Воин Второго Круга поднял затравленный взгляд на вошедших, похоже, его не сильно волновало их присутствие. Глаза слезились, он сел на пол, чуть отодвинувшись от тела.

— Это был мой последний шанс, — пробормотал он, — я должен был захватить его живым. — Саур поднял взгляд на Ганнона и горько усмехнулся. — Ну конечно, кого же еще могли послать нечистые, чтобы унизить меня? Или это знак? — прошептал церковник.

Он бросился вперед, с немыслимой быстротой оказавшись на ногах. В руках сверкнул кинжал, Ганнон видел, как его собственная рука непростительно медленно движется наперерез. С тошнотворным мягким звуком дерево столкнулось с плотью. Щит легионера ударил церковника в плечо, отправив того на пол. Откликнувшийся, Роннак, дважды стукнул по шлему, жест был понятен: глупо было лезть вперед без щита. Юноша вспомнил Васара – их командира – тот шел позади отряда, хоть и управлялся с мечом не в пример лучше. Стоило бы поучиться.

Запыхавшийся Иссур вошел в комнату, протягивая тубус. Другой рукой он все еще держался за место, куда ударила стрела.

— Он, тот, который бежал, в общем… умер. Но он пытался унести вот это. — Откликнувшийся потряс в воздухе футляром для писем. — И надо помочь Бахану, он живой, но много стрел в нем!

— Этот тоже пока дышит. — Роннак сидел на корточках рядом с Хестолом, люди подземника стерегли оглушенного храмовника.

Нужно было многое решить, и быстро. Ганнон оглядел тела на полу и своих людей. Доблесть Иссура и готовность биться насмерть особенно удивляла на фоне его юности и искренней, даже наивной, манеры речи. Но бой – это бой, а то, что предстояло сделать… паренька лучше отослать.

— Нужно скрытно доставить его в замок. — Ганнон указал на тело Хестола, обращаясь к стражнику. Тот лишь кивнул, на службе у Виннара им такое было не в новинку. — И Бахана тоже, Иссур возьми одного, — юноша склонил голову, — лучше двух человек в помощь, а то не дотащите. — Раздались смешки, придавшие Ганнону уверенности. — Найдите жрицу Селаны, пусть поможет им. — Он внимательно оглядел пол комнаты, надеясь… да, вот оно! Ганнон взял одну из пустых кружек и кончиком меча закатил в нее золотую виалу с открытой крышкой. — Отдадите жрице, осторожнее, там был яд!

Один из легионеров с полными страха глазами держал серебряную кружку на вытянутых руках, пока второй, стараясь не дышать, заворачивал ее в тряпицу. Они быстро показали друг другу несколько жестов, похоже, это была игра-жребий. Проигравший пробормотал под нос проклятье и приладил сверток себе на пояс.

«Нет ничего плохого, чтобы использовать друг против друга тех, кто тебе не нравится, — подумал Ганнон, оставшись наедине с Роннаком и Сауром. — Так ведь говорил Коул? Да и чья душа больше запачкается? Уже черная или еще чистая?» — это уже напоминало идеи Ложных Мучеников.

— Наших следов тут не осталось? — осведомился Ганнон после того, как ушел Иссур.

— Оружие при нас, раненных унесли. Копья… — протянул подземник. — Парнишка молодец, настоящий Откликнувшийся. Не люблю я тех, кто с девизом с пеленок, но этот… — он одобрительно закивал, а Ганнон зажмурился: «Ну, конечно, еще бы любил».

— Копья надо забрать, — сказал Ганнон, а в это время зашевелился церковник. — Полагаю, ты не расскажешь, зачем вас отправили сюда? — обратился к нему юноша.

— Нужно было убить тебя сразу, — вместо ответа хрипло проговорил Саур. — Боги наказывают меня за то, что я думал о себе, хотя знал, что должно сделать.

«Допрашивать такого бесполезно, да и тащить в замок, где находится Тризар… безумие», — мысленно заключил юноша и посмотрел на Роннака, который не оставлял поста рядом с последним живым врагом с тех пор, как ушли другие легионеры. Ганнон взглянул на подземника, тот был пугающе спокоен и ждал только слова. Собравшись с силами и тяжело вздохнув, юноша дал команду:

— Живых не оставлять

***

В замке Ганнон первым делом направился в святилище Селаны. Комнату наполнял терпкий запах целебных трав. Иссур сидел на скамье и левой рукой держал примочку чуть ниже правой ключицы. Темная гематома расходилась от места удара стрелы. Увидев Ганнона, Откликнувшийся улыбнулся и кивнул, заставив его ощутить облегчение.

