пахнет так же, как тогда в лифте — дикой травой, летом, горячей кожей. И немного дорогой тканью, в которую он одет.

Сосед по парте, сопя, исполняет требование, и Дикарь опускает перед нами по несколько листочков с заданием.

— Обратите внимание на ваши коды, — указывает длинный загорелый палец. — У вас 2А, — обращается Дикарев к соседу. — А у вас 2Б. Все понятно?

Я молча киваю. Что тут можно не понять? Он раздает нам ручки и чистые листы, и я решаю углубиться в работу, не отвлекаясь на посторонние факторы. Открываю колпачок ручки, вывожу в верхнем углу листа “2 Б” и сходу начинаю переводить текст первого задания. Это испанский, рассказ о реконструкции станции Аточа-Ренфе, изменение расписания поездов, варианты пересадок… Ничего сложного в плане лексики, главное не перепутать многочисленные цифры и названия населенных пунктов. Интересно, я раньше не знала, что в здании мадридского вокзала есть огромный зимний сад, открывшийся еще в девятнадцатом веке, и что в пруду там плавают маленькие черепашки…

Сосед, который все это время пыхтит и шелестит бумажками, наконец, не выдерживает и тихонько пихает меня под партой:

— Слушай, ты не знаешь, что такое…

— Два а! — резко окликает его Дикарь, и парень мгновенно краснеет, как помидор.

Я смотрю на часы: с первым заданием я справилась за двенадцать минут. Если так пойдет и дальше, наверно, я успею взять и дополнительные языки. В аудитории царит напряжение. Замдекана присела за письменный стол, а Дикарев прохаживается вдоль стены и не сводит глаз со склонившихся голов. Все замашки сурового руководителя у него налицо.

Со вторым заданием приходится повозиться. Мне попался текст о строительстве химического завода в Чили, и от терминологии зарябило в глазах: мазут, бензин, полиэтилен, нитрат натрия и дизельное топливо. Продираясь через технологических описание процессов и бизнес-показателей, я несколько секунд раздумываю, как по-русски будет “хлорид натрия”, и понимаю, что мне нужна небольшая пауза. Закончив с этим текстом, я откладываю ручку, со вздохом откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза. Стараюсь дышать на четыре счета: четыре на вдох, четыре на выдох — чтобы разгрузить закипающий мозг. Особых причин волноваться нет. Обычно я могу переводить такие тексты, почти не задумываясь — но в условиях конкурса, да еще когда приходится писать ручкой по бумаге… Я чувствую, что кто-то смотрит прямо на меня, и открываю глаза.

Конечно, это Дикарев. Он стоит, прислонившись мощным плечом к стене, руки скрещены на груди, и пялится прямо на меня. Я вспыхиваю и сразу начинаю клясть себя за это. Разволновалась, деточка, посмотрите на нее! А какого, собственно, черта? И какого черта он на меня уставился? Злобно зыркнув на него, я берусь за листок с последним заданием на испанском и начинаю строчить без остановки.

Галапагосские острова. Принадлежат Эквадору. Уникальная фауна. Благодаря движению подводных тектонических плит острова каждый год становятся на один сантиметр ближе к Южной Америке. Я опять застываю над листком: как это, “острова становятся ближе”? В испанском так и написано: Las Islas Galápagos se acercan a Sudamérica. Но ведь Галапагоссы — это архипелаг. Значит, он весь расположен на одной плите, и все острова движутся к материку с одинаковой скоростью? А так вообще бывает? Но даже если не бывает, моя задача — перевести написанное, а не заниматься исправлениями. Если такие ляпы встречаются, когда я перевожу для издательства, я делаю пометку для редактора и пишу, что именно вызвало вопросы. Но сейчас условия перевода совершенно другие, и вообще я пишу на бумаге и не понятно, как делать такое примечание, навредит оно или поможет получить хороший балл…