— Как Бахан, в порядке?

— Ох, его забрала жрица, суровая, но дело знает. Меня, — он кивнул на свою рану, — отругала, что пришел с такой мелочью. Хах, и то правда, но болит зараза. А вот Бахан…

— Милостью Селаны будет жить, — раздался скрипучий голос, не выражавший никакой радости. Голос этот принадлежал женщине, что шла в сторону молодых людей, вытирая окровавленные руки тряпкой. Закончив, она швырнула ее в деревянную кадушку возле Ганнона, едва не попав в него. Он поежился: влажный звук, с которым упала тряпка, заставил его вспомнить о Сауре. Жрица была высокой и худой, с начинающими седеть волосами, собранными в традиционную для ее культа затейливую косу. Серые глаза без особого интереса осмотрели Ганнона. На бесстрастном лице женщины уже проступили морщинки, кончик длинного носа слегка дергался, когда его хозяйка говорила:

— Занятная у вас вышла ночь. Никогда раньше не видела таких ран, да и таких легионеров. — Она слегка скривила рот.

— Благодарю вас, леди… — Ганнон помедлил, ожидая, когда жрица представится.

— Исаин, — назвалась она, немного смягчившись. — Ему понадобится долгий уход, у меня может не оказаться времени.

— Служанка по имени Ваннора будет рада помочь, — проговорил Ганнон, вспомнив слова Бахана о ней.

— А ее хозяйка об этом уже знает? — жрица Селаны скривилась, предчувствуя непростой разговор с кастеляншей, но все же коротко кивнула и перевела взгляд на Иссура:

— Ты еще здесь? Давай скачи, герой! Нечего тут рассиживаться!

Когда Иссур ушел, Ганнон снова обратился к жрице:

— Как другой ваш… подопечный?

— Кто бы он ни был, — Исаин прищурилась, — говорить пока рано. Кое-какую помощь вы ему оказали, но этого может быть недостаточно. Хорошо, что принесли виалу. — Жрица зло усмехнулась. — Легионер аж весь трясся. Блик Шторма, дорогой выбор яда. Если не очнется через пару часов, то может хоть месяц пролежать.

— Месяц, а потом?

— На милость Селаны. Скорее умрет, но может и сдюжить. — Равнодушный тон женщины совсем не соответсвовал милосердной натуре богини, которой она служила.

***

Слуги при кухне были привычны к наградным пирушкам Виннара, поэтому Ганнон послал туда одного из его людей. Юноша все еще думал о них, как о чужих, хотя и вел их в бой сегодня. Сам он решил показаться немного позже, когда все уже успеют расслабиться. Его приход встретили радостным гулом, сменившимся смехом: один из подвыпивших легионеров жевал во время приветствия, и у него изо рта посыпалась свинина.

Закончив потешаться над ним, воины вернулись к еде и разговорам. Отношение с кухней у Виннара были налажены: даже в такой поздний час стол накрыли быстро и по-королевски. Жареный поросенок, обложенный хедлем, куропатки, много рыбы, сыры, хлеб и колбасы. Мясо осталось с вечера, но хлеб испекли специально для них. Эля и вина хватало с избытком: подземники ни в чем себя не ограничивали, а вот стражники пили умеренно. Иссур брал пример с последних, а не с других Откликнувшихся, оправдываясь ранением.

Легионеры из Дара налегали на белый хлеб из местного зерна. Иссур и стражники – больше на мясо. Морской легионер потянулся к хедлям, он с трудом открыл светлый орех и начал жевать. После минуты усилий парень сдался и, скривившись, выплюнул неповрежденную мякоть под смех товарищей. Ганнон забрал скорлупу и взял другой орех, потемнее. Он приложил оба к своему лицу: темный хедль был одного с ним цвета. Юноша бросил его Иссуру. Тот быстро открыл его, попробовал и одобрительно закивал головой.

Новобранец Морского Легиона был сегодня в центре внимания: и подземники, и стража нахваливали его мастерство. Ганнон усмехнулся, вспомнив слова Иссура: «Из моих братьев я один умею как следует метнуть копье». Не соврал парень.

— Морской-земной, неважно, — продолжал настаивать Роннак. — После первого боя надо выпить!